«Врач говорил, что совершает медосмотр»: история жертвы сексуализированного насилия

С насилием может столкнуться кто угодно и где угодно. Но сколько времени требуется жертве, чтобы осознать тот факт, что в насилии всегда виноват насильник, и обратиться за помощью к родным, близким или специалистам?

Героиня студии «Реальная история» Ольга Герасименко только во взрослом возрасте вспомнила, что в раннем детстве над ней было совершено сексуализированное насилие. Она поделилась личным опытом преодоления и прорабатывания полученных травм, а также рассказала, где найти помощь.

– Ольга, с чем вам пришлось столкнуться в детстве?

– Сексуализированное насилие, которому я в детстве подверглась, мною было забыто. Психика избавилась от травмирующих воспоминаний на долгие годы, и я о них вспомнила после сорока лет. Это было для меня неожиданно. Мне повезло, поскольку когда эти воспоминания ко мне вернулись, я была уже взрослым человеком, сама вела группы как консультант-психолог и преподаватель сексуального образования. Так что мне было ясно, что теперь с этим делать. Но тогда я не знала, что могу обратиться за помощью в группу поддержки. Именно посещение таких групп я рекомендую другим людям, потому что они имеют мощный терапевтический эффект.

На фоне воспоминаний у меня было много тревоги, и я точно не могла вспомнить, что именно со мной происходило, и вообще посещали даже мысли, а происходило ли это вообще. Так вот три года назад, когда я пришла в такую группу поддержи для переживших сексуализированное насилие, стало понятно, что это распространенная история. На самом деле многие не помнят, что с ними происходило. Думаю, психика так защищается. Группы поддержки дают мощное ощущение, что с тобой все в порядке. То есть ты получаешь здоровую реакцию психики на нездоровые обстоятельства, с которыми пришлось столкнуться.

Ольга Герасименко и Анастасия Петерсон. Фото: ПМ

– В каком возрасте с вами это произошло?

– Примерно от четырех до шести лет. В мое время, при советской власти, дети часто лежали в больницах месяцами. Родителей рядом не было. Вот подобное со мной и случилось, когда врач совершал некие манипуляции с моим телом, говоря, что проводит медицинский осмотр. Все эти действия осуществлялись, потому что никто не чинил препятствий. А у ребенка, тогда не было ни понимания, ни знаний о сексуальном образовании, поэтому я и не знала, как на это реагировать. Единственное, я понимала, что мне это не нравится. Думаю, очень часто люди, которые хотят каким-то образом использовать детей, находят возможности получить к ним беспрепятственный доступ.

– Как пережитое отразилось на вас во взрослом возрасте?

– Очевидно, что каким-то образом это на меня влияло. Например, когда со мной происходит что-то пугающее, моя первая реакция – замирание. Это не очень удобно, так как часто лучшей реакцией была бы здоровая агрессия. Я связываю это с полученным опытом. Тем не менее, мне очень повезло в жизни с отношениями и в целом с окружением. Все мои близкие люди знают, что мне пришлось пережить, поэтому я смело говорю о пережитом на камеру, ведь у меня есть поддержка и считаю, что это точно не нужно скрывать. Своим примером я хочу дать понять людям, как можно защитить своих или чужих детей и себя. Конечно, не говорить о пережитой травме – тоже норма, так как сфера касается интимности. Но это точно то, что не нужно прятать за семью замками. Было бы здорово, если бы люди, совершающие сексуализированное насилие, сами прятались за семью замками и стыдились себя.

– Объясните, почему подобные преступления называются сексуализированным насилием, а не сексуальным?

– Потому что в этом вопросе секс второстепенен, часто это связано с властью и контролем.

Ольга. Фото: ПМ

– Как терапия помогает в преодолении травматичного опыта?

– Психотерапия хорошо помогает проживать жизненные изменения или сложные периоды, чтобы получать поддержку. Лично у меня терапия продолжается по сей день. Ко мне ведь приходят клиенты с разными историями и поэтому необходимо все время работать со своей головой. Я хочу до всех переживших сексуализированное насилие донести такую информацию, что именно терапевтические группы и помогают создать максимально безопасное пространство, где можно свободно проживать эмоции и где часто происходит более четкое осознание того, что же на самом деле происходит.

Иногда помогает телесно-ориентированная терапия. Я вообще хотела отдельно отметить, что крайне полезно что-то делать со своим телом. Приведу свой пример. Каждое утро я поднимаюсь, пью воду и выхожу на берег реки. Час я посвящаю себе, это время мне очень сильно помогает. У каждого своя вспомогательная практика, кому-то помогает зимнее купание, кому-то спорт, то есть необходимо создать хорошие отношения со своим телом. Ну а еще очень сильно помогают справиться с последствиями сексуализированного насилия группы поддержки. Осенью наша организация открыла, помимо десяти существующих в Эстонии, еще одну группу поддержки на русском языке. Я ее ведущая. Если вы хотите стать участником группы, напишите на адрес [e-mail] или же ознакомьтесь с информацией на сайте https://svtugigrupp.ee.

– Кто чаще совершает сексуализированное насилие над детьми?

– Этот вид насилия очень скрыт от окружающих. Зачастую насильниками становятся люди, которые вне подозрения. Ими могут быть доброжелательные соседи, у которых родители оставляют, к примеру, ребенка. Это могут быть родственники, которым больше всего доверяют. Это также могут быть и близкие члены семьи: братья, сестры и даже родители. Также людьми, совершающими насилие, могут быть те, от кого зависят дети, например, учителя или врачи.

Анастасия Петерсон. Фото: ПМ

– Как проходят занятия в группах поддержки?

– Занятия проходят в доверительной обстановке. Они проходят раз в месяц и каждый раз у нас определена тематика. Например, тема, легко ли нам говорить «нет». Многим бывает это сделать непросто. И вот на группе мы проговариваем, почему сложно, кому сложно отказать. Некоторым сложно сказать нет тем, кто похож внешне на совершивших над ними насилие, кому-то проще сказать «нет» чужим. И вот мы проговариваем и прорабатываем все эти сложные алгоритмы.

В отношении детей мы всегда говорим, что важно их поддерживать и нельзя забывать, что если что-то происходит, что тебе не нравится, ты всегда можешь сказать нет, сразу уйти и рассказать взрослому, которому ты доверяешь. Да, бывает очень грустно, что любящая бабушка хочет обнять внука, а он против. Когда взрослые уважают телесную неприкосновенность ребенка, именно тогда создается безопасность для него, такой подход и учит ребенка говорить «нет» в комфортной для себя среде, где его слышат.

– С какого возраста ребенку полезно говорить о его сексуальности?

– С человеческой сексуальностью мы рождаемся. От нуля до полутора лет родитель может создать для ребенка среду, при которой ребенок может свободно исследовать свое тело. В человеке нет постыдных мест. Когда ребенок начинает говорить, мы учим его показывать где у нас глазки, ножки, носик. Также ребенок должен уметь называть, где у него пенис и вульва, так как это тоже части тела, которых не надо избегать или стыдиться. Я как преподаватель сексуальности и консультант всегда говорю родителям, если в ходе воспитания они что-то упускают, то наверстать всегда можно.

– Какого наказания заслуживают насильники?

– Я думаю, здесь речь не о наказании, а о компенсации причиненного вреда. Я работала с теми люди, которым было важно загладить причиненный вред, и это, наверно важнее.