ВАДИМ ШТЕПА ⟩ Проблема в пропаганде, а не в истории

Вадим Штепа. Фото: личный архив

Недавно мы с политологом Райво Варе обсуждали причины российско-украинской войны. И он сказал, что видит их в пятисотлетнем имперском сознании россиян.

По большому счету, можно согласиться. Но ведь, с другой стороны, имперское сознание британцев или испанцев имеет не менее длинную историю. Однако никому из них сегодня не придет в голову возвращать независимые страны Северной и Южной Америки в «родную гавань», к подчинению имперским метрополиям.

Так что дело, по-моему, не в давней истории, а в чем-то другом, в событиях обозримого периода нашей жизни. В 1991 году я учился на журфаке МГУ и вместе с сокурсниками участвовал в январском, едва ли не миллионном митинге за свободу Литвы на Манежной площади. Митинг, напомню, состоялся по следам трагических событий в Вильнюсе, когда советские войска попытались удержать республику в империи. Именно это массовое событие у стен Кремля заставило президента СССР Михаила Горбачева отказаться от всяких попыток силового воздействия на республики и перейти к сугубо договорным отношениям.

Думаю, большинство участников этого митинга живы, хотя и, мягко говоря, повзрослели. Но что же случилось с ними за 30 лет, если они теперь поддерживают имперскую войну с Украиной? Как могла произойти такая идейная метаморфоза?

Конечно, нельзя отвечать «за всех». Многие россияне в 2022 году выходили на антивоенные протесты, но все же не в таком гигантском количестве, как в январе 1991-го. Тогда получается, большинство поддерживает «специальную военную операцию»?

На мой взгляд, здесь главная причина состоит в российской государственной пропаганде. Как исторически вышло так, что в эпоху Перестройки вся советская пропаганда рухнула – никто больше не верил в коммунизм и не хотел враждовать с Западом – а сегодня у россиян мы вновь наблюдаем лютые антизападные настроения? И ненависть к странам бывшего СССР, которые не считают себя вассалами Кремля.

Полагаю, дело в том, что Перестройка ориентировалась на исторический прогресс. Горбачев рассуждал о «всеобщем разоружении» и «общеевропейском доме», дружил с Рейганом и Тэтчер. А постсоветская Россия, наоборот, двинулась в историческое прошлое. Но это прошлое могло быть только имперским.

Сам лозунг «возрождения России» автоматически вел за собой возвращение к империализму. Это началось уже при Ельцине с его чеченской войной, продолжилось при Путине с украинской.

А чтобы обеспечить массовую поддержку этих войн, российская власть изобрела довольно хитроумный пропагандистский микс, сочетающий в себе культ клерикальной Московии, Российской империи и советского «победобесия».

Вместо перестроечной ориентации на «прогрессивное будущее» включилась стимуляция массового ресентимента и тоски по «великой державе».

Зачем правители, казалось бы, свободной, постсоветской России это делали? Ответ прост – они боялись потерять власть. Поэтому вместо реально свободных, регулярных выборов ввели монархический институт «преемника». И поэтому нам не надо удивляться тому, что Путин правит уже 23 года, нарушив все конституционные нормы и даже переписав Конституцию «под себя». Он реально считает себя «царем».

Причем этот провал в прошлое вполне сочетается с современными технологиями – это прекрасно увидел писатель Владимир Сорокин в своем «Дне опричника». Другой писатель, Виктор Пелевин, заметил, что пиар-технологии в России фактически уже вытеснили и подменили собой реальность.

Основным инструментом пропаганды фактически стало телевидение, с истерическими ток-шоу Соловьева и Скабеевой. Можете упрекнуть меня в старомодности, но я помню перестроечные ток-шоу Познера и Донахью. У них кардинальная разница в стиле. Первым была интересна точка зрения разных участников – даже заявление одной бабушки о том, что «в СССР секса нет». Над этим в студии смеялись, иронически дискутировали. Но не было той ненависти, которая появилась в телевидении путинской эпохи, когда оппонент воспринимается как враг.

Телевидение вообще можно уподобить ножу – им можно резать хлеб, а можно убить человека. Путинское телевидение перешло ко второму формату – для его пропагандистских программ важнее не свободные дискуссии, но агрессивное навязывание зрителю некой «единой и правильной точки зрения».

Если бы у доктора Геббельса было не только радио, но и телевидение – думаю, с Третьим рейхом было бы справиться гораздо сложнее.

Телевидение гораздо аттрактивнее, чем газеты или радио. И как ни парадоксально, даже чем интернет. Ежедневную информацию из телевизора получают 70% россиян, тогда как из интернета всего 20%.

Более того, множество независимых информационных интернет-ресурсов в России просто заблокировано. По данным «Медузы», 138 тысяч – и кстати, Rus.Postimees тоже. Это невероятная цифра. Если она близка к реальности, это показывает, что в этой войне нельзя обвинять «весь русский народ», как модно заявлять в соцсетях.

Кстати, такие заявления удивительным образом совпадают с позицией официальной российской пропаганды. Она тоже утверждает, будто «весь русский народ» поддерживает кремлевскую политику. Но зачем повторять эти ложные шаблоны?

Большинство нынешних россиян – это жертвы кремлевской пропаганды, а не ее производители. Эти производители должны быть конкретно названы по именам и предстать перед международным судом – как Юлиус Штрейхер в Нюрнберге. А размазывать вину «на всех» – это значит отмазывать конкретных виновников. Что, все 140 миллионов россиян надо везти судить в Гаагу?

В общем, можно повторить афоризм Ханны Арендт: «Если виноваты все – то не виноват никто».

И надо думать о способах преодоления имперской пропаганды в сознании россиян. В эпоху Перестройки это удалось. Нам на журфак МГУ привозили газету «Молодежь Эстонии», которая была даже радикальнее, чем «Московские новости». Можем повторить?