Борис Тух ⟩ Магнитно-резонансная томография для общества, погрязшего в ксенофобии

Маттиас (Марин Григоре) и Руди (Марк Эдвард Бленьеси) в лесу. Фото: Кадр из фильма

Мальчик лет восьми идет по лесной тропке в школу. И вдруг застывает на месте. Неизвестно, что он увидел, но по остекленевшему взору понятно: нечто страшное. Таким прологом начинается фильм румынского режиссера Кристиана Мунджиу «МРТ».

Другой запомнившийся кадр. Главный герой картины Маттиас (Марин Григоре), отец того самого мальчика Руди, рассматривает снимки МРТ своего тяжелого больного отца. Магнитно-резонансная томография, исследуя череп человека, создает жуткое, какое-то инопланетное его изображение; если мы попытаемся взглянуть на себя через такие снимки, то ужаснемся.

Румынские фильмы проникают в наш кинопрокат редко, хотя еще с 2005 года, со «Смерти г-на Лазареску» режиссера Кристи Пую, мир заговорил о румынской «новой волне». В 2007 году Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля взяла картина Мунджиу «Четыре месяца, три недели и два дня». А ведь еще есть такие режиссеры, как Корнелиу Порумбою, Раду Мунтян и Раду Жуде, чей фильм с провокационным названием «Неудачный трах, или Безумное порно» поднял волну у себя на родине и года два или чуть меньше был показан у нас, естественно, в «Сыпрусе» и «Артисе», кинотеатрах, демонстрирующих те картины, которые противостоят мейнстриму (скажем уж откровенно: ширпотребу) и собирают в зале не слишком многочисленных ценителей авторского кино.

«МРТ», если не ошибаюсь, второй румынский фильм после «Безумного порно», показанный у нас. Я смотрел его в «Артисе», на единственном в тот день сеансе, зрителей можно было пересчитать по пальцам если не одной руки, то двух – точно.

Чужие в медвежьем углу

Между тем это один из тех фильмов, которые надо смотреть. Они, как заметил как-то, хотя по другому поводу, Шекспир, обращают наши глаза зрачками в душу, если не в наши собственные души, которые мы высоко, хотя часто незаслуженно, ценим, то в душу общества, а там, как со стыдом призналась королева Дании Гертруда, повсюду пятна черноты, и их не смыть. Место действия «МРТ» – настоящий медвежий угол, захолустное село (или поселок, как угодно) в Трансильвании; единственное предприятие здесь – хлебопекарня, которая снабжает своей продукцией всю округу. Пекарне нужно добиться гранта от Евросоюза на расширение производства, но для того, чтобы претендовать на грант, недостает четырех работников, а где их нанять: зарплата грошовая, безработные жители села предпочитают жить на пособие.

Хозяйка фабрики и ее управляющая Чилла (Юдит Стате), вторая главная героиня картины, обращаются за помощью к специалисту по найму гастарбайтеров. «Только не африканцев!» – предупреждают они. Тот их успокаивает: «С Африкой мы давно не работаем». И вскоре привозит двух смуглых парней из Шри-Ланки. Местные возмущены: мол, эти азиаты отбивают у нас работу (хотя никто из возмущающихся не собирался устраиваться в пекарню!). Их пытаются объявить мусульманскими террористами (хотя оба – христиане; один из шриланкийцев попытался зайти в церковь на богослужение, но был оттуда изгнан при молчаливом согласии священника, хотя не пускать верующего в церковь – святотатство). Самый продвинутый ненавистник чужаков опирается на «научную» теорию: у азиатов иные организмы, иные микробы, касаясь хлеба, эти люди заражают нас неизлечимыми хворями.

Фильм о расизме, ксенофобии? Да, но не только. Картина выстроена сложно, в ней параллельно движутся несколько сюжетных линий: история шриланкийцев, история Руди (Марк Эдвард Бленьеси), который, увидев в лесу повешенного человека (был ли повешенный, или ребенку только показалось, неясно), перестал говорить, ночами ему снятся кошмары.

История взаимоотношений в семье Маттиаса и его отношений с сыном: отец хочет вырастить мальчика сильным, готовым биться за свое место в жизни, пускать в ход кулаки, если потребуется, а мальчику это чуждо, и когда Маттиас берет сына на охоту и, завидев вдали медведя, целится в него, ребенок молча отводит ствол и смотрит на отца с укоризной. Маттиас думает, что во всем виновата мать, воспитавшая ребенка ранимым и беззащитным существом. Отсюда тянется еще одна сюжетная линия: начавшийся (да так и подвисший) распад семьи Маттиаса.

Слишком долгое отсутствие

Маттиас работал в Германии на скотобойне, дома его не было несколько лет. Когда он отошел от конвейера, на котором разделывали туши овец, чтобы позвонить домой, бригадир обозвал его «ленивым цыганом». Для мужчины из Румынии это оскорбление. Ударом кулака он сбивает обидчика с ног и тут же поспешно убегает и на попутках возвращается домой. Но за время отсутствия в его отношения с женой вкралось отчуждение.

Маттиаса злит, что Ана (Макрина Барладяну) на ночь укладывает сына в свою постель – спать один Руди боится, мочится в кровать. Недовольство женой, у которой мальчик растет таким размазней, легко объяснимо: Маттиас соскучился по женской ласке, а супружеская постель для него недоступна. Мужчина спешит увидеться с Чиллой, с которой у него когда-то был роман, но и здесь что-то не клеится: они стали слишком разными людьми, Чилла стала управляющей пекарней, ценит свою социальную роль и… одиночество: ей так приятно, затворившись в доме с псом по кличке Кайзер, играть на виолончели, глядя на то, как играет в пламени свечи рубиновое вино в бокале.

Вернувшийся в родной дом, Маттиас чувствует себя неприкаянным. Почти посторонним, как герой Альбера Камю. Все, что происходит в деревне, как бы проходит мимо него. Отношения с Чиллой вроде бы восстановлены, но… только на уровне секса, Маттиас даже признаться в любви ей не может. I love you в его устах звучит как знак, не имеющий содержательного плана, Чилла пытается выдавить из него признание на румынском языке, он не может произнести эти слова. А на венгерском? Маттиас не знает этих слов на венгерском, Чилла ему подсказывает, и он произносит их так же бездумно, как I love you; женщина усмехается, она заставила его произнести незначащую фразу, что-то вроде «Ваше здоровье!»

Маттиаса удерживают от того, чтобы окончательно замкнуться в себе, двое: сын – и престарелый, тяжело больной отец, «папа Отто» ((Андрей Финти) -его снимки МРТ и будет рассматривать герой. А с сыном он пытается найти общий язык, ходит с ним по лесу, учит фильтровать воду из заболоченного источника, чтобы ее можно было пить, и разжигать костер. Словом, преподает курс выживания. Маттиас уверен, что сыну эти знания еще как пригодятся… и, кажется, прав!

Эти уроки Маттиас дает маленькому Рууди на фоне великолепной, мистически завораживающей, горной природы Трансильвании, замечательно снятой оператором Тудором Владимиром Пандуру. В одном из кадров на втором плане – возникают неплохо сохранившиеся руины древнего величественного сооружения. Римского амфитеатра? Возможно!

Фото: Кадр из фильма

Стиль Мунджиу и реальность

Для режиссера принципиально важен выбор места действия: Трансильвания, регионе, через который в разное время прошли множество народов. Где-то поблизости находилась столица даков Сармизегетуза, римский император Траян покорил эти земли, превратил их в провинцию Римской империи; завоеватели действовали не только огнем и мечом, они привнесли сюда античную культуру. (О чем сказано в румынской исторической киноэпопее «Даки» и «Колонна».; нужно сказать, что снятые в конце 1960-х годов масштабные картины хорошо смотрятся и сейчас). Население деревни, в которой происходит действие «МРТ» – в миниатюре повторяет структуру населения всей Трансильвании: здесь живут румыны, венгры, этнические немцы (Маттиас в одной сцене говорит, что считает себя большим немцем, чем живущие в Германии многочисленные переселенцы с Востока). По мелодике речи, по интонациям видно, что персонажи разговаривают на двух языках, румынском и венгерском, и это нормально, но когда сельчане собираются на митинг с требованием изгнать шриланкийцев, он проходит на румынском, и венгров тоже просят говорить не на родном языке.

Были в деревне и цыгане, но их изгнали: представления сельчан о цыганах сродни представлениям персонажей «Дракона» Шварца: они все жулики, конокрады и вообще страшные люди. Так что ксенофобия въелась в плоть и кровь здешних обывателей, появление двух гастарбайтеров из Шри-Ланки только плеснуло керосином в тлеющий костер.

А то, что этот костер никогда не гас, недвусмысленно свидетельствует эпизод хоккейного матча между командами соседних деревень Игра сразу же переходит в драку, игроки вкладывают в нее всю ненависть к соседям, а после матча фанаты победившей команды устраивают факельное шествие. «Папа, – почему на них звериные маски?» – спрашивает мальчик отца. И слышит в ответ: «Они хотят уподобиться зверям».

Потом в окна дома, где живут гастарбайтеры из Шри Ланки, полетят камни и факелы, и кидать их будут неизвестные в масках – возможно, в тех же самых масках, в которых шли с хоккейного матча. Ксенофобия здесь заложена где-то в подкорке головного мозга, отсюда и название МРТ. Магнитно-резонансная томография как метафора вскрытия фобий общества.

Вообще стиль повествования, избранный Кристианом Мунджиу подчеркнуто сдержан, в своем стремлении к реалистичному отражению жизни, режиссер старается избегать слишком кинематографических приемов. Он стремится передать время и ритм, задаваемый временем, и мелкие детали, составляющие этот ритм, из которых одни повествовательны, а другие нет. Но и на этих деталях необходимо фиксироваться. Мунджиу избегает монтажных склеек и перебивок. Каждая большая сцена снимается от начала до конца как бы с одной точки, под одним углом расположения камеры, удерживая в кадре всех присутствующих.

Разумеется, возможности zoom-оптики используются, чтобы сосредоточиться на ком-то из актеров, но ведь и мы, сидя в зале и не меняя своего положения, переводим взгляд на того, кто в данный момент нас заинтересовал. Именно так снята невероятно долгая с точки зрения кинематографа 15-минутная сцена сельского собрания. Впечатление от нее потрясающее: кажется, это не кино, а живая жизнь. Выступающие отклоняются от темы, вспоминают то, что вроде бы к делу не относится, но накипело на душе и хочется выкрикнуть свою обиду при всех. Начинают с шриланкийцев, а потом переходят на свои претензии к Евросоюзу и к тому, на что он выделяет деньги и как эти деньги расходуются; с точки зрения сельчан порою – впустую, на совершенно ненужные объекты, и все ли деньги пошли в ход, может, немалая часть их элементарно распилена.

Мунджиу сказал о своей картине: «Действие каждого фильма должно происходить где-то, и как режиссер вы должны говорить о вещах, которые вы наблюдаете вокруг себя, поэтому действие моих фильмов по-прежнему происходит в Румынии, но я не утверждаю, что мой фильм говорят только о Румынии». Думаю мы, исходя из собственного опыта, с ним согласимся: по крайней мере сцена собрания подтверждает его слова. И то, что собрание демократическим путем принимает несправедливое и, простите, неумное решение, тоже знакомая история!

К метафорам режиссер прибегает очень осторожно. Хотя основное действие (после пролога и титров) начинается как раз с метафоры: стадо овец, сгрудившееся в загоне перед тем, как их будут забивать и потрошить. Овцы – по нескольку или поодиночке – еще несколько раз появятся в картине – может быть, и для того, чтобы мы не истолковывали их первое появление слишком в лоб. Ведь может же овца побыть не метафорой, а просто овцой. Потому что сцена бойни несет и другую нагрузку. Когда Маттиас избивает своего оскорбителя, он в отвратительно грубой форме протестует против своего униженного положения: гастарбайтера из бывшей коммунистической страны, отправившегося на заработки в Старую Европу, так как в его стране разорение и бедность. А у себя сограждане Маттиаса, компенсируют свою униженность, унижая чужаков. Иных. И преследуют их, влившись в разъяренное стадо. Потому что процессы, происходящие в социуме привели к тому, что индивид перестает быть личностью и становится маленькой овечкой в стаде овец, потому что так он чувствует себя увереннее.

И второй звериный мотив, проходящий через картину, медведи. В селе находится французский эколог, приехавший составить перепись медведей, которые водятся в горах Трансильвании. (На собрании кто-то иронически замечает: «Своих медведей вы истребили, теперь приезжаете наших подсчитывать». Медведи появляются только в финальных кадрах, когда Маттиас, разъяренный неудачами в семейной жизни и любви, приходит с ружьем к Чилле (ружье это постоянно фигурирует в картине, но стреляет оно только в финале). Маттиас вдруг видит, что за сараем во тьме вырисовываются оскаленные медвежьи морды и палит в опасный мрак. Но реальные ли это медведи, или Мунжжиу напоминает нам, что ксенофобия ведет к озверению – неясно. Впрочем, кто сказал, что в художественном произведении все должно быть ясно?

Магнитно-резонансная томография только показывает болезнь и места, где она находится. Подсказывать, как вылечить болезнь, не входит в возможности МРТ.