Сюжет, который бы сейчас пришлось назвать «Десять маленьких афроамериканцев», любим публикой в различных видах – как роман, фильм или пьеса. Kellerteater, привыкший работать с мистическим материалом, выбрал эту захватывающую историю для своего летнего проекта, а Елена Скульская убедилась, что выбор себя оправдал.
Англичане считают, что подарили миру двух абсолютных гениев – Вильяма Шекспира и Агату Кристи. В паре чувствуется явный мезальянс: величайший поэт со времен Гомера, повлиявший, как минимум, на всю литературу Европы и Америки, и автор детективов – традиционно легкого или «низкого» жанра.
У Шекспира в Лондоне есть свой театр – восстановленный после пожаров «Глобус» – точная копия того, что был при классике. Но и у Агаты Кристи в Лондоне есть свой театр – «Мышеловка», где много десятилетий идет только одна пьеса – та самая «Мышеловка», название которой дала сцена из «Гамлета», в которой принц показывает спектакль, чтобы разоблачить Клавдия – убийцу своего отца.
«Мышеловка» была сыграна примерно 30 тысяч раз, посмотрели ее свыше 10 миллионов зрителей, съевших в антрактах около 300 тонн мороженого. Сменилось несколько поколений актеров, порой игравших спектакль пять тысяч раз, дряхлели и заменялись декорации, а постановка и сейчас шесть раз в неделю собирает полные залы зрителей.
Королева детектива умела создавать характеры и ситуации, которые не стареют, а потому ее убийства, придуманные ею преступления и неожиданные повороты сюжетов, продолжают волновать читателей и зрителей.
Вахур Келлер – руководитель самого молодого в Эстонии профессионального театра, который называется по имени создателя – Kellerteater. Это единственный в своем роде «театр мистерий» или даже «ужасов», ведь именно так можно перевести põnevusteater.
Сейчас по всей стране в самых экзотических местах эстонские театры осуществляют традиционные летние проекты. Вахур Келлер избрал для спектакля по Агате Кристи здание котельной в Вийнисту на берегу моря. Вдали виден крохотный остров с маяком, на котором живет в отдалении от людей семейная пара. Время от времени к островку причаливает лодка с припасами – это единственная связь с большой землей для тех, кто связали себя с маяком.
Именно в такой ситуации, только не временно, а навсегда отрезанными от большой земли оказываются герои романа, а потом и пьесы Агаты Кристи, название которых сегодня нельзя употреблять из соображений политкорректности. Напишу его в скобках - («Десять негритят»). И на русском языке песенка-считалка, сопровождающая действие, тоже звучит недопустимо. Но все-таки:
Десять негритят решили пообедать,
Один вдруг поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Один себя перерубил — и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.
По этой последней строчке песенки и назвал Вахур Келлер свой спектакль - Ja ei jäänud teda ka. «И никого не стало» - так принято давно уже называть этот роман Агаты Кристи в Америке. Кстати, там и не только там это самое покупаемое произведение Агаты Кристи – мировой сверхбестселлер.
Напомню сюжет. На крохотном острове оказывается десять человек. Они никогда раньше не видели друг друга, но каждый получил соблазнительно предложение приятно провести время в гостях у неких загадочных хозяев. Съехавшись, они одновременно узнают, что каждый из них обвиняется в преступлении, которое карается смертной казнью, и никому не удастся избежать наказания.
Поразительна дальновидность Агаты Кристи, прожившей вполне размеренную, буржуазно-благополучную жизнь. Все преступления, описанные ею, могли бы произойти и в наши дни. Например, какой-нибудь пьяный доктор мог бы взяться за операцию и угробить пациента. И я допускаю, что корпоративная этика побудила бы коллег вступиться за него и доказать, что больной умер, несмотря на все героические усилия хирурга. А у нас, в Эстонии, где только редкие счастливцы своевременно попадают к нужным специалистам, даже встреча с нетрезвым врачом может показаться удачей. Ведь медикам выгоднее работать в Финляндии, а местных пациентов поручить медсестрам.
Мало ли сейчас случаев, когда няня, взявшаяся опекать ребенка, легкомысленно относится к своим обязанностям и фактически оказывается виновной в трагедии, уносящей жизнь ее подопечного. Конечно, есть родители, которые повсюду в доме развешивают камеры и следят за няней, но ведь детей выводят и на прогулки, и на берег моря, где никаких камер нет.
А разве не отписывают сейчас одинокие старушки вс свое состояние заботливым (найденным по объявлению) сиделкам, проявляющим чудеса терпения и человеколюбия? Не всегда эти сиделки, «растерявшись», успевают вызвать заболевшей старушке врача. Да, и особенно медлят они в тех случаях, когда завещание на их имя уже подписано!
Келлер сделал персонажей пьесы героями комиксов – карикатурными, шаржированными фигурами, в каком-то смысле марионетками, дергающимися на ниточках сюжета. Скорее всего, в зале не окажется людей, которые бы не помнили сюжета, поэтому режиссер постарался удивить решением, а не тайной.
Наиболее интересным мне показался образ, созданный Юлле Кальюсте – истеричная, похожая на черную птицу старая дева, бесконечно проповедующая, произносящая назидательные речи, а по сути, завидующая молодости, красоте и упущенным возможностям. С инфернальным макияжем, вяжущая нечто черное, словно плетущая нити древнеримская Парка. Ее фигура устрашает, но одновременно вызывает презрительную улыбку, поскольку пуританские рассуждения всего лишь прикрывают цинизм и жестокость.
Прекрасно работают в паре дворецкий и его пугливая жена – Аго Андерсон и Лийа Канемяги. Они воплощение лакейской угодливости с неким мазохистским эротическим подтекстом. Жена носит длинную косу и черное платье, так могли одевать «скромниц» в публичных домах. А ее муж постоянно тискает супругу, пританцовывает и выпивает, ожидая, что поездка принесет им большие барыши и сделает их жизнь (в частности, сексуальную) еще разнообразней и интересней.
Разумеется, Тыну Оя, играющий спившегося доктора, почти до самого конца спектакля выкрикивает проклятья алкоголю и объясняет собравшимся, что никогда не употребляет спиртное, ведь это просто немыслимо при его профессии. К сожалению, такое решение образа показалось слишком очевидным. Ясно, что алкоголик будет рассуждать о трезвости – что тогда, во времена Агаты Кристи, что сегодня. Мне кажется, было бы забавно, если бы актер время от времени подходил к столику со спиртным, принюхивался к виски, как капризные красавицы к духам, оглаживал бутылки с выпивкой… Не смею давать советы режиссеру, но люди, шарахающиеся от спиртного, сразу дают нам понять: либо они были алкоголиками, либо продолжают ими оставаться.
Лийз Хааб, играющая гувернантку, необыкновенно привлекательна внешне – с безупречной фигурой, белокурыми роскошными волосами. Но в ней не чувствуется угрозы, готовности к нечеловеческой жестокости. Тогда как сквозь ее очарование должна проглядывать не только истеричность, но и уродливый эгоизм, способный уничтожить хоть весь мир себе во благо.
Самая ответственная роль судьи сыграна Андресом Роосилехтом вне гротеска и комикования, что сразу создает контраст с остальными персонажами и показывает, что веселая игра в любой момент может обернуться ужасными несчастьями. Напротив, Ханс Кристиан Ыйс, Меэлис Кубо, Рауно Кайбиайнен, Тоомас Тяхт, Рихо Росберг работают в эстетике комикования, точно следуя рисунку роли, придуманному режиссером.
В финале все действующие лица словно оживают и надвигаются на зрителей из-за прозрачного занавеса, будто собираясь преследовать их видениями и кошмарами. Это очень славный финал спектакля, который напоминает, что мы все сейчас живем на острове неизвестности, где в любую минуту может рухнуть наше призрачное благополучие, а готовность к развлечениям и веселью внезапно обернется своей противоположностью…
В шекспировском «Глобусе» каждый год заново ставится одна из выдающихся пьес классика. Я только что посмотрела там премьеру «Сна в летнюю ночь». Спектакль сделан пародийным, почти злым, проклинающим человечество, не способное удерживать мир в равновесии… А в день, когда я смотрела «И никого не стало», в одном из лондонских театров состоялась премьера новой трактовки «Свидетеля обвинения» Агаты Кристи, где все зрители оказывались присяжными заседателями на суде и в какой-то мере разделяли ответственность за происходящее.
Я все-таки ну никак не могу поставить рядом с Шекспиром Агату Кристи. Но за обоими стоят миллионы и миллионы почитателей и продолжателей во всем мире. Снобы (ирония в собственный адрес) всю жизнь перечитывают Шекспира, массовый читатель и зритель (произношу с уважением это словосочетание) стоит за королеву детектива.
Спектакль «И никого не стало» будет идти до конца месяца, его еще можно успеть посмотреть, тем более что сюжет известен каждому.