Памятник павшим советским воинам, открытый в 1999 году, можно найти на территории Имперского военного музея в Лондоне, где также ежегодно проводится церемония празднования Дня победы и отдается дань памяти вкладу Советского Союза в победу.
Второй фактор вытекает из очевидной идеологической пропасти между двумя системами, что было неотъемлемой частью общественного дискурса во время вышеназванных событий и остается до сих пор. Гитлеровская Германия намеревалась создать в Евразии империю под управлением немцев, которая должна приносить пользу исключительно немецкому народу за счет подчиненных и зависимых народов, империю, которая также была бы «очищена от евреев». Это были узкие этноцентрические идеалы, которые не обладали универсальной привлекательностью и не были рассчитаны на это. Напротив, публичный язык советского коммунизма как при Сталине, так и при его преемниках был универсалистским, обещая «освобождение» не только от немецкой оккупации во время войны, но и от социального и экономического гнета, западного империализма и войны.
Эти универсальные утверждения объясняют, почему на Западе было так много сторонников и попутчиков, которые хотели верить, что коммунистические устремления действительно имеют универсальное применение и что это неподдельный язык мира и социального прогресса. На Западе было очень мало попутчиков национал-социализма.
Хотя правда о тоталитарных крайностях советской системы была доступна на протяжении десятилетий, идея о том, что Советский Союз в целом был движущей силой прогресса (а Третий рейх был его реакционным барьером), сформировала память об этих двух режимах. Существовало понятное нежелание относиться к преступлениям гитлеровской диктатуры, сравнивая их с преступлениями советской системы, и в современной России любая попытка сделать это может считаться незаконным искажением исторической памяти.