Посвятивший себя поиску пропавших Ааре Рюутель: больше находим живыми, но мертвыми тоже находим. Это жизнь

В Эстонии люди пропадают каждую неделю. Чаще всего уходят из дома в неизвестном направлении старики. Уходят в школу и не возвращаются дети, молодежь не возвращается с вечеринок, пожилые грибники теряются в лесу. Все это становится страшным испытанием для семьи, и в поисках пропавших людей огромное значение имеет время и помощь добровольцев. В передаче Rus.Postimees «На кухне» журналист Анастасия Тидо поговорила с руководителем оперативной группы OPEROG фонда Kadunud («Пропавшие») Ааре Рюутелем.

- Правда ли, что летом многие люди пропадают из-за того, что ходят по грибы, по ягоды и теряются в лесу? Почему человек, который знает местность, и ему кажется, что он знает лес, не может из него выйти?

- В Эстонии много лесов, но таких, из которых невозможно выйти, почти нет. Или это уже тогда болото. Почему не выходят? Потому что что-то случается. То есть человек не может двигаться дальше, или со здоровьем какие-то проблемы, или устал.

- Или повредил ногу, например?

- Да, и в этот момент он уже не выходит и остается на этом же месте, где с ним что-то случилось.

- Почему просто не позвонить тогда родственникам?

- Можно, если есть телефон. Но если человек лежит или сидит на земле, может не быть связи. Очень важно, сколько в телефоне осталось заряда аккумулятора. У нас много таких случаев, что мы находим человека, у которого телефон остался дома на кухне, на столе, или в машине. Очень важно, что телефон с собой, но если аккумулятор сядет или пойдет дождь и телефон уже не работает или нет связи, то от него уже нет никакой пользы.

- Есть какие-то рекомендации, которые вы бы дали? Если человек любит ходить в лес и даже он, допустим, не пожилой, здоровый, но он любит ходить в лес, что нужно взять с собой?

- Первое - надо знать, куда мы идем. Если это собственный лес, где мы сами растим грибы или ягоды - это одно. А если мы идем в незнакомый лес, то мы идем в гости, мы не живем в этом лесу. Если мы идем к кому-то в гости, мы же всегда думаем, как оттуда потом добраться домой. Если идет дождь, тогда возьмем с собой зонтик. Может быть, возьмем с собой деньги, чтобы на автобусе доехать до дома. То же самое, если пойти в лес - надо думать, что взять с собой, чтобы потом добраться до дома, если что-то случится.

Мы сделали спасательный набор со всем необходимым. Здесь есть оранжевый светоотражающий жилет. Это очень важная вещь - в темноте ищут с помощью фонарика, летает вертолет или дрон, и в темноте видно эти полосы и оранжевый цвет. Еще мы сюда положили свисток. Прошлым летом около Тарту мы нашли человека, у которого был свисток. Телефон остался в машине, а свисток был. Вот он свистел. Мы услышали и поймали направление, нашли человека живым.

Фото: Pilt videost.

Также в наборе есть спасательное одеяло. Оно помогает выжить первую ночь. Первая ночь - самая страшная в лесу, потому что в голове много мыслей о том, что будет. Одеяло нас спасает от переохлаждения.

Еще мы сюда положили маленький светоотражатель, который можно повесить на какую-то ветку. Даже если не двигаетесь в лесу, его тоже все равно видно издалека. Хорошо, если собрать такой пакет своему родственнику.

- И телефон обязательно, чтобы был с собой и заряжен.

- Телефон обязательно с собой. Первый звонок - на номер 112. Иногда из леса сразу звонят нам. Если я услышу, что вы не звонили 112, я попрошу сразу сделать звонок туда. Они точно или более-менее точно вас вычислят.

Очень важно, если вы живете один, чтобы вы кому-то сказали, куда вы пойдете. Это еще только пол задания. Также важно договориться о времени, когда вы вернетесь домой. Допустим, договорились, что будете дома в девять вечера. Если вас нет дома в девять, значит, нужно договориться с кем-то из близких родственников, сделать контрольный звонок. Они сразу могут начать поиски или позвонить 112 и там уже звонить нам. В случае, когда вы не двигаетесь, это время очень важно.

- Если нет родственников, то хотя бы соседям сказать.

- Да, сказать соседям. Если человек живет один, то очень хорошо сказать, где или у кого есть ключ, потому что мы ведем поиски не только в лесу. Мы собираем информацию, чтобы искать вас. Если мы даже, например, находим машину на дороге, мы не знаем, в какую сторону вы пошли в лесу. Поэтому еще одна просьба: оставьте письмо на стекле автомобиля, в какую сторону вы пошли. И то же самое - оставьте письмо: «Я вернусь в семь вечера».

- А кто-то так уже делал?

- Я не видел, но мечтаю, чтобы так делали, чтобы мы очень быстро и в правильном месте могли искать. Не только мы, но и полиция, и спасатели.

- Сейчас, конечно, если у человека есть с собой телефон и он заряжен, то многие все-таки умеют пользоваться навигатором, и, соответственно, можно отправить какую-то метку, где ты находишься. Вот если, допустим, пожилой человек не умеет этого делать, как его найти в большом лесу? Помогают ли сейчас какие-то технические средства типа тепловых камер или еще что-нибудь подобное?

- Помогают, естественно. Все зависит от техники. Прошлым летом фирма Julianus Inkasso купила нам один хороший, мощный дрон со всякими камерами за 16 000 евро или даже больше. Но если мы не знаем, где летать, чтобы вас искать, то в этом нет толка. Мы видим зверей, видим теплые камни.

- Через сколько времени после того, как человек не вернулся, начинаются поиски? Почему подключаетесь вы, а не полиция?

- Подключается и полиция. Я считаю, что за последние годы полиция стала гораздо лучше, чем была предыдущие годы. Она очень тщательно подключается, ищут собаки, есть всякая техника. Но очень важно нам тоже сразу звонить, чтобы мы подключились, когда еще полиция ищет. Так как реальность такова, что где-то на третий день большие поиски заканчиваются, потому что надежда найти человека, спасти ему жизнь, уменьшается или больше нет ресурсов. Добровольцы дополняют работу полиции. В последние годы у нас очень хорошо получалось вести поиски вместе и находить людей.

- Какое примерно соотношение? Живыми больше находите?

- Больше находим живыми. Мертвыми тоже находим. Это жизнь.

- Как получилось, что вы решили этим заниматься? Почему?

- Вначале летом 2008 года мы сделали фонд Sihtasutus kadunud с Пеэтером, вместе с которым я работал еще в милиции в розыске в начале 90-х. Мы сделали этот фонд не для того, чтобы искать людей в лесу. Его делали для другого, чтобы искать людей, которые непонятно как пропали без вести. Год спустя нам позвонил полицейский из Ляэне-Вирумаа, который прочитал о нас в газетах, и спросил, сможем ли мы помочь. Мы согласились. У нас было пять человек, и мы поехали искать пожилую женщину и днем ее нашли.

Фото: Pilt videost.

Мы поняли, что вроде как умеем искать в лесу и читать карту. Так это и началось. До сих пор постоянно звонят - просят или совет, или помощь. И людей уже собралось много. У нас в штабе 60 человек по Эстонии, которые с нами ходили несколько лет - у них хороший опыт, они самостоятельно сейчас могут руководить поисками, поэтому мы можем на сегодняшний день искать в некоторых локациях одновременно. Даже сейчас, пока мы с вами сидим, поиски проводятся около Рапла, около Ласнамяэ, в Кейла.

- Расскажите, что это за случаи? Люди просто ушли из дома?

- Около Кейла человек ушел из больницы, не вернулся. Около Рапла человек ушел из дома - непонятно куда. В волости Ляэнеранна, на Западе Эстонии то же самое - человек ушел из дома искать собаку, которая убежала, и не вернулся.

- Обычно обращаются родственники?

- Да, родственники. Иногда полиция звонит, но в основном это родственники. Если они звонят, мы сразу устанавливаем, обращались ли они в 112 или нет. Если нет, я прошу обратиться. Если обращались, тогда выслушаем, пытаемся понять, какая есть информация, чего не хватает для составления плана, чтобы начать поиски.

- Я так понимаю, вот эти случаи, когда люди просто уходят из дома или из больницы, или из, допустим, дома попечения, они делятся на тех, когда человек в сознании, куда-то пошел и пропал. И есть еще старики с деменцией, они тоже, видимо, часто пропадают?

- Да, деменция такая вещь, что люди якобы живут в своем уме где-то 30-40 лет назад. У нас был случай в Южной Эстонии: женщина вместе с супругом поехала в гости, и там вечером она ушла гулять и забыла, где она. Мы стали ее искать. Начали спрашивать, что она делала в детстве, во время школы, где ее первое место работы. Оказалось, что она ходила постоянно из одного пункта до другого якобы на работу, где она жила. Думала, что идет туда, где она ходила 45 лет назад.

- Если в семье есть такой пожилой родственник, который может в какой-то момент уйти из дома. Он, допустим, живет дома в квартире. Что-то можно сделать его детям, например, или внукам?

- Можно использовать локатор. У нас в Тарту есть два пожилых с деменцией. Если вечером, когда они гуляют, они не доходят до дома, дочь посмотрит в телефоне и узнает, где они, по локатору. Самое главное, чтобы человек его нигде не оставил. Если у человека есть такой локатор, то ни мы, ни полиция их уже не ищем, потому что родственники сами их находят.

- Приходится ли искать детей, которые уходят куда-то из дома играть или не вернулись из школы?

- Тех, которые не вернулись из школ, приходится довольно часто искать. Маленьких детей, которые играют, к счастью, - очень редко, и в последние годы находили их всех.

Дети убегают дальше, а пожилые люди могут быть совсем рядом. Нужно очень тщательно все вокруг смотреть. Мы ищем на 360 градусов по кругу и двигаемся все дальше и дальше.

- Как вы вообще собираете эту группу? Допустим, поступил вызов и нужно кого-то искать. У вас же нет постоянных сотрудников, это все добровольцы?

- Все добровольцы.

- Как собирается группа?

- Это чудо. Я каждый раз удивляюсь, и так уже 14 лет. У нас есть так называемый штаб. Сначала там спрашиваем, кто свободный, кто может ехать, потому что надо руководить людьми. Потом в каждом уезде у нас есть закрытые группы, где добровольцы расписались и дали свои контакты, чтобы мы могли их осведомить. И третий вариант, когда мы точно знаем, в каком направлении нужно искать, тогда ставим пост уже на Facebook, и люди приходят.

Фото: Pilt videost.

- Руководителей этих групп специально обучают?

- Эти 60 человек, которые у нас по всей Эстонии, занимались поисками 2-5 лет, и они обучены. Такие обучения когда-то делали, но мы не успеваем, потому что проводится много поисков.

- То есть, по сути, люди учатся на практике?

- Учатся на практике, да. Ничего трудного в этом нет. Нужен просто опыт и практика и спокойное отношение к этому делу.

- Я так понимаю, это немного разные поиски. Очень много людей нужно, когда ищут на природе или в лесу. А если, например, кто-то ушел в школу и не вернулся, или ушел с вечеринки не вернулся, то там больше интеллектуальная работа - камеры, свидетели.

- Интеллектуальная работа - это очень трудная работа. Очень трудно искать в городе. Гораздо легче на природе. В городе требуется очень много ресурсов, чтобы определить направление. В этом случае мы выставляем объявление поиска в Facebook и просим людей. И очень много людей нам помогло.

- А вот эти люди, которые становятся вашими добровольцами, они кто? Почему они решают этим заниматься?

- У нас очень разные люди, но они все добрые.

- Я, например, слышала в телепередаче Suud puhtaks женщина говорила, что она стала добровольцем после того, как пропал ее близкий.

- Да, таких у нас, скажу точно, много, потому что это касается их лично. Это надо спрашивать у людей, что именно их трогает. Но я уверен, что их трогает сама возможность что-то делать в жизни для других, ничего не получая обратно. Это важно.

- Я правильно понимаю, что, по сути, вы живете на добровольные пожертвования?

- Да, только на это. От государства и Евросоюза денег не берем. Мы не пишем проектов, это добровольное общественное объединение, то есть значит граждане его и поддерживают. Если эта организация нужна гражданам, тогда это работает. Если граждане говорят: «Нам это не надо», мы закрываемся и будем делать что-то другое. Это очень просто.

Удивительно, что это стало работать. Мы не собирали пожертвований до 2015 года, когда в Выру пропал парень Маркус. Никаких пожертвований у нас не было. Тогда мы поняли, что поиски такие огромные, что просто нет денег - не хватает ни на топливо, ни на что-то еще. Стали собирать пожертвования. В год бюджет у нас в среднем 20-30 тысяч. Один день поисков стоит около 2 000, если работают 20 человек вместе с техникой. То есть мы с этих пожертвований не ищем, все вкладывают свои деньги, время, знания. Так и есть, но это работает.