Журналист Артур Аукон: в Эстонии ежегодно индексируют пенсии, то же надо делать и с бюджетом канцелярии президента

• Ложечки найдутся, но и осадочек непременно останется
• В стране одноклассников чиновники обречены сбиваться на неформальное общение
• Как и для расходов на оборону, для финансирования институтов власти нужен четкий коэффициент

В начале августа между правительством и президентской канцелярией вспыхнула ссора. Президент подверг критике автоналог, после этого из лагеря правительства прозвучали утверждения, что будто бы канцелярия президента увязывала вопрос провозглашения главой государства законов с тем, будет ли канцелярия получать из госбюджета желаемое финансирование. О том, кто больше похож в этой истории на правых, а кто - на виноватых, и почему вообще такие истории возможны, в студии Postimees порассуждал журналист «Радио 4» Артур Аукон.

- Многие эксперты, комментируя возникший скандал между президентской канцелярией и правительством, сходятся во мнении, что какая бы сторона не преуспела больше в защите своей позиции, репутационный ущерб неизбежен и для президента, и для правительства. Согласен ли ты с тем, что с хорошей миной из этой ситуации никто не выйдет?

- Да, есть такие опасения. Мы знаем, что институт президента пользуется у нас достаточно широкой народной поддержкой. И уровень доверия к президенту традиционно высок. У правительства же эти показатели несколько ниже. Однако в связи с этой ситуацией возникло много вопросов, ответы на которые мы можем никогда не узнать.

Первый вопрос заключается в том, почему правительство ждало так долго с обнародованием этой информации. Ведь тот самый разговор между канцлером Минфина Мерике Сакс и советником президента по внутриполитическим вопросам Тоомасом Сильдамом, из-за которого и возник скандал, состоялся еще 7 июня. Обнародовали же все это буквально только что. Почему потребовалось столько ждать?

Особенно с учетом того, что и министр финансов Март Вырклаэв теперь говорит, что он вспомнил, что подобные разговоры неофициально действительно велись. Почем он вспомнил об этом только сейчас? Возникает вопрос, кто знал об этой ситуации. Понятно, что о ней знал Март Вырклаэв, Кая Каллас, как стало ясно, тоже знала о ней, правда, судя по всему, ее проинформировали несколько позже.

Очень сложно сейчас предположить, чем все это закончится, потому что свидетелей у разговора Сильдама и Сакс не было. Это был разговор формата «один на один», так что тут слово одного чиновника выступает против слова другого чиновника. Однако как бы эта ситуация не разрешилась, наверняка это будет похоже на анекдот про «ложечки нашлись, но осадочек-то остался».

- Директор канцелярии президента Пеэп Яхило сказал, что никакой торговли влиянием со стороны президентской канцелярии не было. В то же время он сказал, что призывает чиновников, ежедневно общающихся с политиками, к тому, чтобы в этом общении не было чрезмерной шутливости, потому что это может быть интерпретировано неправильным образом...

- Но тут есть один очень важный момент: Эстония - страна одноклассников и однокурсников. Стоит обратить внимание на одну деталь, которая попадала в прессу, в частности, политолог Пеэтер Тайм подчеркивал ее важность. Сакс и Сильдам очень хорошо знают друг друга, и знают очень давно…

- Сильдам это охотно подтверждает, настаивая, что они старые друзья…

- Да, именно. И мы не знаем, носила ли эта беседа формальный или же неформальный характер. Сильдам утверждает, что они просто общались, болтали о том и о сем. Так что можно допустить, что эти две темы просто оказались в разговоре рядом.

Мы же помним, в какой спешке принимался этот пакет налоговых изменений. Так что можно допустить, что Минфин просто торопил президентскую канцелярию. Мол, у вас, конечно, есть две недели, но было бы здорово, если бы в этот раз все было бы сделано побыстрее.

Это, конечно, только мои домыслы, но мы также можем допускать, что в ответ на эти призывы поторопиться Сильдам отвечал, что с таким штатом юристов, который есть у канцелярии, они обречены закопаться в этих законах. И заодно он мог вспомнить и о том, что у канцелярии президента возросли расходы, что им не хватает 350 000 евро.

Ведь по некоторым данным, господин Яхило тоже об этом еще раньше говорил министру Вырклаэву. В общем, мы не знаем, как это происходило на самом деле, но мне трудно представить, чтобы речь шла о прямой увязке этих двух моментов.

Давай пофантизируем, как эта ситуация могла бы выглядеть в самом худшем случае: Сильдам говорит Сакс, что если правительство хочет провозглашения закона, тогда пусть оно даст канцелярии президента денег. Допустим, они договорились об этом. Что должно происходить дальше?

Напрямую вопросом провозглашения или непровозглашения законов Тоомас Сильдам не занимается. Ему нужно идти к юристам, как-то поторопить их, потом идти к президенту, говорить, что нам дали денег, или, наоборот, не дали, поэтому надо провозглашать или не провоглашать закон… Но это же асбурд! Поэтому я считаю, что напрямую никакой торговой влиянием, скорее всего, не было. Но, с другой стороны, если обратить внимание на вчерашнее заявление премьера Каи Каллас…

- В «Актуальной камере»?

- Да, в «Актуальной камере». Она намекнула, что подобные случаи происходили и раньше, причем не раз. Это очень странное заявление.

И что мы имеем в итоге? В понедельник соберется в очередной раз комиссия Рийгикогу по надзору за госбюджетом. И туда пригласят не только Тоомаса Сильдама и Мерике Сакс, что было логичным изначально, но и премьер-министра Каю Каллас, чтобы та дала пояснения своим словам. Ситуация выглядит абсурдной, и мы пока не знаем, чем она завершится.

- И все-таки, если мы обратим внимание на слова Пеэпа Яхило о том, что своим сотрудникам он советует поменьше шутить… Нет ли повода в таких комментариях президентской канцелярии увидеть ее желание погасить конфликт, нет ли ощущения, что тем самым косвенно канцелярия подтверждает, что совсем уж без огня дыма не бывает, но, мол, при этом нет никакой настоящей проблемы, а есть только специфическое чувство юмора одного конкретного чиновника?

- Вполне возможно, что именно так все и есть. Потому что в противном случае, наверное, Тоомас Сильдам мог бы лишиться своей должности уже на следующий недель после возникновения этого скандала. Или даже в тот же самый день. Потому что нет смысла держать на работе человека, который портит реноме всей организации и даже всего института президентства. Однако Пеэп Яхило встал на защиту Сильдама.

Давай все-таки еще раз посмотрим на то, что происходило в промежутке между этими событиями, между самим разговором и преданием его содержания огласке. Президент довольно откровенно раскритиковал сам способ принятия этих налоговых законов. Их принимали в ускоренном порядке, привязывая к вопросу о доверии правительству, фактически не обсуждая никаких поправок.

Президент тогда заметил, что все это не очень по правилам, что это выглядит очень сомнительной практикой и что ему не очень хочется такое видеть. И тут Март Вырклаэв и его Министерство финансов выходят с проектом нового автоналога. Президент сразу сказал, что из этого проекта очень сложно что-либо понять, например, понять то, зачем этот налог вообще нужен.

Через день на пресс-конференции правительства у министров спросили, что они думают о критике из уст президента, и последовал ответ, что если президенту что-то непонятно, он знает, куда можно обратиться…

- Это сказал ведь сам Вырклаэв…

- Да. И эта возникшая пикировка тоже выглядела не особенно красиво. Это было похоже на то, что правительство пытается дать понять президенту, что не надо лезть в налоговые вопросы, поскольку это не входит в его прямые обязанности. А президент, чувствуя себя кем-то вроде «отца нации» и вспоминая о действиях некоторых из своих предшественников, прежде всего - первого после восстановления независимости президента Эстонии Леннарта Мери, пытается указывать этическую дорогу нерадивым политикам.

- Март Хельме, один из лидеров партии EKRE, комментируя скандал, сказал, что Эстония показала себя банановой республикой в составе ЕС. Насколько в действительности скажется эта история на международной репутации Эстонии? Эстонию часто ставят в пример одной из самых эффективных демократий в Европе, чуть ли не более стабильной, чем в ведущих странах Запада; не обрушили ли мы сейчас свои позиции настолько, что нас начнут рассматривать в одной упряжке с теми постсоциалистическими странами Центральной и Восточной Европы, где, как часто говорится, высок уровень кумовства и коррупции?

- Нет, мне так не кажется. Во всяком случае, я не думаю, что такие вещи начнут писать какие-то серьезные международные издания. Во-первых, это все-таки локальный скандал, и пока обвинения не сопровождаются никакими доказательствами. Во-вторых, фигура Каи Каллас сейчас имеет на международной арене очень впечатляющий ореол, ведь ее называли даже Кассандрой Европейского союза. Ее цитируют, ей звонят, она раздает интервью, так что через ее фигуру как главы правительства очень трудно испортить имидж Эстонии.

И у Алара Кариса тоже имеется такая репутация, которая практически исключает вероятность того, что он может стать объектом насмешек в мировой прессе. Ну, в желтой прессе разве что может что-то такое происходить. Но, честно говоря, я пока не делал мониторинг зарубежной прессы в смысле освещения этого скандала, но это очень нетрудно сделать. Однако, повторюсь, я никак не думаю, что нас начнут ставить в один ряд с банановыми республиками.

Другое дело, что сама система финансирования институтов власти у нас в стране, конечно же, несовершенна. Получается, что институт президентства у нас в материальном смысле зависит от воли Министерства финансов. Хотя вроде бы этим должно заниматься Рийгикогу. Это касается финансирования не только президентской канцелярии, но и бюро канцлера права, некоторых других институтов. То есть упущения есть в самой системе, есть проблемы в законодательстве. И, скорее всего, по завершении этого скандала Рийгикогу займется тем, чтобы исправить эти недостатки, изменив какие-то параграфы в соответствующих законах.

- Бывший политик Игорь Грязин предложил такую схему финансирования президентской канцелярии: президент просто раз в год называет коалиции сумму, которая ему будет нужна на следующий год, и коалиция, не задавая ни одного вопроса, включает ее в госбюджет, поскольку исходит из того, что президент точно не попросит лишнего. Как тебе кажется, стоит ли согласиться с Грязиным, или, может быть, стоит ввести какой-то фиксированный коэффициент, который применялся бы к полному объему госбюджета? Есть ли еще какие-то способы сделать так, чтобы торгов по этой теме просто не могло возникнуть?

- На самом деле, то, что предлагает Игорь Грязин, в какой-то степени уже и сейчас работает. В том смысле, что ведь когда начинает верстаться госбюджет на будущий год, все начинается именно с того, что свои запросы различные ведомства начинают отправлять правительству уже в районе мая. Вероятно, и в прошлом году все происходило именно так. Президентская канцелярия в мае нарисовала какую-то сумму, и Министерство финансов согласилось с этим запросом.

Эта сумма была записана в бюджет, его благополучно приняли, а потом вдруг оказалось, что в Эстонии случился рост цен буквально на все. Инфляция в районе 20%, резко подорожало топливо, выросли расходы на проживание. И стало ясно, что средств президентской канцелярии не хватает. Потому она и попросила эти дополнительные 350 000 евро. В том числе для того, чтобы организовать, например, необходимые зарубежные визиты.

Президент - это все-таки не обычный человек, который живет в 2-комнатной квартире в спальном районе и может летать самыми дешевыми авиакомпаниями. Вряд ли мы можем представить нашего президента в качестве пассажира Ryanair. Все-таки приобретается соответствующий класс билетов. Выбираются гостиницы соответствующего класса, который действительно подобает президенту.

Все это подорожало, что мы прекрасно видим. Плюс, в контексте этой истории мы не замечаем еще одну новость: летний прием президента по случаю 20 августа, дня восстановления независимости Эстонии, на который в красивый сад приглашают 1000-2000 гостей, тоже сейчас не имеет финансирования. На него тоже нет денег. И выясняется, что некоторые крупные бизнесмены жертвуют президентской канцелярии деньги, чтобы этот прием не выглядел уж совсем бедным.

Также стало известно, что очень многие лица, которые почти всегда получали приглашение на это летнее меропиятие, в этом году его не получили. Посмотрим, сколько в итоге человек будет на этом приеме.

Наверное, единственным выходом могла бы быть система индексации. Как, например, это работает с пенсиями. Пенсии у нас ежегодно индексируются 1 апреля. Это происходит с учетом показателей роста цен и роста средней зарплаты. Что-то подобное, наверное, нужно делать и с финансированием всех этих институтов власти. Чтобы не происходило такого, чтобы в середине года президентской канцелярии не хватало бы 350 000 евро.

- Депутат Рийгикогу от соцдемов Эдуард Одинец считает, что сейчас самое время задуматься о передаче парламенту - как высшему органу власти - прав и полномочий формирования бюджетов конституционных институтов. Это означало бы, что уже на стадии составления бюджетов этих институтов у Рийгикогу была бы ведущая роль, то есть не министр финансов и канцлеры его министерства в стенах своего ведомства занимались бы этим вопросом, а, допустим, финансовая комиссия парламента, где есть представители всех фракций, сама генерировала бы соответствующие предложения. Перспективна ли эта идея?

- Можно пробовать любые идеи, это же вопрос законотворчества. Но конкретно этот метод совсем не обязательно будет эффективным. Мы же толком не знаем, как комиссии будут принимать такие решения. В комиссиях есть председатель…

- И большинство в любой комиссии все равно ведь принадлежит коалиции…

- Конечно! Так что мы можем прийти в итоге к той же самой ситуации, только сделав ее еще более запутанной.

Я все-таки считаю, что нужен четко прописанный коэффициент, как это происходит с расходами на оборону, насчет которых четко решено, что они составляют 3 процента. То же самое нужно делать и с финансированием институтов власти.

Однако нужно помнить, что и такая мера все-таки до конца не будет спасать в случае очень резкой инфляции.

Смотрите в записи полную версию беседы!