:format(webp)/nginx/o/2022/12/29/15049446t1h9509.jpg)
Начало полномасштабной российской агрессии против Укрианы ознаменовалось небывалым уровнем социальной мобилизации украинцев ради противодействия агрессору всеми возможными способами. Политолог Алексей Колесников в своей аналитической статье дает общий обзор ключевых трендов внутреннего политического развития Украины на протяжении последних полутора лет.
Данный материал подготовлен в сотрудничестве Института Шютте Тартуского университета и портала Rus.Postimees.
Полномасштабное российское вторжение, несомненно, изменило жизнь каждого украинца, а также запустило многие важные процессы внутри страны. Украине необходимо было решать целый комплекс задач по обороне, повышению устойчивости, обеспечению работы критической инфраструктуры, решению гуманитарных проблем, и в то же время продолжать реформы, ведь на горизонте обозначилась перспектива ускоренной реализации евроинтеграционных устремлений. Все это требовало как немедленных антикризисных мер, так и более системных преобразований, с которыми страна с разной степенью успешности справлялась. Эта статья является попыткой дать общий обзор ключевых трендов внутреннего политического развития Украины на протяжении последних полутора лет, а также поискать ответ на вопрос, куда же все-таки качается политический маятник страны под влиянием войны и в ее условиях.
Начало большой войны ознаменовалось небывалым уровнем социальной мобилизации украинцев ради противодействия агрессии всеми возможными способами. При этом многие вещи происходили в значительной степени благодаря инициативе и самоорганизации людей, а не усилиям властей. У военкоматов выстроились очереди добровольцев, активно создавались отряды территориальной обороны, сотни тысяч людей по всей стране и за ее пределами в одночасье стали волонтерами, лидеры мнений включились в борьбу на информационном фронте, в захваченных городах безоружные люди блокировали технику и выходили на акции протеста и т. д.; это был тот случай, когда украинское гражданское общество, уже не первый раз спасающее страну в сложных обстоятельствах, сплотилось как никогда и проявило себя наилучшим образом.
Однако по мере того, как война затягивалась, уровень самоорганизации и социальной мобилизации, естественно, начал снижаться. Кто-то был вынужден вернуться к своей работе, семье, повседневным делам; кто-то устал, выгорел либо разочаровался; кто-то просто исчерпал свои ресурсы. Тем не менее, по данным социологических исследований, более 60% украинцев так или иначе были вовлечены в волонтерскую помощь ВСУ либо согражданам. Этот опыт является колоссальным резервом для последующего развития украинского гражданского общества.
:format(webp)/nginx/o/2023/06/06/15372040t1hc2f3.jpg)
Стоит также отметить, что несмотря на снижение уровня гражданской вовлеченности в противодействие агрессии, украинцы сохраняют способность быстро мобилизоваться под влиянием новых вызовов. Яркий тому пример - подрыв Каховской ГЭС, после которого за несколько дней обыкновенные граждане собрали и направили в пострадавший регион в разы больше гуманитарной помощи, чем там было необходимо.
Перед полномасштабным вторжением Украина почти восемь лет проводила реформу местного самоуправления и политику децентрализации власти, которые по праву считаются самыми успешными преобразованиями последнего времени. Именно благодаря децентрализации местные общины стали более устойчивыми и смогли справляться со многими вызовами войны самостоятельно, без оглядки на центр и без поддержки из Киева.
Однако военное время требует управляемости, быстрого принятия и исполнения решений, посему централизация и усиление вертикали власти для него закономерны. В этом плане в Украине в первые дни войны областные и районные государственные администрации были преобразованы в военные администрации с более широкими полномочиями и часто с военными людьми во главе. Также военные администрации были постепенно введены в ряде муниципалитетов, в частности в оккупированных, деоккупированных и прифронтовых общинах, где функционирование местного самоуправления было невозможно либо осложнено. Кроме того, были урегулированы некоторые вопросы осуществления публичной власти на местах в условиях военного времени, расширены полномочия глав общин принимать решения единолично, введены дополнительные механизмы контроля со стороны военных администраций.
/nginx/o/2022/08/15/14760266t1h6312.jpg)
В то же время вполне естественные для войны процессы централизации власти в Украине местами начали приобретать искаженные формы. Например, через создание Киевской городской военной администрации были ограничены полномочия мэра столицы, который в мирное время, по сути, совмещает две должности - избранного городского головы и назначаемого руководителя городской государственной администрации. Как следствие, и без того сложная система столичной власти была еще сильнее запутана. А учитывая давние натянутые отношения мэра Киева Виталия Кличко с Офисом президента Украины, сделано это могло быть вполне намеренно. Для сравнения, в прифронтовом Харькове местной военной администрации нету по сегодняшний день, а власть осуществляется избранными мэром и местным советом, несмотря на то, что вызовы перед городом стоят не меньшие.
Другой пример - Чернигов, где обострившейся конфликт между центральной властью и нелояльным к ней мэром Владиславом Атрошенком завершился отстранением последнего от должности по решению суда и созданием местной военной администрации (к слову, почти через год после деоккупации региона). Однако Черниговский городской совет никуда не делся и продолжает работать, а его секретарь - выполнять обязанности мэра. Таким образом, в городе сложилось двоевластие, совсем не способствующее эффективному управлению общиной. Схожая ситуация сейчас развивается в Ровно, где в июле 2023 года суд также отстранил от должности городского голову Александра Третьяка. В связи с этим Ассоциация городов Украины официально заявила об опасной тенденции лишения жителей городов избранной ими власти, приведя еще несколько примеров.
Дело в том, что критерии, по которым в населенных пунктах должны вводится военные администрации, определены нечетко, что позволяет создавать эти органы весьма избирательно. Например, в Полтаве, где мэр также отстранен по судебному решению, военной администрации нет, а в Чернигове она создана. Поступают и сигналы, что на некоторых мэров могло оказываться давление под угрозой их отстранения от власти и введения военных администраций (например, об этом прямо заявлял мэр Ахтырки Павел Кузьменко).
Кроме того, по закону главами местных военных администраций могут назначаться как действующие сельские, поселковые и городские головы, так и другие люди. Назначение первых вполне оправдано, когда они имеют четкую, проукраинскую, государственническую позицию, и при этом все-таки избраны жителями. В одних общинах так и происходит, а в других нет, как, например, в случае с мэром Новой Каховки Владимиром Коваленко. Несмотря на то, что он избран от президентской партии и несколько месяцев провел в оккупации, не покинув общину, начальником городской военной администрации после выезда на подконтрольную Украине территорию его так и не назначили, и фактически он лишен полномочий.
Еще один «тревожный звонок» для перспектив децентрализации - ликвидация в начале 2023 года Министерства развития общин и территорий путем его присоединения к Мининфраструктуры. В результате вместо профильного ведомства, в значительной степени «заточенного» под региональную политику и местное самоуправление, Украина получила новое мегаминистерство, для которого эти вопросы являются лишь небольшой частью компетенции, и которое покинула важная часть политической команды, изначально занимавшейся децентрализацией.
В целом существует риск, что государство может пробовать и далее (как минимум адресно) «подминать» под себя местное самоуправление, особенно по мере того, как будут выделятся ресурсы на восстановление общин. Это создает предпосылки для усиления рецентрализационных тенденций, при общем сохранении задекларированного курса на политику децентрализации власти.
К слову, украинцы крайне позитивно относятся к достижениям децентрализации прошлых лет. В рамках национального опроса, проведенного осенью 2022 года, более 76% респондентов высказались за необходимость продолжения реформы, что на 13% больше, чем в довоенном 2021 году. При этом почти половина опрошенных уверены, что децентрализация позитивно повлияла на возможности сопротивления полномасштабному вторжению.
Помимо собственно централизации власти, наблюдаются в Украине и некоторые авторитарные тренды. Пока что они не несут угрозы демократическим основам украинского государства, однако их появление, да еще и комплексное, все же является тревожным сигналом.
Одно из проявлений - чрезмерное усиление роли Офиса Президента Украины (ОПУ) в системе государственной власти. Эта проблема для Украины не новая, и все президентские администрации, как бы они не назывались, всегда пытались перетянуть на себя больше власти и полномочий, чем им положено. Хотя по факту их роль скорее техническая - организовывать и обеспечивать работу президента, быть, скажем так, его канцелярией.
:format(webp)/nginx/o/2023/03/07/15186191t1h5fb9.jpg)
Тенденция к усилению роли ОПУ наметилась еще задолго до войны, однако именно после начала полномасштабного вторжения он как-то особо выразительно начал перебирать на себя ряд несвойственных ему функций, по сути, влезая в полномочия правительства и министерств. Так, глава Офиса Андрей Ермак очень активно начал участвовать в вопросах внешней политики и вести переговоры, хотя это полномочия МИДа (например, как один из результатов, появилась формула безопасности Ермака-Расмуссена). Советник Ермака Михаил Подоляк довольно часто комментирует в СМИ разные темы, включая и действия военных, хотя для этого есть Генеральный штаб. Также все чаще Офис президента влезает в вопросы экономической политики, хотя это прерогатива правительства.
Война в значительной степени нивелировала механизмы прозрачности и подотчетности власти, которые тщательно десятилетиями выстраивались под пристальным контролем украинского гражданского общества. Одним махом были закрыты публичные реестры, снесены сотни официальных сайтов, отменены открытые тендерные процедуры при ряде закупок, приостановлена работа многих других инструментов.
Некоторые подобные ограничения во время войны вполне оправданы, но очень многие при этом выглядят, скорее, странно, либо же как злоупотребление ситуацией. Например, удаление с официальных сайтов местных советов градостроительной документации - шаг вполне разумный. Однако как оправдать то, что вместе с ней с убираются все принятые решения, перестают публиковаться проекты актов, удаляются даже рабочие телефоны и адреса электронные почты. Причем если еще в прифронтовых общинах это можно как-то понять, то почему то же самое нередко делают муниципалитеты глубоко в тылу, остается загадкой. Иногда доходит и до откровенных глупостей, как например с запретом народным депутатам и комитетам Верховной Рады Украины принимать электронные обращения.
Также немало вопросов у общества вызывают многочисленные злоупотребления со стороны служащих силовых ведомств. Например, очень много нареканий на работу патрульной полиции на дорогах Украины, в частности на участившееся беспричинные остановки авто, штрафы за надуманные нарушения, запрет на фото- и видеофиксацию полицейских, что законодательством не предусмотрено. По сути, есть основания утверждать, что работа полиции понемногу откатывается назад, в худшие времена милиции и ГАИ.
Однако наибольшее количество нарушений, наверное, происходит в процессе мобилизационной работы. Интернет сегодня просто кишит видео, на которых зафиксированы методы работы ТЦКиСП (бывших военкоматов) в процессе мобилизации. Незаконное выписывание повесток «на коленях», откровенное насилие и даже похищение людей с улиц, к сожалению, стали обычным делом в современной Украине. Очевидно, что ВСУ нужно постоянное пополнение, а также то, что многие уклоняются от воинской службы, однако подобные методы незаконны и в принципе дискредитируют все то, за что воюет страна. Ведь за многие годы государство так и не смогло надлежащим образом организовать учет военнообязанных, а теперь просто компенсирует это абсолютно репрессивными способами.
И все же, при некоторых авторитарных тенденциях, политический режим в Украине в своей основе сохраняет демократическую природу. При этом показательно, что именно во время войны поддержка демократии в обществе выросла до рекордного уровня. В опросах, проведенных в августе 2022 года, почти 64% респондентов отмечали, что демократия является наиболее желанным типом правления, что на 10% больше, чем до войны, и самый высокий показатель с 2004 года.
В то же время весомая доля украинцев положительно относится и к авторитарному типу политической системы. Хотя следует отметить, что поддержка системы, которая предусматривает «сильного лидера, не зависимого от парламента и выборов», существенно сократилась: если в 2017 году суммарно 79,9% считали ее хорошей для страны, то в 2022 таких оказалось уже 67,7%, а в 2023 году их доля снизилась до 62,2%.
/nginx/o/2023/07/12/15452023t1hcf82.jpg)
Факт, что Вооруженные силы Украины сегодня пользуются наивысшим уровнем общественного доверия в стране, подтолкнул ученых к тому, чтобы проверить, не растет ли в украинском обществе симпатия к политической системе, в которой ключевую роль играют военные. Однако, несмотря на определенный рост популярности такого типа правления (с 12,4% в 2017 году до 30,4% в 2022 году и 28,3% в 2023 году), подавляющее большинство украинцев все же считает такую систему плохой.
Большая война способствовала тому, что многие процессы на евроинтеграционном пути Украины сильно ускорились. Ведь еще в начале 2022 года вопрос о предоставлении ей статуса кандидата в члены ЕС даже не стоял на повестке, однако уже в июне она его получила. По сути, предоставление Украине этого статуса - шаг скорее символический и ничего не гарантирующий (например, Турция в статусе кандидата пребывает уже более 30 лет). И все же это был крайне важный сигнал поддержки, посланный в первую очередь украинскому народу, борющемуся за демократическими ценности и европейскую перспективу.
С другой стороны, кандидатский статус был предоставлен Украине «авансом», и для его сохранения и последующего прогресса были выдвинуты семь условий, которые украинскому государству необходимо было выполнить. Среди них продолжение судебной реформы и реформа Конституционного Суда, борьба с коррупцией и отмыванием денег, принятие законов о медиа и о национальных меньшинствах, реализация антиолигархического законодательства.
В марте 2023 года премьер-министр Украины Денис Шмыгаль заявил, что все условия Украиной выполнены. В то же время Еврокомиссия в своих оценках более сдержана и считает, что выполнены полностью лишь два условия. Тем не менее, определенный прогресс Украины по другим направлениям не отрицается, а это значит, что при надлежащей динамике выполнения обязательств вполне возможно быстро выйти на начало переговоров.
/nginx/o/2022/03/29/14453620t1h33ba.jpg)
На протяжении последнего года также велась активная подготовительная работа внутри страны касательно перехода от выполнения Договора об ассоциации к выполнению обязательств по вступлению в ЕС. В частности, всеми возможными способами ускорялось рассмотрение зависших в парламенте законопроектов по Договору, проводилась первичная оценка состояния адаптации законодательства Украины к праву ЕС, определялись соответствующие пробелы, разрабатывалась новая система мониторинга исполнения евроинтеграционных обязательств и т.д.
На беспрецедентно высокий уровень взлетела и общественная поддержка курса Украины на европейскую интеграцию. Февральский опрос Центра Разумкова показал, что если бы в ближайшее время состоялся референдум по вступлению Украины в ЕС, то за вступление в эту организацию проголосовали бы 79% всех опрошенных, или 92% тех, кто собирается принять участие в таком референдуме (проголосовали бы против соответственно 7% и 4%). Для сравнения, в марте 2021 года за вступление в ЕС намеревались голосовать 59% всех опрошенных, или 80% собиравшихся принять участие в референдуме (проголосовали бы против - соответственно 26% и 17%).
Большая война ожидаемо привела к изменениям в соотношении сил и поддержке основных политических игроков в Украине. В первую очередь, следует отметить существенный рост доверия к президенту Владимиру Зеленскому. Несмотря на падение его популярности ранее в 2020-2021 годах, а также вполне обоснованную критику в части подготовки к российской агрессии, благодаря действиям во время войны Зеленский полностью реабилитировался в глазах общественности и нынче является бесспорным лидером гражданских симпатий.
Так, по данным опроса, проведенного в январе 2023 года Киевским международным институтом социологии (КМИС), Зеленскому симпатизируют 91%, и в целом доверяют 86% респондентов. Согласно другим опросам этой же организации, если в январе 2022 года на вопрос, может ли Зеленский эффективно работать как верховный главнокомандующий и организовывать оборону страны, лишь 32% опрошенных отвечали утвердительно, то в мае 2023 года таких было уже 86%.
/nginx/o/2023/07/01/15426202t1hbe04.jpg)
На втором месте по симпатиям - главком Валерий Залужный, к которому позитивно относятся 87% опрошенных, на третьем - шоумен и волонтер Сергей Притула с показателем 81%. У Виталия Кличко положительный рейтинг 65%, а отрицательный - 25%, у Петра Порошенко - 18% и 74% соответственно.
Гораздо хуже дела обстоят в президентской партии «Слуга народа», которая в силу ряда причин понемногу теряет авторитет и влияние. Во-первых, во время войны в ней явно углубились процессы фрагментации, и несмотря на то, что партия остается наибольшей в парламенте и формально имеет большинство, на практике для прохождения законопроектов ее голосов часто не хватает, и их приходится добирать за счет других фракций. Во-вторых, в последнее время партию охватила целая череда скандалов, связанных с коррупцией, незаконным выездом депутатов за границу, другими правонарушениями, которые могут еще больше пошатнуть рейтинг доверия к этой политической силе.
Второй по влиянию и основной оппозиционной силой далее остается «Европейская солидарность» во главе с Петром Порошенко. В вопросах войны партия вроде как на стороне президента, и даже активно предоставляет помощь армии и продвигает интересы Украины за рубежом; с другой стороны, она же выступает чуть ли не основным критиком действий нынешней власти, что свидетельствует о весьма напряженных отношениях между ними. Однако при этом и сама «Европейская солидарность», и ее лидер явно уступают партии власти и Зеленскому лично по уровню симпатий и общественного доверия.
Согласно упомянутому выше опросу КМИС, к партии «Слуга народа» в той или иной мере позитивно относятся 41% опрошенных, а к «Евросолидарности» - лишь 15%. При этом лидером потенциально является условная «партия Сергея Притулы» (49%), а также высокие позиции у партии УДАР Виталия Кличко (29%). При этом в списке во время опроса отсутствовала условная «партия военных», которая вполне может появится и спутать карты всем ключевым политическим игрокам.
Что касается меньших парламентских партий - ВО «Батькивщина», «Голос», «За будущее», то они в значительной степени маргинализированы и мало присутствуют в поле публичной политики, хотя в целом все же сохраняют потенциал для получения каких-то мандатов. В свою очередь, партии правого крыла - «Свобода», «Правый сектор», «Национальный корпус» - пока что сфокусированы на вопросах национальной обороны и приостановили активную партийную деятельность. Однако в случае выборов они могут ее активизировать и консолидироваться, а учитывая их заслуги на фронте, националистический проект в Украине вполне имеет политическую перспективу.
Отдельно стоит отметить исчезновение с украинского политического ландшафта пророссийских политических партий. В мае 2022 года был принят закон, позволяющий судам запрещать деятельность партий, признающих правомерной или отрицающих российскую агрессию против Украины, оправдывающих либо героизирующих лиц, причастных к этой агрессии. На этой основе была запрещена деятельность целого ряда политических партий, включая представленные в парламенте «Оппозиционную платформу - За жизнь» и «Оппозиционный блок». Таким образом, эта ниша в ближайшем будущем в Украине будет отсутствовать, однако занимавшие ее ранее политики могут все же пробовать запускать новые политические проекты, правда с более умеренными позициями касательно России, дабы тоже не попасть под запрет.
Характерной чертой украинского медиапространства в последнее время всегда был довольно высокий уровень свободы слова, которая, правда, иногда приобретала несколько извращенную форму «джинсовой свободы слова». Особенно четко это проявлялось на телеканалах, которые в большинстве принадлежали крупным финансово-промышленным группам и транслировали много заказных материалов («джинсы») в интересах своих собственников. В результате обычный потребитель сталкивался не с реальной свободой слова, а с плюрализмом «джинсы», и по факту так и не получал объективной информации. Правда, эта особенность компенсировалась наличием широкого спектра независимых Интернет-СМИ.
Большая война принесла в медиасферу немало изменений, которые следует оценивать двояко. Ключевая особенность состоит в том, что с первых дней вторжения почти все основные телеканалы объединили свое вещание в так называемый «Телемарафон - Единые новости». На первый взгляд, это был позитивный момент, демонстрировавший единство основных игроков рынка и переход к скоординированной редакционной политике. Иначе говоря, вместо того, чтобы, как и раньше, информационно «мочить» оппонентов внутри страны, телеканалы взялись все вместе «мочить» внешнего врага.
Однако, с другой стороны, это негативно отобразилось на уровне свободы слова, а также на доступе к ТВ разных заинтересованных сторон. В скором времени телемарафон начал финансироваться из государственного бюджета, а Совет национальной безопасности и обороны обязал все национальные информационные каналы его транслировать. При этом контент марафона становился все менее интересным, ведь поддерживать круглосуточно на надлежащем уровне один и тот же формат журналистских репортажей, скомбинированных с комментариями официальных лиц, военных и экспертов, было все труднее и труднее.
Также большим скандалом обернулся отказ включить в марафон три оппозиционных канала - «5 канал», «Прямой» и «Еспрессо», которые связаны с политиками из «Европейской солидарности». Причем после этого государственный концерн еще и отключил из их цифрового вещания, что многими было расценено не иначе, как давление на СМИ.
Стоит отметить, что в определенной степени финансово-промышленные группы, владеющие телеканалами, заинтересованы в существовании марафона, финансируемого из бюджета. Ведь не секрет, что медиа никогда не были высокоприбыльным бизнесом в Украине, и скорее рассматривались олигархами как инструмент влияния, чем важный источник дохода. Однако это требовало вливаний за счет рекламы и других активов, что стало намного сложнее делать во время войны. Не даром самый крупный бизнесмен Украины - Ринат Ахметов - даже отказался от своей медиаимперии в пользу государства. Он объяснил это тем, что не хочет попасть в реестр олигархов, однако, скорее всего, просто не мог себе позволить далее дотировать медиабизнес на фоне понесенных убытков.
С другой стороны, война привела к бурному росту Интернет-сегмента в медиапространстве Украины. Согласно опросам общественного мнения, с февраля 2022 года телевидение теряет свою традиционную роль основного источника политической информации. В то же время социальные сети, телеграм-каналы, различные онлайнмедиа взяли на себя ведущую роль в распространении политических новостей и аналитики. В конце 2022 основными источниками информации для украинцев были телеграм-каналы (60%), фейсбук-страницы (25%), программы на ютубе (16%), сообщения в вайбере (13%) и аккаунты в Инстаграме (8%).
/nginx/o/2023/03/27/15221591t1ha84f.jpg)
На протяжении 2022 года существенно возросла роль видеоблогеров. Самыми популярными и влиятельными являются экс-комик и известный волонтер Сергей Притула (с долей аудитории 16%), журналист Дмитрий Гордон (10%), политический эксперт Алексей Арестович (10%), журналист Юрий Бутусов, военный эксперт Олег Жданов, активист Сергей Стерненко (каждый с долей аудитории 4%).
В целом же, несмотря на войну и существенную реструктуризацию медиапространства, в Украине сохранилась свобода слова, а также свободные и плюралистичные медиа. А благодаря еще и принятию нового законодательства о медиа, Украина в 2023 году поднялась в Индексе свободы прессы аж на 27 позиций. В свою очередь, это все крайне важно для демократического развития украинского государства и его евроинтеграционных перспектив.
Не секрет, что для постсоветской Украины характерна кланово-олигархическая структура политического класса, где ключевую роль играют ряд крупных финансово-промышленных групп, контролирующих значительные экономические активы, банки, медиа, политические партии и чиновников. Ни две революции, ни последующие политические преобразования, к сожалению, в этом плане ничего не изменили, и приводили лишь к перераспределению ресурсов и влияния между основными ФПГ. Также как и не заработало соответствующее антиолигархическое законодательство, инициированное президентом Зеленским в 2021 году.
Однако шанс на реальную деолигархизацию нынче дает война. Во-первых, потому что карманы олигархов сильно опустошались, а их активы пострадали либо подешевели. Чего стоит лишь утрата Ринатом Ахметовым ряда предприятий на Донбассе, включая гиганта «Азовсталь», либо же уничтоженные зернохранилища с миллионами тонн зерна, принадлежащих крупным агрохолдингам.
Во-вторых, часть олигархов выбрали российскую сторону, а это полностью развязывает руки украинской власти в плане конфискации их активов. К примеру, уже арестовано и частично конфисковано имущество Виктора Медведчука, в управление государства перешли активы, ранее принадлежавшие беглецу Дмитрию Фирташу, арестованы бизнес-активы Вадима Новинского. То же самое касается и активов российских ФПГ, которые тоже имели большое влияние в Украине, и которых точно можно и нужно избавить от всей принадлежащей им собственности. Соответствующие процессы запущены, хоть и двигаются очень медленно. Но, например, недавно был национализирован Sence Bank (ранее Альфа-банк), входящий в орбиту Михаила Фридмана; ранее было арестовано много других активов, принадлежащих россиянам.
В-третьих, еще ряд украинских олигархов могут вполне законно преследоваться за другие правонарушения. Например, это может касаться Игоря Коломойского, против которого уже даже введены санкции США, однако в Украине он пока лишь утратил гражданство. Или же Александра Ярославского, который накануне войны скрылся за границей от правосудия после того, как его авто насмерть сбило человека. Либо Константина Жеваго, против компаний которого уже открыты уголовные дела.
Останутся ли украинские олигархи такими же влиятельными, как в довоенные времена, станет ясно только после окончания войны и восстановления экономики. Однако уже очевидно, что в условиях полномасштабной войны их положение существенно меняется, и на самом деле сейчас просто идеальное время для того, чтобы провести в Украине реальную деолигархизацию. Главное, чтобы помощь армии и стране со стороны отдельных ФПГ не стала для них индульгенцией, а также чтобы на волне и ресурсах послевоенного восстановления не выросли новые украинские олигархи.
Главная проблема украинского политического строя - коррупция, к сожалению, даже во время войны никуда не делась. Да, где-то ее, возможно, и поубавилось, но с другой стороны, открылись и новые возможности, которыми немало украинцев, несмотря на всю серьезность ситуации, все равно активно пользуются. Например, украинское общество сильно взбудоражили вскрытые факты закупок по завышенным ценам продуктов для армии, после чего Минобороны пришлось пойти на ряд изменений в соответствующих тендерных процедурах. Сильный резонанс вызвало и признание мэра Днепра Бориса Филатова о попытке бывшего народного депутата Максима Микитася дать ему рекордную взятку в размере 22 млн евро за право строить метро в городе, от которой, к слову, сам Филатов отказался и даже написал обращение в антикоррупционные органы.
Из последних коррупционных скандалов запомнились расследования касательно образа жизни военкомов и сотрудников военкоматов, которые годами работают на своих должностях. Всплыли факты незаконного обогащения за счет выдачи липовых медицинских справок, отсрочек от призыва и мобилизации, организации незаконного выезда военнообязанных за границу, даже принуждения подчиненных к определенным видам работ и т. д.; апофеозом стала история с одесским военкомом Евгением Борисовым, семья которого за время войны приобрела имущества на несколько миллионов долларов.
Ситуация с военкомами приобрела такой резонанс, что игнорировать ее руководство страны уже не могло. Начались масштабные проверки сотрудников военкоматов Национальным агентством противодействия коррупции, а Государственное бюро расследований возбудило по выявленным фактам более 110 уголовных дел. Буквально на днях на высшем политическом уровне также принято решение об увольнении всех областных военкомов и назначении на их должности новых военных с боевым опытом.
Справедливости ради стоит отметить, что есть и другие позитивные сигналы по поводу борьбы с коррупцией в Украине. Так, после длительного блокирования назначения руководителей антикоррупционных органов, в 2022 годы наконец были назначены и директор НАБУ, и руководитель Специализированной антикорупционной прокуратуры. В тоже время уволены одиозные личности на других постах, в частности, глава СБУ и личный друг президента Зеленского Иван Баканов, генпрокурор Ирина Венедиктова, распущен скандально известный Окружной административный суд города Киева.
На взятке в 400 000 долларов пойман заместитель министра развития общин и территорий Василий Лозинский; также арестован ответственный за тыловое обеспечение замминистра обороны Вячеслав Шаповал; недавно с поличным задержан народный депутат от «Слуг народа» Анатолий Гунько. Ну и наиболее нашумевшая история - арест главы Верховного Суда Украины Всеволода Князева за взятку в размере 2,7 млн долларов, что, с одной стороны, свидетельствует о том, что борьба с коррупцией все-таки ведется, а с другой, указывает на огромный масштаб этого явления, ведь речь идет о главе судебной ветви власти.
Таким образом, борьба с коррупцией и укрепление верховенства права в ближайшем будущем будут крайне важными направлениями государственной политики. В этой сфере есть в последнее время позитивные сигналы и достигнут определенный прогресс, однако говорить о том, что уровень коррупции в Украине сейчас наинизший, как это делают некоторые топ-чиновники, будет откровенным лукавством.
Свежие исследования общественного мнения в Украине все больше фиксируют размытие традиционных региональных отличий по линии «Восток - Запад». Противоречия касательно внешнеполитического курса, базовые политические предпочтения, вопросы исторической памяти все меньше определяют политическую идентичность и политические ориентации граждан Украины в региональном измерении. Некоторые эксперты на этом основании даже констатируют, что тридцатилетний региональный раздел в Украине в значительной степени исчезает. Ведь сегодня, например, проевропейские ориентации и поддержка демократии доминируют во всех макрорегионах страны, а уровень доверия к президенту Зеленскому выше всего на западе Украины, где ранее у него было меньше всего сторонников; и в то же время принципиальной разницы между регионами в этом плане не наблюдается.
/nginx/o/2023/08/01/15494195t1h2a7d.jpg)
С другой стороны, следует ожидать появления новых социополитических разделений, которые не обязательно будут коррелировать с регионами проживания. В первую очередь, таковыми могут стать вопросы справедливости, что будет зависеть от того, как будет закончена война, и как ее окончание будет воспринято обществом. Могут обострится и расколы вокруг разных моделей экономической политики, в частности более либеральной и более социально-ориентированной, а также моделей публичного управления - либерально-демократической либо «жесткой руки», ведь речь будет идти об огромных масштабах восстановления.
Если же поствоенной Украине удастся выйти на быстрые темпы восстановления и последующей модернизации, а также ускоренно интегрироваться в ЕС, могут актуализироваться разграничения по линии «модернизм - традиционализм». Ведь не секрет, что значительная часть украинцев довольна консервативна, и последние большие публичные дискуссии как раз и разворачивались вокруг вопросов легализации медицинского каннабиса и гражданских партнерств, которые очень неоднозначно воспринимаются в обществе.
Однако, что сегодня точно с уверенностью можно сказать, так это то, что большая война запустила бесповоротные процессы на уровне политической культуры и коллективного сознания граждан Украины, которые наверняка приведут к большим переменам. И ранее применявшиеся методы влияния на это сознание с помощью исключительно социокультурных маркеров уже точно не будут достаточно эффективными.