Вейдеманн: мы были благодарны Ельцину в 1991 году и не могли предвидеть, что позднее он станет строить из себя царя

• Рюйтель и Сависаар сделали очень важные для Эстонии вещи во время путча
• Вольно или невольно, но Ельцин усилил возможности Эстонии в ее борьбе за свободу
• Главные гарантии независимости Эстонии состоят в сплоченности эстонского общества

В воскресенье Эстония будет отмечать 32-ю годовщину восстановления независимости. Продолжающаяся война в Украине еще в большей степени подчеркивает исключительную важность и единственную верность принятого депутатами Верховного Совета Эстонии 20 августа 1991 года решения. О событиях тех августовских дней и о том, что Эстония должна сейчас делать, чтобы ее суверенитет больше никогда не прерывался, в студии Postimees порассуждал один из основателей «Народного фронта» Рейн Вейдеманн.

20 августа 1991 года в 23:03 Верховный Совет Эстонской Республики принял Постановление «О независимости Эстонской Республики», прекратив советскую оккупацию и восстановив независимость Эстонии. Постановление было принято 69 голосами «за».

- Рейн, вы были одним из тех 69 депутатов, кто проголосовал за постановление, которым восстанавливалась независимость Эстонии. 20 августа вечером провал путча ГКЧП в Москве еще и близко не выглядел очевидным, ключевой перелом в ситуации возник, наверное, только днем 21 августа, поэтому ясно, что это голосование в Верховном Совете требовало и большой воли, и большого мужества. Можете ли Вы сейчас вспомнить, когда большинству людей в парламенте стало ясно, что это решение надо принимать как можно быстрее? Можно ли сказать, что это намерение стало очевидным уже утром 19 августа?

- Я бы сказал, что 19 августа после обеда большинству стало ясно, что это единственная возможность для того, чтобы провозгласить восстановление независимости. Ведущей силой в этом был, разумеется, «Народный фронт». Внутри фракции «Народного фронта» мы сразу стали составлять текст соответствующего документа. Но тут спикер Верховного Совета Юло Нугис сказал, что нельзя торопиться, посольку не набиралось совсем уж большого количества голосов, а он настаивал, что этот документ обязательно нужно принять с как можно большей поддержкой.

Нужно было показать, что как минимум две трети парламента проголосовало за восстановление независимости Эстонии. Проблема ведь была даже не в том, что там были представители «Интердвижения» и даже советских военных. У нас ведь были свои консервативные депутаты, которые хотели восстанавливать независимость Эстонии через гражданские комитеты. Тунне Келам их возглавлял. И тут важную роль сыграл Арнольд Рюйтель, когда он позвал представителей этих комитетов на Тоомпеа.

В этот момент Эдгар Сависаар, премьер-министр и одновременно глава «Народного фронта», возвратился из Швеции, и он сказал, что нужно собирать митинг на Площади Свободы, которая тогда называлась Площадью Победы. 20 августа после обеда нас собрали на эту площадь, и я там тоже выступал. Я выступил там с речью, Сийм Каллас, Энн Пыльдроос, Хайнц Валк тоже выступили с речами. Ясно, что это была запрещенная деятельность, ведь действовало чрезвычайное положение и говорилось, что вообще нельзя выходить на улицу.

Псковская дивизия была уже в Таллинне, она разместилась в Тонди. Та самая дивизия, очень много людей из которой сейчас погибло в войне против Украины. И вот прям на этом митинге мы четко договорились, что сейчас отправимся на Тоомпеа и сделаем этот шаг. И уже во время этого митинга бы нашли такой, что ли, консенсус с представителями гражданских комитетов. И в итоге 20 августа вечером мы действительно приняли этот документ. Можно сказать, что в 23:03 наступила кульминация этих событий.

- До 19 августа 1991 года большинство депутатов эстонского парламента, наверное, видели путь к восстановлению независимости Эстонии через достижение соответствующих договоренностей с Москвой, говорилось даже о том, что существенные шаги в этом направлении планировалось сделать уже в сентябре 1991 года. Насколько сильным шоком оказалась для эстонских парламентариев необходимость сразу начать действовать по-другому, действовать радикально и провозгласить независимость Эстонии?

- Да, вы правы, в этот момент ситуация действительно резко поменялась, потому что до того момента мы шли, что называется, шаг за шагом. Мы действительно надеялись, что мы можем заключить с Москвой какой-то договор о выходе из Советского Союза. К тому моменту ведь и Борис Ельцин уже провозгласил независимость России, так что на горизонте уже виделось другое государство, которое нужно было покинуть. И мы действительно думали, что уже в течение осени 1991 года мы сможем этот договор с Горбачевым подписать и вернуть независимость.

Мы знали, что с исторической точки зрения мы были аннексированы, оккупированы, мы знали, что историческая справедливость была на нашей стороне. И у нас были все необходимые документы. И Запад прекрасно знал, что имеются все правовые основы для того, чтобы мы вернули себе свободу.

Да, в конституции СССР тоже было записано, что все республики имеют право выхода из состава государства. При этом в действительности все были принуждены жить в одной тюрьме. Но я должен признать, что да, события августа 1991 года вызвали у нас шок. И в то же время мы подсознательно чувствовали, что сейчас может свершиться история, потому что все мы думали о 1918 годе. После революции империя развалилась, и на многих бывших частях империя стали создаваться новые государства.

- Вы уже упомянули о Псковской дивизии. 19 августа 1991 года в таллиннском аэропорту по приказу из Кремля приземлился военно-транспортный самолет с десантниками на борту. Еще две колонны бронетехники вошли в город со стороны Пскова и Риги. Военные объявили, что в Эстонии введен режим чрезвычайного положения. Можно ли сказать, что такие действия и заявления со стороны советских военных не только не сдерживали решимость эстонских депутатов, но и, что называется, ее подстегивали?

- Да, я думаю, что и впрямь подстегивали, потому что становилось ясно, что терять нам уже нечего. Ведь Арнольда Рюйтеля уже за год до этого предупреждали в Москве, что эстонцев ждет Сибирь, если все это не прекратится. Что всех эстонских лидеров ждет наказание, минимум 10 лет тюрьмы, потому что они идут против конституции.

При этом ведь больше нигде в СССР в тот момент не было других таких территорий, которые были бы столь же милитаризированны, как Эстония и Латвия. У нас на каждый квадратный километр приходился какой-то военный объект. Но они выглядели в момент путча какими-то, что ли, парализованными. И поэтому сюда стали пригонять военных из соседних регионов, используя для этого и военный аэродром.

Важно ведь, что в составе нашего Верховного Совета были тогда и советские военные. И нужно сказать, что тот же генерал Абдурахманов, который был родом из Средней Азии, оказался очень интеллигентным генералом. Он был ведь нашим коллегой! Он оставался спокойным и никаких приказов дислоцированным здесь советским военным не отдал. Но нам, повторюсь, в любом случае терять уже было нечего, так что мы пошли напролом.

- Итак, 20 августа в 23:03 депутаты Верховного Совета Эстонской республики проголосовали за восстановление независимости Эстонии. Историческое событие удалось показать в прямом эфире на всю страну. Знали ли вы тогда на сто процентов, что картинка из зала заседаний парламента попадает в телевизоры жителей Эстонии, что никакой инфоблокады со стороны советских властей не случилось? Было ли у вас ощущение единения с эстонским народом во время голосования?

- Тогда мы не боялись того, что нас не видят, потому что в то время мы ведь еще не вступили в электронную эру, когда можно вести и гибридную войну. Тогда мы знали, что телекомплекс и телебашня остаются под контролем «Народного фронта» и простых представителей народа, которые окружали эти здания. Не только, кстати, здание телевидения, но и радиодом.

Я много раз видел эти кадры, на которых запечатлено провозглашение этого документа. Всегда на этих кадрах видны три человека: я, Вяйно Вяльяс и Энн Пыльдроос. Скажем, именно мы трое там в фокусе.

У меня даже в семье немного шутят по этому поводу, что пусть все это уже стало историей, но каждый год 20 августа, когда показываются эти кадры, всегда видно, что я там стою. Да, за это решение проголосовали 69 человек, но камеры были сфокусированы на первых трех рядах мест депутатов. И именно там тогда было мое место.

- В Эстонии многие люди считают, что человеком, в каком-то смысле давшим нам ключ к свободе, был Борис Ельцин. Справедлива ли такая оценка, или же теперь, когда, как принято говорить, некоторые вещи стали лучше видны на расстоянии, может быть, идеализация Ельцина выглядит неуместной, в том смысле, что, возможно, этот ключ он дал нам потому, что это было ему выгодно в рамках борьбы за власть в России с консерваторами? А потом сделанное Ельциным в Чечне, а также передача власти Владимиру Путину, показали, что и Ельцина возможно классифицировать как чуть ли не имперца?

- Давайте все-таки вспомним, что он был первым российским лидером, который действительно был избран народом. В отличие от Михаила Горбачева, который поднялся на высший пост через партийную карьеру. В каком-то смысле можно сказать, что в 1980-е годы Горбачева назначили на высший пост для того, чтобы он спасал империю. И он воспринимал эту задачу серьезно. Он по-настоящему хотел провести реформы, но при этом он собирался сохранить Советский Союз. Хотя и было уже ясно, что это просто невозможно.

Если же говорить все-таки о Ельцине, то да, у него были свои политические цели, у него была конкуренция с Горбачевым. Но я бы сказал так, что в России в определенном смысле ситуация в 1991 году повторилась через 20 лет, в 2011 году. Однако в 1991 году мы ведь были солидарны с российскими демократами. Существовал такой лозунг - «Боремся за нашу и за вашу свободу», и этот лозунг признавал и Ельцин. Да, он пользовался этой ситуацией в своих интересах. Но мы все равно должны быть ему по-настоящему благодарны за то, что он предотвратил тут кровавую ситуацию в начале 1991 года.

Ведь к тому моменту стало ясно, какое настоящее лицо у Горбачева. В последние 2-3 года своего нахождения у власти, как хорошо понятно, Горбачев был вынужден бороться за сохранение империи. Он ведь все время спорил тогда с нашими делегатами в Москве, что никакого секретного протокола у Пакта Молотова-Риббентропа нет. Но академик Эндель Липпмаа принес ему этот протокол из библиотеки Конгресса США. И показал его всем. Доказал, что он существует.

Это было доказательство того, что Советский Союз оккупировал Эстонию. В общем, в конкретный исторический момент Ельцин сыграл такую роль, что усилил наши возможности восстанавливать суверенитет Эстонии.

Давайте вспомним, что Арнольд Рюйтель поехал в Москву после путча на похороны людей, вышедших в Москве на баррикады против ГКЧП и погибших. Но тогда мы не могли себе представить, что однажды и Ельцину придется показывать, что у него крепкая рука и что он - новый царь. Мы не могли этого предвидеть.

- Сейчас часто говорится, что на фоне войны в Украине очень хорошо видно, что все и материальные, и моральные инвестиции во вступление в ЕС и в НАТО, сделанные Эстонией после 1991 года, окупились, что только благодаря этому выбору наша независимость защищена сейчас настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Что наши власти должны сейчас делать для того, чтобы независимость Эстонии больше никогда не прервалась? Достаточно быть частью международной коалиции и всячески помогать Украине добиться победы, или же обязательно нужны и какие-то другие меры?

- Конечно, все обязанности, которые мы брали на себя в связи с НАТО, в связи с ЕС, очень важны. Это неоспоримо. Но при этом мы ведь знаем, что в самом Евросоюзе существуют очень сильные различия между политическими культурами входящих в него стран. Пример Венгрии в последнее время очень красноречив, ну а если смотреть даже больше не на политику, а на экономику, то можно говорить об особенностях Греции или Италии.

Разногласий на таком уровне много, но мы, как и Литва с Латвией, должны стараться доказывать, что и маленькие страны имеют право голоса, что мы наравне с большими странами должны участвовать в принятии решений.

Все, что я сказал сейчас, касается внешнеполитической стороны. Но очень важно и то, чтобы в самой Эстонии сохранялся внутренний мир. Чтобы наше общество не раскалывалось бы. Я даже думаю, что опасность раскола общества - это самая главная угроза, что стоит перед нами. Правительство, парламент, все, кто формируют политическую культуру, а также СМИ, все эти стороны должны очень четко понимать, что наше государство крепко ровно настолько, насколько сплоченным является наше общество.

Смотрите в записи полную версию беседы!