ОТ ПОЛИТОЛОГА ⟩ Новая идентичность для Нарвы: что придет на смену концепции моста между Европой и Россией?

Андрей Макарычев. Фото: Margus Ansu

Война, развязанная Россией в Украине, существенно сказалась на Нарве. Своими свежими наблюдениями делится профессор региональных политических исследований Тартуского университета Андрей Макарычев.

Данный материал подготовлен в сотрудничестве Института Шютте Тартуского университета и портала Rus.Postimees.

Если начинать с общей стратегии городского развития, то сначала пандемия, а потом агрессия РФ подорвали саму концепцию Нарвы как моста, соединяющего Эстонию (и Европу в целом) с Россией. Именно эта идея была ключевой, когда Нарва боролась с Тарту за титул Европейской культурной столицы. Сейчас трудно представить, что Нарва делала бы с такой версией европейской культурной столичности в условиях санкций и разрыва политических отношений с Россией.

Хорошей иллюстрацией той пустоты, образовавшейся в результате нынешнего цивилизационного разлома, о котором давно предупреждал американский политолог Сэмюэл Хантингтон, стала небольшая экспозиция в нарвской Арт-резиденции французско-британской фотохудожницы Камиль Абударам. Очень символичным выглядел ее диптих, на котором на одной фотографии изображены находящиеся по разные стороны реки башни Нарвы и Ивангорода, а на другой – две пустые скамейки, расположенные друг напротив друга. Удачный образ глубокого молчания и невозможности диалога между соседями.

Идея культурного моста утратила актуальность

Помимо мечты о культурном «мосте» с восточным соседом, Нарва потеряла и свой де-факто исключительный статус как места, в котором ранее допускалось то, что было бы невозможно в других городах Эстонии. Речь идет, например, о сохранении в публичном пространстве памятника советскому танку, или о наименовании улиц, названных в честь красноармейцев. В обоих случаях из-за неспособности местных властей самостоятельно принять соответствующие решения вмешиваться пришлось центральному правительству, что вызвало в Нарве определенное раздражение. Однако запреты на символы, прямо либо косвенно поддерживающие войну и насилие, - это не столько ограничение прав, сколько часть долгого возвращения Нарвы в политическое и правовое пространство Эстонии.

Как представляется, постсоветскую Нарву изменить легче, чем Нарву постиндустриальную и в каком-то смысле постпролетарскую. Можно поменять названия улиц или убрать танк Т-34 в музей, но и здания Кренгольмской мануфактуры, и ДК Герасимова останутся на своих местах. Дни Оперы в Нарве, прошедшие в Кренгольме, а также выставка произведений из текстиля, организованная там же нарвской Арт-резиденцией, продолжили культурную стратегию по вживлению островков современного искусства в каменное тело заброшенной мануфактуры.

Десоветизация не равна дерусификации

На этом фоне можно предположить, что постсоветский компонент в нарвской идентичности постепенно ослабнет. Но десоветизация не означает дерусификацию. Например, преимущественно русскоязычный театральный Фестиваль Свободы, проходивший в Нарве с 15 по 19 августа, показал, что артисты из Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Таджикистана, Польши и Румынии могут общаться на русском языке, которому в Эстонии ничто не угрожает в качестве средства межкультурной коммуникации.

Если Нарва не может быть «мостом» в Россию, то вполне вероятно, что она может стать интересным и полезным местом встречи современных культур стран, которые в советское время испытали на себе имперское влияние со стороны России. Артисты и художники Восточной Европы и стран Балтии в этом смысле могут вполне найти общий язык с коллегами из Центральной Азии и Южного Кавказа. Фестиваль Свободы этого года, по сути, и стал прообразом новой постколониальной площадки для творческого общения людей, которые пытаются понять, почему насилие и несвобода сохраняются в обществах десятилетия спустя после распада империи. В отличие от глобального Юга, который во всем обвиняет Запад, этот пост-колониализм либерален и вполне совместим с европейскими нормами и ценностями.

На Фестивале Свободы показывались спектакли, радикально протестующие против консервативных устоев различных обществ с позиций феминизма и гендерного равенства и поэтому подвергавшиеся гонениям у себя дома. В то же время эти спектакли представляли страны, строящие свои национальные государства и поэтому чувствительные к тому, как они воспринимаются извне (характерной в этом смысле была мгновенная реакция гостей на реплику одного из участников обсуждения, в которой он по советской привычке назвал Кыргызстан Киргизией).

Правда, несколько смущает довольно-таки слабое внимание к подобным культурным событиям со стороны нарвской публики. Как и в прошлые годы, было больше шансов на то, чтобы встретить знакомых из Таллинна, чем местных жителей, включая нарвских политиков, фактически проигнорировавших фестиваль. Местную молодежь больше заинтересовали вечерние музыкальные концерты, чем политически заостренные дискуссии с участием международных экспертов. Вполне возможно, что кого-то отпугнули цены, но не слишком много нарвитян было и на бесплатных показах двух документальных фильмов о разрушенном российскими войсками Мариуполе.

Про войну в Украине в Нарве предпочитают не говорить

Вообще, складывается впечатление, что война в Украине - в каком-то смысл табуированная тема для Нарвы. Многие, осознанно или неосознанно, ее избегают, стараясь подменить спекулятивными разговорами о России как о «великой державе» и о том, что Эстония якобы создает «железный занавес» на границе с Россией. Понятно, что такие рассуждения носят манипулятивный характер и намеренно искажают как само понятие «железный занавес», так и соответствующие причинно-следственные связи. Но важно заметить, что эти клише, опасно близкие к российской пропаганде, могут найти отклик именно в Нарве.

Нас годами уверяли, что без прямых и интенсивных связей с Россией Нарва загнется и не сможет развиваться. Несмотря на все текущие сложности, этого не случилось. Утратив свою функцию коммуникатора, Нарва вполне может стать по-постмодернистски гибридной Эстонией, открытой глобальному Востоку и Югу, и при этом если не разделяющей, то хотя бы понимающей ценности свободы в их либеральном виде.