/nginx/o/2023/06/22/15407670t1h3558.jpg)
В последнее время тема кризиса русской идентичности стала активно обсуждаться в публичном пространстве Эстонии. Доктор философии Елена Сергейчик пишет, что ни от русского языка, ни от русской культуры отказываться не имеет смысла, ибо они не виноваты в том, что российские политики развязали агрессивную и бессмысленную войну. Наоборот, следует призвать русскую культуру на борьбу с варварством и дикостью сторонников войны, часть которых находится под воздействием аморальной российской пропаганды.
В последнее время тема кризиса русской идентичности стала активно обсуждаться в публичном пространстве Эстонии, особенно на северо-Востоке, где преобладает русскоязычное население. Одни русские отказываются признавать себя русскими, другие яростно отстаивают свое право быть русскими, а многие впервые всерьез задумались, что значит быть русским.
Складывается впечатление, что проблема национальной (этнической, этнокультурной) идентичности является одной из важнейших для населения Эстонии, порождая острые дискуссии о статусе русских и ценности русской культуры.
Сложность национальной самоидентификации не в последнюю очередь связана с неоднозначным толкованием самих понятия «нация», «национальный». Известно, что в таких странах, как США, Великобритания, Франция и ряде других, понятие нации имеет политическое значение и национальная идентичность понимается как надэтническая, гражданская, объединяющая людей, принадлежащих к разным народам, но проживающих на общей территории, имеющих общую гражданскую идеологию, общие законы и институты, которые обеспечивают им политическое равенство, закрепленное в системе прав и обязанностей.
В этом случае смысл понятия «нация» раскрывается через понятие «согражданства», предполагающего равноправие всех граждан независимо от этнической принадлежности. Политическое толкование «нации» характерно для народов, которые решали проблемы межэтнического взаимодействия в рамках уже сложившихся государств, что способствовало достижению относительной культурной однородности общества, становлению национального языка, сбалансированных межэтнических отношений. Хотя сразу скажем, что ни одна страна, в том числе и «страна эмигрантов» США, не решила до конца проблемы отношений между населяющими их народами.
Однако возрождение независимого эстонского государства, как и становление новых государств на постсоветском пространстве, происходило в условиях отсутствия в СССР гражданского общества с соответствующими институтами, на которые можно было опереться.
Эстонское государство воссоздавалось эстонским народом, который консолидировался на основе эстонского языка и культуры, а также опираясь на некоторые правовые установления созданной в 1918 году Эстонской Республики. Русское же население не принимало действенного участия в государственном строительстве, поскольку в своей значительной части не поддержало идею отделения Эстонии от СССР и к тому же было ограничено в правах соответствующими законами, основанными на принципе континуитета.
Поэтому в эстонском обществе национальная идентичность понимается как этнокультурная, чьими характерными признаками являются территория, культура, язык, обычаи, религия, традиции, а также некоторые правовые принципы, гарантирующие эстонскому народу сохранность его культуры и языка. В этой связи понятно, почему эстонский народ считает себя «титульной нацией», хотя это понятие в Конституции отсутствует.
Понятно также, хотя и не всем приятно, почему русские, как и все другие народы, проживающие в Эстонии, именуются в Конституции «национальным меньшинством», хотя в законах Евросоюза и других развитых стран это понятие почти не используются, поскольку в нем видится пренебрежительная коннотация. Еще раз подчеркнем, другого пути, других способов, чем опора на эстонский народ как этнос, у восстановления Эстонской Республики не было, что, однако, не снимает различий между национальной идентичностью и гражданской.
Национальная (этнонациональная) идентичность и гражданская (наднациональная) идентичность не совпадают и не отрицают друг друга, но предполагают: человек вправе осознавать себя представителем русского народа, говорить на родном языке, любить и развивать свою культуру; человек также вправе быть гражданином эстонского государства, соблюдать его законы, уважать другие народы и их культуры как равноправные. Эти две идентичности не просто сосуществуют, они равноценны и необходимы в государстве, в котором идет процесс консолидации представителей разных народов на основе равноправного сотрудничества.
Поэтому быть русским по национальности и быть гражданином Эстонской республики или даже гражданином Российской Федерации не противоречит друг другу, но предполагает: оставаясь русским по национальности, можно быть не только лояльным государству, но и патриотом страны проживания, любить ее, заботиться о ней, принимать деятельное участие в ее развитии.
Отношения между этими двумя идентичностями постепенно гармонизировались, и эстоноземельцы - эстонцы и русские - все больше испытывали взаимный интерес в сфере культуры и все больше чувствовали себя согражданами одной страны. Война в Украине обострила отношения между эстонской и русской общинами и в сфере культуры, и в сфере политики. Был спешно принят закон о переходе образования на эстонский язык, языковая инспекция резко усилила контроль над использованием русского языка в публичном пространстве, началась бескомпромиссная борьба с остатками советских символов и советского культурного наследия, которое, к сожалению, но не без оснований, стало обобщаться как русское.
Иными словами, этнокультурное и политическое стало неправомерно смешиваться, усиливая напряжение между эстонцами и русскими, как гражданами ЭР, так и негражданами.
Однако наиболее резкой критике подверглась гражданская идентичность русских людей с российскими паспортами - граждан враждебной для Эстонии страны. Тем более что возник ряд прецедентов, когда некоторые русские российские граждане, постоянно живущие Эстонии, не осудили агрессию путинского режима и критически отнеслись к поддержке Эстонией и Евросоюзом Украины. С неизбежностью встал вопрос о «временном» лишении права голоса на местных выборах граждан РФ, что вызвало острые дискуссии во всем эстонском обществе.
До войны подавляющее большинство российских граждан в Эстонии, как и в Латвии, объясняли свой выбор в пользу российского гражданства не столько политическими, сколько прагматическими причинами: меньше хлопот при поездках в Россию и свободный проезд по Европе. Но сегодня такой ответ выглядит некорректно, хотя понять людей можно: многие имеют родственников и друзей в России, и общение с ними крайне важно сегодня.
Но в условиях войны, агрессивной внешней политики России, жители Эстонии с паспортами граждан РФ не могут не задуматься, в чем их права и обязанности перед Российской Федерацией и перед Эстонской Республикой, в чем смысл их гражданской идентичности, каким требованиям какого государства они должны подчиняться.
Многим на все эти вопросы и вызовы ответить оказалось нелегко не только по причинам идейным и морально-психологическим: выход из российского гражданства, необходимый для получения эстонского гражданства, стал почти непреодолимой проблемой.
В этой связи хочется подчеркнуть: кризис «русской идентичности» - это не кризис этнической ипостаси личной идентичности человека: ни от русского языка, ни от русской культуры (Z-культуру с ее апологетами выносим за скобки) отказываться не имеет смысла, ибо ни язык, ни культура не виноваты в том, что российские политики развязали агрессивную и бессмысленную войну.
Наоборот, как раз следует призвать русскую культуру, которая гуманна и человечна, на борьбу с варварством и дикостью сторонников войны, часть которых находится под воздействием совершенно аморальной российской пропаганды. Более того, ни в коей мере нельзя отдавать русскую культуру на откуп милитаристам, которые как раз в своих интересах откровенно извращают ее дух и букву.
Но вот с чем русскому человеку, постоянно живущему в Эстонии, но имеющему красный паспорт, следует разобраться и определиться, так это с его гражданской идентичностью, с тем, какую идеологию он разделяет, в чем заключаются его права и обязанности по отношению к государству, в котором он живет, и к государству, гражданином которого он является. Ведь Российская Федерация имеет вполне законные основания потребовать от своих граждан соответствующих лояльных действий.
Сложность национальной и гражданской самоидентификации русских людей осложняется тем, что пророссийскую позицию занимают и некоторые русские, имеющие эстонское гражданство. В то же время значительная часть русских с эстонским гражданством полностью лояльны Эстонской Республике, но испытывают дискомфорт как этнические русские. Добавьте к этому и проблемы этнических русских с серыми паспортами: как они понимают свою гражданскую идентичность сегодня?
Сосредоточенность на проблеме этнонациональной и гражданской идентичности - знак времени, в котором фокусируются сложные драматические события, принуждающие человека к переосмыслению своего «Образа Я», а, быть может, и к смене того или иного вида идентичности и замене его иным: ведь идентичность - не прирожденное качество личности, а приобретенное в процессе самоопределения, который может длиться всю жизнь.
Личная идентичность многомерна и подвижна, не случайно ее сегодня называют «протеевской» от имени древнегреческого морского бога Протея, способного принимать любые обличья. Как отмечал британский социолог З. Бауман, гораздо легче принять новую идентичность, чем отказаться от утратившей свою ценность и привлекательность прежней, с которой была связана жизнь человека.
Социальные кризисы имеют не только деструктивный характер, но и конструктивный, открывая новые возможности для человека, который может изменить свою жизнь, изменить свое положение в мире, изменить себя и создать новый образ своего Я. В этой связи пересмотреть представление о своей гражданской идентичности, которая, собственно, и оказалась в центре всех перипетий, вовсе не означает отказаться от национальной, это означает переосмыслить, переоценить обе идентичности, иначе расставить акценты и предпочтения сообразно тем изменениям, которые происходят в мире и в себе самом.
Еще раз подчеркнем, ни русский язык, ни русская культура сами по себе не несут угрозу миру, как не представляли такую угрозу немецкий язык и культура в первой половине XX века. Поэтому полное вытеснение образования на русском языке из социокультурного пространства Эстонии положительного эффекта не даст, скорее наоборот, осложнит отношения и с русским населением, и с Европейским Союзом, и с ООН, чьи эксперты уже выразили свою озабоченность.
А вот политическая позиция русских людей, испытывающих трудности с осмыслением и изменением гражданской идентичности, достойна общего внимания и приложения усилий помочь им понять ситуацию и найти правильное решение.
Однако пристальное внимание к проблеме национальной и гражданской идентичности свойственно далеко не всем жителям Эстонии, не всем русским людям, особенно молодым, которых нередко критикуют за политическую индифферентность. Конечно, война - экстраординарное явление, тем более в Европе, и каждый человек, а тем более молодой, в руках которого будущее страны, обязан определиться по отношению к войне и принять посильное участие в том, чтобы ее остановить.
Но значительная доля молодого поколения Эстонии, как и других развитых стран, выросла, получила образование в новую эпоху - эпоху глобализации, эпоху открытости, предоставляющую гораздо большие, чем прежде, возможности для самореализации и самоопределения - выбора интересной профессии, разнообразного досуга, индивидуального стиля жизни, широкого круга общения в самых разных сферах.
Молодое поколение гораздо в большей степени, чем старшее, коммуникабельно, оптимистично, открыто перспективам, оно ценит творческую работу, озабочено экологическими проблемами, исповедует здоровый образ жизни, демократично и толерантно к тем социальным группам, которые испытывают на себе давление со стороны общества и нуждаются в поддержке (мигранты, сексуальные меньшинства, феминистские движения и пр.), и активно участвует в волонтерском движении.
Аполитичность нового поколения объясняется не их инфантильностью и безответственностью, а тем, что сфера борьбы и конкуренции для них гораздо менее привлекательна, чем сотрудничества и солидарности, они не хотят тратить время на политическую деятельность, воспринимая ее как фактор иерархического давления и внешнего управления.
Политики знают, как трудно заманить молодых людей в политические партии. Однако активная общественная позиция молодого поколения способствует развитию гражданского общества, развитию гражданской идентичности. А этнонациональная идентичность рассматривается ими скорее как фактор личной идентификации, но не инструмент политического влияния.
Для молодого поколения характерно развитие глобального мышления, глобальной идентичности, которая предполагает отказ от признания приоритета той или иной культуры над другими, развитое чувство сопричастности к судьбам мира, ответственности за последствия своей деятельности перед человечеством. Глобальная идентичность - признание человеком своей принадлежности к единому и взаимосвязанному миру, к человечеству как глобальному сообществу, члены которого разделяют общечеловеческие ценности и имеют общие перспективы развития.
Война, к сожалению, притормозила процесс глобализации, оживила консервативные силы, склонные к изоляционизму и этноцентризму, усилила власть государств, обострила проблемы этнонациональной и гражданской идентичности, но не отменила перспективу становления глобального сообщества, в котором каждый человек обретает перспективу свободного самоопределения в самых различных сферах своей деятельности.
Быть русским сегодня - значит знать свой язык и свою культуру, быть ответственным гражданином страны проживания, гражданином мира, неравнодушным к его проблемам, а также хорошим профессионалом в избранной специальности, любящим семьянином, активным горожанином или селянином, заботящимся о своем городе или о своем селе, деятельным членом избранной конфессии, если к этому лежит душа, членом спортивного клуба или художественного сообщества…
Иными словами, жизнь современного человека может быть разнообразной и интересной, если, конечно, приложить к этому усилия. Кризис любого вида личной идентичности не приговор, а ее обновление и развитие новых качеств личности, востребованных нашим динамичным и беспокойным временем.