Елена Скульская ⟩ Любите солистов, бойтесь хора!

Коррида. Фото: Фото автора

Андалузия – родина корриды; коррида возникла в древнейшем городе Испании, парящим над пропастью, – в Ронде, гордящейся своей праздничной ареной. А довольно близко, в Альмерии, есть уникальная традиция – бык может избежать смерти, если проявит редкостную отвагу и ярость, если, истекающий кровью, он не умерит свою ожесточенность и не сдастся, если поверит, что сильнее смерти. В этом случае зрители на трибунах могут потребовать, чтобы быку сохранили жизнь, и он будет доживать свой век в сытости и неге.

В Альмерии принято приходить на корриду с огромными термосами для еды, хозяйки с утра начинают печь пироги, готовить сласти, а во время боя, когда жара в котловине арены становится нестерпимой – платья на женщинах сначала темнеют в районах швов – там ткань двойная и быстрее наливается потом, а потом и вовсе меняют цвет – термосы открывают и угощают соседей, приветствуют знакомых и незнакомых, гремят два оркестра, тореадор обнимается с быком и даже проводит ласково ладонью по страшному рогу.

Таков обычай. И не нам, приехавшим из другого культурного пространства, судить людей, привыкших с детства в этом засушливом бедном краю наслаждаться кровавым зрелищем. Я люблю корриду и ем сласти, которыми меня угощают испанцы, ни слова не говорящие на английском, но как раз отсутствие общего языка помогает понять, кто хороший человек, а кто – нет. Они – против войны, и возле их мэрии висит украинский флаг.

В Малаге мы разговорились с немцем, скучающим на пляже. Он – вдовец, родился вскоре после Второй мировой войны, как и я. Такой у нас вышел диалог:

– Неужели вам нравится коррида?! – спрашивает он меня с нескрываемым отвращением к этому зрелищу.

– Нравится, – отвечаю.

– Понятно, – возвышает голос немец, – значит вы – путинистка!

– ???

– Если вам нравится смотреть, как убивают животных, значит, вам вообще нравятся убийства, значит, вы любите Путина!

Глаза его горят праведным гневом.

– Из какого вы города? – спрашиваю я миролюбиво.

– Из Мюнхена.

– Чем занимаетесь?

– Наша семья уже двести лет владеет процветающей пивоварней, работающей без перебоев, навыки передаются от дедов к внукам.

– Интересно, – говорю я, – а кого учил вас любить отец и дедушка?!

И тут немец внезапно рассмеялся:

– Какие глупости я вам наговорил! Мы просто состоим из одних штампов и ярлыков, так проще жить, так можно петь хором и не претендовать на роль солиста…

Коррида. Фото: Фото автора

Кругом одни судьи

Мне нравятся осмотрительные люди, совершающие те или иные поступки, исходя из своего социального статуса. Пословица «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» с древнеримских времен обрела несколько уточнений. Они касаются запретов для «Юпитера». Несколько лет назад я хотела принять в свою Театральную студию очень талантливую девочку, но внезапно семья девочки запретила ей у меня заниматься. Клубок недоразумений распутался довольно просто: родственница этой девочки – сотрудница мэрии, а мэрия, как и Союз писателей Эстонии, поддерживает мою студию. И семья решила: кому-то может прийти в голову, что девочка попала на сцену благодаря связям, а не несомненной одаренности.

Это, на мой взгляд, случай чрезмерной, запредельной щепетильности, обусловленный социальной ролью, но большинство людей живет сегодня, как и всегда, в пространстве тех или иных компромиссов. Председатель Союза писателей Эстонии Тийт Алексеев высказал недавно глубокую мысль: писатель обязан быть талантливым сочинителем, но он не берет на себя обязательство быть хорошим человеком.

Это не парадокс: проповедник обязан жить по законам своих проповедей, а писатель соединяет в своем творчестве, а значит, и в самом себе, характеры негодяев и святых, распутников, пьяниц и верных женам трезвенников. В Линнатеатре идет с огромным успехом пьеса Юхана Смуула «Вдова полковника», а в Союзе писателей идут дебаты о том, можно ли сохранять на стене его барельеф – барельеф человека, верно служившего сталинским идеям и подписывавшего письма, которые губили людей.

Великий писатель, нобелевский лауреат Кнут Гамсун трогательно любил Гитлера, но его роман «Голод» остается мировой классикой; когда служанка доложила гениальному Мунку, что фашисты вошли в Норвегию и спросила, как к этому относиться, он ответил: «Сначала узнаем, как они относятся к моему творчеству!»

Я специально взяла примеры крайние катастрофические, ужасные, непростительные, сегодня совершенно неуместные, но я хочу призвать нас всех рассматривать поведение и судьбу каждого отдельного человека, исходя из его обязанностей перед обществом, а не судить всех одной мерой.

Многие деятели культуры сегодня покинули Россию, протестуя против войны в Украине. Но мне не менее дороги те, кто продолжает бороться с военной агрессией, не покидая родину. Выходят подпольные издания, печатаются книги, я получаю рассылку запрещенных сочинений, чьи авторы каждый день могут быть арестованы и подвергнуты гонениям. Я не хочу им навредить, я не называю их имена, но есть множество людей, которые делают это открыто – в Фейсбуке, бесстрашно ставя свою подпись под антивоенными произведениями. И при этом, я знаю точно, их травят не только дома, но и за пределами страны: стоит им куда-то выехать, как они узнают: раз русский, значит, агрессор и негодяй.

Фото: Фото автора

Кто такие русские?

Недавно я побывала в семье украинских беженцев. Естественно, обсуждали за столом ситуацию на фронте. Постоянно звучало: «Все русские – наши враги!»

Десятилетний мальчик, вникнув в разговоры взрослых, спрашивает меня:

– А как определяется национальность?

Я отвечаю совершенно автоматически:

– По крови.

– Значит, – комментирует логично мальчик, – надо сделать анализ крови, чтобы узнать национальность?

И я ужаснулась, потому что его слова прозвучали двусмысленно и даже страшно на фоне войны. Как мы определяем национальность? По языку? Нет, человек с самого рождения может оказаться в любой языковой среде и считать этот (иногда совершенно случайный) язык своим родным. По вероисповеданию? Нет, человек сегодня может принять любую веру или быть атеистом. По внешности? Конечно, нет. По убеждениям? По политической позиции? По тому, читает ли он русских классиков и ездит к родственникам в Россию? Он обязан отказаться от своей культуры и своих близких? А если не читает и не ездит? То все равно виноват?

Елена Скульская. Фото: Mihkel Maripuu

Европа живет очень комфортно – в театры невозможно попасть, перекупщики требуют за билет астрономические суммы, и покупатели находятся. В музеи стоят такие очереди, что кажется, будто скоро люди начнут брать выставочные залы штурмом. Гостиницы переполнены, рестораны забиты, экскурсоводы востребованы как никогда. Война – так было во все времена – выплескивает не только смерть, ужас, потери, голод, но и огромные, припрятанные на черный день богатства, миллионы, которые тратятся без счета на пир во время чумы.

После войны наступит похмелье, будет болеть голова. И придется – после суда Истории – искать взаимопонимания с людьми, которые не совершали военных преступлений.

Может быть, стоит попытаться уже сейчас отказаться от некоторых фанатичных штампов. Не все любители корриды любят Путина. Не все, кто сохраняет дружбу с правозащитниками в России, тайные предатели. Не все, кто хочет встретиться с родными людьми, живущими в силу обстоятельств в России, являются пятой колонной. Не все, кто продолжает любить Чехова, Булгакова, Бродского, Довлатова, хотят жить при тоталитаризме и диктатуре.

Русский язык ни в чем не виноват. Как любой другой язык он подобен океану, – океан бессмысленно обвинять в ветхости кораблей.

– Зачем крутится ветр в овраге,

Подъемлет лист и пыль несет,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждет?

Зачем от гор и мимо башен

Летит орел, тяжел и страшен,

На чахлый пень? Спроси его.

Ну, и так далее...