/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
/nginx/o/2023/09/15/15594938t1h04cf.jpg)
На днях кинорежиссер Алена Суржикова и ее муж, продюсер Сергей Трофимов открывают арт-резиденцию у себя дома - в деревне Кяру в Ярвамаа. Корреспондент Rus.Postimees съездил к ним в гости и узнал, для чего люди вкладываются в аварийную недвижимость и кому, кроме них самих, это нужно.
Всех, кто выходит на станции Кяру, встречает деревянный крокодил Гена с гармонью. Его прототип когда-то ездил на крыше вагона, нарушая все правила безопасности. Рядом с платформой – музей колясок, созданный Аленой Суржиковой и Сергеем Трофимовым. Käru – по-эстонски «коляска». Какой же еще музей может быть в деревне Коляскино? Недавно его площади приросли флигелем - это бывший вокзал с квартирой станционного смотрителя, тут проводятся выставки. И наконец, все лето шла работа по созданию арт-резиденции. Сейчас она практически готова.
/nginx/o/2023/09/15/15595015t1h0e2e.png)
В день своего приезда я собственными глазами видел, как между пахнущими свежей краской этажами за пару часов материализуется двухпролетная лестница. Пространство простого сельского дома, стоящего боковым фасадом к железной дороге, на глазах усложняется. Проект рассчитан на людей творческих профессий, но может работать и как отель. Его будущие постояльцы оценят, что четыре квартиры для сдачи внаем оформлены в стиле разных десятилетий прошлого века.
Известный режиссер-документалист, далее музейщик, а теперь еще и хозяйка арт-резиденции Алена Суржикова говорит, что в таких делах важна многофункциональность. Проект должен решать разные задачи, чтобы не простаивать. Не всегда пространство будет под завязку забито деятелями кино и прочего искусства. Спрос на отель тоже нестабилен. Да и музей – это не только постоянные и временные экспозиции, но и образовательные программы для детей и взрослых.
«А еще в Эстонии есть традиционное мероприятие – «сходка рода» (suguvõsa kokkutulek). Не всякий хутор выдержит такой набег, нужно дом арендовать, - делится планами Алена. – Пока у нас собираются на сходки студенты художественной академии. Скоро опять приедут автобусами смотреть выставку об американском женском движении». Говоря шершавым языком маркетинга, зонтичный функционал проектов типа Käru muuseum ja residents – это возможность долгосрочного планирования.
/nginx/o/2023/09/15/15595032t1he87d.jpg)
Музей в Кяру работал уже несколько лет, когда появилась идея резиденции. «В Швеции есть организация B2B Doc, – рассказывает муж Алены, продюсер Сергей Трофимов. Она налаживает связи между документалистами от Балтийского до Черного (Baltic to Black) морей. Года три-четыре назад один из ее создателей Алекс Ширяев сказал, что было бы круто, если где-нибудь между Балтией и Восточной Европой появилась резиденция, где, например, шведский монтажер мог бы доводить грузинский или украинский проект. Это была мощная инспирация для нас».
B2B Doc Promo from B2B Doc on Vimeo.
Сергей нашел европейскую сеть арт-центров (ENCC) – многоцелевых учреждений, в которых интегрированы музеи резиденции, коворкинги, обучающие программы. Существуют фонды для тех, кто между этими центрами передвигается, и фонды для «хостов» (хозяев), которые этих людей принимают. По словам Сергея, это огромный мир, в который они с Аленой готовятся войти: «Мы хотим добавить к механизму креативных индустрий Восточной Европы еще один винтик».
По убеждению Сергея, в городе люди теряют фокус – там очень много отвлекающих факторов. «Они идут по другим институциям, вечером – тусить и пьянствовать. В Кяру некуда идти, разве что в Тюри на поезде или в Пайде на автобусе поехать. Можно даже углубиться в поля, но, проснувшись утром, человек все равно поймет, что он сюда не для этого приехал». Алена добавляет, что они давно проверили действие деревни Кяру на себе. «Про меня все знают, что я могу на две недели сюда уехать, чтобы проект закончить. Тут больше нечем заниматься, само место – волшебный пендель, который ты получаешь, чтобы все, наконец, сделать, как следует».
Приходится признать, что значительным стимулом для скорейшего открытия резиденции стала война в Украине. «После 24 февраля 2022 года украинским коллегам банально негде работать, - говорит Сергей. - А если даже, то вот они начинают монтировать, а у них раз – и электричество отключилось». За последние семь лет Сергей раз 15 был в Украине, занимаясь поиском док-проектов, их закупкой и дистрибуцией для телеканала «Настоящее время».
«Я немного влился в украинское документальное сообщество и знаю, что потребность в такой площадке, как наша, очень велика, - уверен Сергей. – Плюс есть большой опыт сотрудничества с Институтом документального кино в Праге. Связями для открытия такого кластера мы обросли». Украиной потенциальное партнерство не ограничивается. Европейские программы развития документального кино следят за тем, что происходит в странах Закавказья.
Кроме политических событий, с необходимостью попадающих в объектив документалистов, этот интерес вызван и особой стилистикой тамошнего кино. «Там бум настоящий, и язык кино бурно развивается. В Азербайджане все сложно с цензурой, а в Грузии и Армении сейчас идут процессы, какие происходили здесь 15–20 лет назад, - отмечает Сергей. – В Тбилиси фестиваль CineDOC собирает залы в мультиплексах. Они только начинают индустрию, а у нас она уже есть, и мы можем помочь».
Что повлияло на быстрое развитие кино в Эстонии? «Финляндия близко, - считает Сергей. - У них большие конкурсы в киношколу ELO - откроем свою. Через 10 лет эстонские фильмы в списках «Оскара», это так работает». Алена добавляет, что причина в демократизме эстонцев. В языке нет деления на роды, уже в грамматике заложено равноправие. Возраст, статус – то же самое. «Например, ты на втором курсе киношколы делаешь проект с 70-летним оператором и говоришь ему “ты”. Или говоришь чиновнику härra, а он обижается и просит себя так не называть. Так что люди делом заняты, а не этим всем», - смеется Алена.
Суржикова стремительно огибает шлагбаум через одноколейную дорогу. Я пытаюсь за ней угнаться. Мы идем в сторону дома, который Алена с Сергеем купили в деревне Кяру в 2012 году. Это было очень дешево – от Таллинна больше часа на поезде, сама постройка была крайне запущенной. В доме стояли пакеты для мусора, куда хозяева сложили вещи, которые были приготовлены на выброс. Новые владельцы заглянули в пакеты и поняли, что надо делать музей.
«Было десять крон 1928 года, документы позапрошлого века, мишка ручной работы со стеклянными глазами – сейчас такие очень дорого стоят, - вспоминает Алена. – Муж покрутил пальцем у виска и сказал: приехали, человек сидит на помойке и говорит, что будет делать музей. Но муж у меня хороший на самом деле. Ты же слышал, он на Радио Свобода работал. Поэтому пожертвовал свои деньги на музей. Много кто жертвовал – человек 40–50, все жители поселка, они все донаторы музея. Он сначала тут был», - говорит Алена, сворачивая к дому, в котором трудно узнать прежнюю лачугу с высаженными окнами .
«То, что мы нашли, пять лет у нас тут и выставлялось. Мы для местных детей начали делать мастер-классы. В 2013 году еще до всех "зеленых поворотов" создавали из мусора трэш-арт и все такое, - голос Алены звучит гулко, дом большой. - В 2018 году мы купили у дороги дома, которые ты видел. Ничего там не делали, решили сначала открыть музей, чтобы заработать. За четыре месяца набрали 50 колясок по всему миру. И открылись в декабре».
/nginx/o/2023/09/15/15595101t1h0a99.jpg)
Мы сидим в большой кухне-столовой. Она получилась, когда убрали перегородки первого этажа. «В начале XX века люди жили большими семьями в маленьких пространствах. Это сейчас все наоборот, - формулирует Алена. – Но мы бы вдвоем с Сергеем не справились. Мы же не семья, а племя – родители наши, сестры, братья, дети. Плюс миллион друзей. Когда мы жили в Праге в 2016-19 годах, я сюда летала следить за ходом работ, но и в мое отсутствие тут всегда кто-то был. Сейчас, когда украинские беженцы съехали, нас осаждают: когда, когда можно в гости приехать? И дети моей сестры и друзей все просят – поедем к тете Алене!».
«Пошли, я тебе и музей покажу!», – Суржикова срывается с места, выдает с собой яблоки и мед, и мы несемся обратно к станции. «В прошлом году приезжала телепрограмма «Добрые дела». Так я там всех своих и не своих детей заставляла стену красить у дома, где теперь выставка нижнего белья. Они кричали: «Мама, когда мы уже перестанем чужие дома чинить?». Хотя знали, что это тоже наш теперь».
Здание музея строилось в 1915 году как угольный сарай. Когда прогресс локомотивов шагнул вперед, там сделали багажное отделение. В 1980-е годы в здании даже размещалась поселковая дискотека, а в недавнем прошлом проходили школьные занятия. «У одного из моих сыновей там еще в 2014 году были народные танцы, - говорит Алена. – Но уже на следующий год там, кажется, ничего не было. Даже проблемы с отоплением мы только недавно решили. Поставили печку в дополнение к электричеству».
Семья Трофимова и Суржиковой все делает вместе, многое – своими руками. Сергей по-доброму журит односельчан: дескать, иногда проще самим научиться что-то делать, чем дожидаться, пока те придут и выполнят свои обещания. «Я это называю – вечная «маньяна», - пояснил Сергей, имея в виду, что тут, прямо как в Испании, в ответ на вопрос «когда?» принято отвечать: «Завтра». А время не ждет, и энергию приходится находить, даже когда ее нет.
На запасных аккумуляторах и вере в свое дело и появился музей, экспозиция которого прирастает почти пугающими темпами. «Нам отдают, привозят, присылают, - Алена обводит рукой помещение, заставленное детским транспортом, - плюс я везде хожу в похожие музеи или хотя бы покупаю альбомы о колясках. Это такой же большой мир, как кино. Может, чуть поменьше, но существует он точно дольше. Самая старая коляска у нас выпущена в XVIII веке. А знаешь, что это? – Алена встряхивает желтым чемоданчиком, превращая его в коляску, - это такой волшебный трансформер!».
/nginx/o/2023/09/15/15595168t1h1b87.jpg)
Алена и Сергей оба родились в Таллинне в 1982 году и учились в одной Ласнамяэской гимназии. «У нас даже есть фильм «Анкета», который мы сняли про наших одноклассников, - говорит Алена. - Иногда я слышу рассуждения, что нам, русским в Эстонии, чего-то не додали, мы тут не устроены. Ничего подобного. У нас идентичность сложная, а значит, высокая конкурентоспособность. Мир сейчас разделился по ценностям, а не языкам». Богатая фильмография и красные дорожки, музей с уникальной коллекцией и арт-резиденция широкого профиля, - все это следствие сложности, которой не надо бояться. И все получится.