Репортаж из Риги ⟩ Дураки плохого не посоветуют: когда человечество сходит с ума, их болтовня растет в цене

В каждом большом городе должно быть место, где можно делать все, что хочешь. Оно так же необходимо, как больница, магазин и музей. Мир вынужденных ограничений свободы остро нуждается в такой терапии. Чаще всего эту задачу решают центры современного искусства – безумие там узаконено. В Риге решили двинуться чуть дальше и вот что на этом пути получается.

О том, что в здании бывшего ЦК коммунистической партии Латвийской ССР на улице Элизабетес, где чего только не было после восстановления независимости, открывается какое-то пространство под названием «Дом дураков» (латыш. muļķu māja, англ. Fools’ Fazenda) я узнал от одного своего таллиннского приятеля. Он дал мне телефон, но было непонятно, что говорить. «Здравствуйте, это дом дураков?» - окей, а дальше? Но я позвонил и напросился. Потому что дураками себя назвали люди, делающие культовый журнал Rīgas Laiks.

Номер Весна-2022. Фото: Facebook Rigas Laiks

Rīgas Laiks («Рижское время») – иллюстрированный интеллектуальный журнал, построенный на длинных и совершенно феноменальных разговорах со знаменитостями. Это композитор Арво Пярт и архитектор Рэм Колхаас, кинорежиссер Вернер Херцог и художница Марина Абрамович, левый публицист, лингвист Ноам Хомский и политик Витаутас Ландсбергис, физики, биологи, историки, политологи. Вообще, если знаменитости есть что сказать интересное и глубокое, у нее есть шанс попасть в «Ригас Лайкс», а так нет. Также издатели журнала Арнис Ритупс и Улдис Тиронс записали пугающий по объему архив бесед с выдающимся философом Александром Пятигорским. Куски этих разговоров на самые разные темы выходят и сегодня. Возможно, обеспечивать общение с мыслителем спустя много лет после его смерти – это мистическое предназначение журнала «Ригас Лайкс». Он уже доказал своей долгой жизнью (на латышском с 1993 года, русская версия – с 2012), что такое время - уже почти вечность.

Большое тело на маленькой планете

В темном вестибюле громко играла известная хвалебная песнь: «Мы всех лучше, мы всех краше, всех умнее и скромнее всех». Не успел я толком подивиться на церковь из упаковочного картона на входе, как уже стоял в знакомом с детства коридоре совершенно советского учреждения. Распахнулась одна из дверей, и на пороге возник Арнис Ритупс в черном одеянии и красной чешуйчатой шляпе. Времени у него, конечно, не было, но меня он все-таки принял. Нормальная диалектика, я считаю.

Арнис Ритупс в Доме Дураков. Фото: Ян Левченко

На вопрос, правда ли, что в бывшем здании ЦК теперь делается резиденция дураков, Арнис отвечает, что к этому прилагаются старания. По его словам, до моего появления обитателям дома удавалось тщательно избегать журналистов из практических соображений. Чтобы разъяснить, что все это значит, рассказывать надо долго, а на это обычно нет времени – ни у Арниса, ни тем более у журналистов.

«Если за несколько минут, то я могу выкриками что-то рассказать, – вдруг оживляется Арнис. – Тогда нам с вами надо в зал идти. Вы были в нашем зале?». Я энергично мотаю головой, рискуя утратить очки. «Ну, вам сначала туда», - Арнис, кажется, утрачивает интерес к беседе. Я пытаюсь этому препятствовать и сообщаю, что откуда-то слышал о выходах Арниса на сцену в пустом зале бывшего здания ЦК с целью выкрикнуть лозунг. «Да, и не один», - уточняет Арнис.

Арнис Ритупс в картонной церкви, вестибюль Дома Дураков. Фото: Valsts Kleins

Что же это за место? Резидентка и одновременно местная организаторка Л., говорит, что дом для нее - «спиннер из трех смысловых улиточек». В здании действительно три крыла, образующих потенциальную фигуру вращения. Арнис добавляет, что хотел бы от обитателей дома мыслей о нем как о маленьком городе в маленькой стране маленькой Европы, расположенной в маленьком северном полушарии на маленькой планете.

«То есть это вроде как микрокосм. Но еще это большое тело человека и большое древо жизни, а также большое сознание. Мы давно делаем журнал – он работает, как люк, через который можно посмотреть на самое интересное в мире и дать ему посмотреть на тебя, и наш журнал – как дом», - Арнис бурчит себе под нос и в какой-то миг вдруг делается совершенно один в один, как философ Пятигорский, хотя они и не очень похожи внешне.

Фото: Радио Свобода

Александр Пятигорский (1929–2010) – философ, индолог, буддолог, писатель, один из ключевых деятелей Тартуско-Московской семиотической школы от времени ее основания в начале 1960-х годов. Родился, учился и работал в Москве, о чем написал в романе «Философия одного переулка» (1989). Занимался правозащитной деятельностью, что закончилось эмиграцией. В 1973 году уехал в ФРГ, а с 1974 года поселился в Великобритании и стал профессором школы востоковедения Лондонского университета. С декабря того же 1974 года вел передачи о философии на Радио Свобода – сначала под псевдонимом Андрей Моисеев, а с конца 1970-х под настоящим именем. В начале 1990-х познакомился с Тироносом и Ритупсом, которые начали возить его в Ригу на школы – чтобы он учил размышлять вслух вместе с собой. Пятигорский написал полтора десятка книг по-русски и по-английски, но считал себя устным философом - человеком, работавшим с мыслью в ее речевом измерении.

Пока все, по словам Арниса, находится в плазмообразном состоянии, и что-то из этой плазмы должно родиться. «У нас на самом деле и резиденции пока нет. Зато сказка есть. Я вам ее чуть позже расскажу», - обещает вдохновитель «Дома дураков», меняя шляпу на желтую нашлепку с мордашкой веселой пчелки.

Напрасные поиски призрака

Л. просит фотографировать объекты, а не людей. Нет проблем, к черту оживляж. «В нашем доме есть властители комнат. Это люди, которые что-то в них делают, - разъясняет Л. структуру места. - У комнат может быть до шестерых совластителей - живых, уже умерших или выдуманных. Это могут быть не только люди - например, грибы». Вот это, смекаю я, в самый раз. Если властитель комнаты - фотограф, вдохновлять его работу вполне может какой-нибудь Роберт Капа или Картье-Брессон. Не говоря уже о важности грибов для такого дела.

Арт-объекты в комнатах Дома Дураков. Фото: Ян Левченко

Вначале правила обитания были самые общие: люби кого-то древнее человека и делай, что хочешь. Но к 18 сентября каждая из уже обитаемых комнат придумала свои семь правил (по числу совластителей плюс сам хозяин). Из них по одному сейчас отбирается для правил коридора и затем включается в общие правила, как принято в представительной демократии. Легкое обаяние безумия, проступающее сквозь эти построения, напоминает мне любимые с юности рассказы Хорхе Луиса Борхеса.

В дом приходят и работают на его площадках художники, дизайнеры, киношники (у них тут целая киношкола и музей), звуковые архитекторы, иногда делающие из дома один большой сабвуфер. «Вибрирует все, если ты не часть рейва, находиться тут сложно», - признается Л. Привлекает дом и ученых, в частности, микологов, которые собираются использовать для рассады обширные угодья бывшей партийной кухни. Ага, значит, где микологи, там и грибы. Совпадение? Не думаю.

Коридор киношколы. Объявление: «Вечер вторника - кино с пленки 35 мм». Фото: Ян Левченко

Мы сидим в гигантском зале, обитом звукоизолирующими панелями – коричневыми, дутыми и производящими роскошное впечатления. Хотя и можно услышать, что это цвет земли, то есть крестьянской бедности и забитости, тут этих ассоциаций не возникает. Наоборот, от стен исходит такой же дух, который можно поймать в салоне винтажного лимузина.

Зал заседаний ЦК, где Арнис Ритупс порождает выкрики. Фото: Ян Левченко

Интересно, что построенный, но так никогда и не открывшийся Дом Советов в Калининграде, ради возведения которого взорвали Кенигсбергский замок, в 1990-2000-е годы тоже был площадкой для рейвов. Коммунистическая заброшка – подходящее поле для прорастания всякого авангарда. Хотя в Риге, конечно, дом в кардинально лучшем, попросту готовом к работе состоянии.

Бывшее здание ЦК КП ЛССР и Дом Советов в Калининграде. Фото: Ян Левченко

«Мы тут объявляли квест: кто найдет призрак коммунизма, тот получит комнату, - рассказывает Л., которой я изложил калининградскую параллель. - Не нашли, хорошо спрятался. Хотя дом рижские власти хотели снести именно как "призрак коммунизма". Так что хорошо, что не нашли. Не надо сносить, а изгнать призрак можно духом радости».

Из хаоса рожденный гуманизм

Арнис позиционирует дом как живое существо - например, у него есть чат, который называется «Дом говорит». Л. зачитывает: «Начинается седьмая неделя жизни ДДома с общим собранием сограждан ДДома, взаимной показухой комнат ДДома, взаимными просмотрами и всесторонней радостью для углубления всеобщего знакомства и укрепления человеческой грибницы внутри ДДома». Это сводки самого Дома, хотя никто не скрывает, что медиумом этих сообщений является Арнис Ритупс.

Арнис Ритупс у входа в Дом Дураков. Фото: Valsts Kleins

Обычно дом закрыт, за исключением так называемых «часов гостеприимства». То, что я так легко попал внутрь, вообще говоря, неправильно – даже «властелины комнат» не могут выйти и войти, когда вздумается. Тотальная творческая свобода ограничивается внешними правилами, которые могут показаться абсурдными. Но они такие и есть – правила ради самих правил заставляют более рационально распоряжаться свободой и соотносить ее со свободой других.

В этом смысле ДДом (MMāja, FFazenda) – аналог Телемского аббатства из романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Оттуда и взят девиз «Делай, что хочешь». Это была популярная ренессансная утопия, поднявшаяся на дрожжах гуманизма. Основатели ДДома хотят, чтобы современный человек хоть иногда вспоминал об этом гуманизме. Хаос, или плазма, о которой говорил Арнис, были в июле-августе, когда дом начинался. Теперь из его вольности растет осознанность.

Гюстав Доре. Из иллюстраций к роману «Гаргантюа и Пантагрюэль». Фото: Wikimedia Commons

С девятой недели жизни, начавшейся в сентябре, дом перешел в фазу «автономии», когда от обитателей потребовалось вывесить на дверях свои имена/названия и то, чему они могут научить других. Так проступает стройный смысловой каркас. Модернистская архитектура – это вообще очень неглупая вещь, с ней просто нужно хотеть общаться. Поэтому то, что в бывший ЦК пришли люди, понимающие ценность пространства и способные отмолить его от советского зла, – это вдохновляет и дает веру в проект.

«Наша задача проста, как камень на дне моря, - мерно зачитывает Л. – Дом учится и учит учиться, разговаривать, понимать инакомыслящих, взаимодействовать с чужими праздновать жизнь и жить в радости. От властелинов комнат дом ждет ясности», - и тут же встык идет объявление о доступных для всех грибных бутербродах в конкретный день и час в условленном месте дома.

Сквозь большие модернистские окна ДДома открываются впечатляющие виды - например, на бывшую мореходку. Фото: Ян Левченко

Многих отпугивают условности и кажущиеся странности, и это нормально. Фильтр для резидентов работает естественно. Если человек с именем и при этом давний завсегдатай ярмарки тщеславия, ему вряд ли могут понравиться местные порядки. Форматные люди, привыкшие появляться в светской хронике, явно не входят в число потенциальных «властителей комнат».

Л., наконец, проговаривается, какое якорное событие заставляет обитателей собираться с силами. «С 6 по 11 ноября будет 30 лет журналу "Ригас Лайкс". На 20 лет был полноценный фестиваль, на что государство щедро дало денег. Сейчас такого размаха не будет, и все произойдет здесь. Редакция журнала и его библиотека – они тоже теперь в глубинах дома. Дом этот на самом деле – большой журнал, Арнис это уже говорил. Пойдемте, он еще обещал сказку рассказать», - и мы спускаемся по сквозному стакану лестницы к часовне из гофрокартона на первом этаже.

Картонная часовня у входа - мимо нее новоприбывшие не пройдут. Фото: Ян Левченко

Сказка дядюшки Арниса

Арнис заканчивает деловую встречу ровно в тот момент, когда мы оказываемся в вестибюле. Никто специально ни о чем не договаривался, но это происходит. Властелин дома, который себя так, впрочем, не называет, говорит, как настоящий сказитель. Шапочка, изображающая пчелку, резко усиливает это ощущение.

«Давным-давно, примерно восемь тысяч лет назад, началась такая странная х…я, что кто-то поставил сам себе на голову корону. До этого люди делились короной друг с другом – сейчас ты король, потом ты. А тут кто-то себе взял и присвоил власть. И вся х…я западной цивилизации, последовавшая за этой х…ей, лишь усугубила ее последствия.

Арнис рассказывает сказку. Фото: Ян Левченко

Я чувствую, что история этой ошибки подходит к своему финалу. Или цивилизация найдет какой-то новый способ решения своих проблем – в первую очередь проблем управления, распределения благ и сознания в целом. Или (тяжелый вздох - прим. ред.) нам всем п…ц. Единственное, что в северном полушарии указывает на то, что еще есть надежда, это красный мухомор.

Красный мухомор напоминает о тех временах, когда ошибка еще не стала повсеместной. Как в моем любимом анекдоте про чукчу. Выходит чукча из леса. За пазухой у него мухоморы, в ушах мухоморы, в ноздрях и во рту тоже мухоморы. Навстречу ему этнограф. Он видит чукчу и говорит: «Ты что, они же ядовитые!», но чукча его не слышит – у него же мухоморы в ушах, он идет себе. Этнограф сердится, прыгает вокруг него, кричит и, наконец, выхватывает мухомор у чукчи из уха. Тогда чукча достает мухомор изо рта и говорит: «Мало ем – здоров. Больше ем – весел. Еще больше – сплю хорошо».

Арнис Ритупс следует путями любимых героев. Фото: Valsts Kleins

Таким образом, красный мухомор предлагает миру только эти три вещи – здоровье, радость и внутренний покой. Чтобы это увидеть, нужно выкинуть из головы идею дебилоида-рекламщика Вавилена Татарского, который в романе Виктора Пелевина «Generation П» попробовал мухомор, и ему почудилось, что это ядерный гриб. На самом деле мухомор стремится быть видимым и делает ощутимыми именно эти свойства.

В современном обществе потерялась чуткость не только к источникам жизни, но и к голосу дурака. Просто нет места, откуда его голос может быть услышан. В моей сказке дурак – это представитель вида мухоморов среди людей. У него еще есть возможность спасти остальных от всей этой х…и, дать западной цивилизации шанс. В своем доме дураков я хочу создать мухомор – эстетический и функциональный. Чтобы здесь нашлись источники здоровья, радости и покоя».

Лаконичное феминистское искусство в ДДоме. Фото: Ян Левченко

Арнис замолкает и смотрит на меня, как дурак. Я стараюсь не отставать, но не знаю, хорошо ли у меня получается. Старая проблема – страх выглядеть дураком – явно мешает мне раскрыться в этом качестве. Арнис как бы спохватывается и добавляет: «Мы обязательно поднимем стратостат над Европой, чтобы распылить из него споры мухоморов. Лондон, Париж, потом Рига. Таллинн – приготовиться».