/nginx/o/2022/10/26/14921843t1h8853.jpg)
Вопросы о том, съедобна ли свинина, изменяется ли климат и могут ли мужчины рожать, не могут быть решены путем голосования, пишет историк и бывший политик Лаури Вахтре («Отечество»).
Тот, кто хочет, чтобы Рийгикогу работал, должен смириться с тем, что эти проклятые законы будут приняты. Те, кто хотят не допустить принятия этих законов, должны признать, что тогда работа Рийгикогу прекратится.
Наступила осень, и природа умирает. В этом нет ничего плохого, весной она родится вновь. Но если начнет умирать эстонская демократия, что-то сломается. Если демократия действительно умрет, она, возможно, и не возродится. Поэтому мы спрашиваем себя и друг друга, можно ли спасти эстонский парламентаризм, и даем на этот вопрос разные ответы.
Речь ведь идет не только об Эстонии. Политическая конфронтация становится все более непримиримой во многих других странах, особенно, конечно, в США. Трамп и Байден противостоят друг другу, как Октавиан и Антоний. Напомним, эти люди боролись за имперскую власть и ни один из них не вернул бы демократию. Демократия к тому времени просто закончилась, причем почти на пару тысячелетий.
Созрели ли американцы сейчас для того, чтобы отказаться от своих священных принципов, от свободы и демократии? Это кажется невозможным. Но римлянам на протяжении сотен лет это тоже казалось невозможным - и все же это произошло.
Хотя существует достаточно стран, в которых демократический процесс сейчас работает точно так же, как работал в предшествующие годы, все же можно сказать, что это своего рода болезнь, которая в разной степени поражает весь западный мир и угрожает лишить парламенты возможности работать. Одним из многих примеров этого заболевания является и тупик в нашем Рийгикогу.
Парламентаризм не стар, но он и не очень молод, так что, вероятно, можно сделать некоторые обобщения. Нетрудно увидеть, что парламентаризм может эффективно работать только в том случае, если все партии знают и признают общие правила представительной демократии. Например, что если больше ничего не остается, то парламент решает вопросы путем голосования. Или что инакомыслие и голоса несогласных тоже должны быть услышаны. А также то, что народные избранники, попавшие в парламент честно и законно, равны по своим полномочиям, независимо от того, на каком расстоянии кто-то из них по своим убеждениям находится от Дональда Трампа или от Виктора Орбана.
К сожалению, часто упускают из виду, что все эти, относительно известные общие правила, в свою очередь, должны основываться на общем понимании важнейших моральных норм. Проще говоря, на общем мнении о том, что такое добро и что такое зло; что справедливо и что несправедливо. Когда-то христианство было такой общей точкой зрения в Западном мире. Конечно, христианство можно трактовать очень по-разному, но оно все же было общей основой, и во всех спорах можно было ссылаться на слово Божие. Сейчас этот фундамент рухнул, обращение к Библии считается неуместным, потому что все в этом мире относительно и одна очень старая книга не может указывать нам путь в XXI веке.
Но новая Библия не появилась, появилось несколько обрывков. Именно поэтому у нас как бы есть несколько разных миров, каждый из которых по-разному видит добро и зло. Например, это борцы за социальную справедливость (чьи идеи являются далекими потомками Нового завета) и традиционные либералы (которых часто ошибочно называют консерваторами); то, что для одних является добром, является для других злом, и наоборот. Так же различаются веганы и люди, которые едят животную пищу, или климатические паникеры и климатические фаталисты. Большая часть европейских мусульман тоже живет в своем собственном мире, моральные нормы которого (например, в части отношения к женщинам) резко контрастируют с нынешними преобладающими в Европе обычаями.
Дискуссия между разными мирами трудна, а иногда даже невозможна. Легко заметить, что парламентаризм здесь не поможет. Вопрос о том, съедобна ли свинина, изменяется ли климат, смогут ли мужчины рожать, не может быть решен большинством голосов. Это вопросы, на которые в разных мирах даются разные ответы. Однако этим разным мирам приходится иметь один и тот же участок земли, дышать одним и тем же воздухом, использовать одну и ту же водопроводную систему и потреблять одно и то же электричество. Как же им быть?
Один из способов жить бок о бок - так и оставаться в как можно большем количестве разных миров, где действуют разные стандарты поведения, разные правовые системы и разные правила вежливости. Логичными были бы и отдельные поселения, которые снизили бы риск внутренних конфликтов между соседями.
Частично это уже имеет место в западном мире. В Европе есть суды, которые учитывают мнение шариатских судей при вынесении приговоров мусульманам; муниципальные власти советуют женщинам не гулять в одиночку в некоторых районах европейских городов.
Борцы за социальную справедливость могут одобрительно говорить, что все это соответствует священным принципам прав человека и достойно XXI века, но на самом деле это возврат, скажем, к Андалузии XV века, где у мусульман, евреев и христиан были разные законы. Кстати, эта ситуация вовсе не была радужной и стабильной. Каждая истина по-прежнему считала себя единственной и хотела поглотить другие истины. Точно так же и сейчас. Убежденные зеленые не согласны с зелеными скептиками, вегетарианцы не согласны с «хищниками», сторонники гендерного многообразия - с теми, кто считает, что полов только два. Таким образом, такое пребывание в разных мирах означало бы жизнь среди бочек с порохом.
Но вернемся в Эстонию. Обструкция остановила работу Рийгикогу, и многих это может возмутить. Кто-то говорит, мол, чего они бесятся, пусть работают. Есть и те, кто считает, что лучше позволить Рийгикогу прекратить работу, чем настаивать на принятии ужасных законов, таких, как Закон о разжигании ненависти. Но ситуацию можно решить только двумя способами. Тот, кто хочет, чтобы Рийгикогу работал, должен смириться с этими погаными законами. Те, кто не хочет, чтобы эти законы были приняты, должны согласиться, что работа Рийгикогу прекратится. Получается замкнутый круг.
В такой ситуации ни народная инициатива, ни прямая демократия не предлагают решения. Можно даже спросить, остался ли у нас народ, или уже речь идет о разных народах, и я тут вовсе не говорю об эстонцах и «эстонских русских». Да, можно большинством голосов установить диктатуру одного «народа» над другим, но этот другой все равно не поверит, что мужчины смогут рожать.
Не существует универсальных решений, пока мы не договоримся о том, что хорошо, а что плохо. Только тогда можно будет рассуждать, по какому пути целесообразнее двигаться к добру. Но если мы не сможем прийти к единому мнению по поводу добра и зла, то, получается, и спорить не о чем. Решения нет. Земля не может быть и плоской, и сферической одновременно, люди не могут одновременно делиться и на два пола, и на сотни полов.
И в то же время самое время иммигранты с иным культурным прошлым и иным жизненным опытом тысячами устремляются в Италию. Борцы за социальную справедливость считают, что эти люди бегут из Африки; может быть, так думают и сами эти люди, но при этом они бегут только для того, чтобы привезти с собой в Европу Африку. Европейский корабль дает серьезную течь, а на его борту продолжается какая-то идиотская дискуссия о том, каким образом сделать так, чтобы кого-то чем-то не обидеть.