БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ ⟩ Алексей Арестович: весной я буду выдвигаться в президенты Украины

Алексей Арестович. Фото: Erik Prozes

• Россия не станет китайской колонией. Россия слишком сильна для этого
• Американская школа геополитики эпохи Обамы москвоцентрична, и зачастую дружественна Москве
• Если освобожденная Украина окажется в худшем положении, чем до войны, мы все равно проиграли войну

Пока житель Омска или Москвы – неважно, генерал он ФСБ или обычный человек – не поймет, что есть альтернатива, при которой лично ему будет жить лучше, в России ничего не изменится, говорит Алексей Арестович с большой убежденностью.

Бывший советник Офиса президента Украины Алексей Арестович, только что выступивший на пятом антивоенном форуме в Таллинне, не скрывает, что весной следующего года будет баллотироваться на президентских выборах. У него есть амбиции сделать это, но, прежде всего, ему на этом пути может принести пользу его репутация главного психолога страны, который поддерживал дух народа в трудное военное время.

– Почему вы раньше не бывали в Эстонии?

– В настоящее время призывник может покинуть Украину только на основании специального приглашения, которое к тому же должно пройти рассмотрение. Сейчас позвали и я приехал.

– Помимо того, что вы были главным психологом украинцев и тем, кто поддерживал настрой после начала полномасштабной войны, вы, вероятно, поддерживали и души многих жителей Эстонии, которые говорят по-русски и слушают ваши передачи. Как вы идентифицируете себя сейчас?

– Я слишком большой и сложный человек, чтобы сводить себя к одному ярлыку. Поэтому я всегда говорю: я Алексей Арестович – это лучшая работа в мире и высшая почетн звание в послужном списке. До чего должна сводиться моя роль, даже на этом форуме? Я не люблю заключать себя в рамках. Современный мир нуждается в специалистах широкого профиля.

Конечно, универсалом может быть только специалист – желательно, чтобы он был специалистом в нескольких областях. Генералист – это такой человек, который видит проблему комплексно. Я стараюсь быть генералистом и применять комплексный подход: образование и жизненный опыт позволяют мне смотреть на вещи с военной, политической, психологической и даже богословской и философской точки зрения.

– Когда для вас началась эта война?

– Я принимал участие в боевых действиях уже в 2014 году.

– Вы и раньше знали, что эта война приближается?

– Есть видеосвидетельство 2008 года, когда мы проводили так называемые штабные учения с командиром «Азова» Андреем Билецким и известным политическим деятелем Дмитрием Корчинским, где мы прогнозировали оккупацию Крыма. Русские сделали это процентов на 90 так, как я описывал.

– На нас напали еще раньше, уже в 2007 году, когда произошли беспорядки так называемой Бронзовой ночи. Кто это организовал?

– Конечно, российские спецслужбы. Подобные акции организуются относительно быстро. Если есть подготовленные ячейки, а они были, то подобное можно организовать за месяц.

– Но почему русские провалили эту операцию?

– Потому что они не ставили целью прямой государственный переворот. Их целью было вас потрясти, но захват власти они, вероятно, не планировали.

– Тут же в Эстонию прибыла какая-то делегация из России и заявила, что премьер-министр должен уйти в отставку.

– Конечно, потому что они идут по ленинскому пути. Знаете, что это такое? Ленинский путь – это вопрос власти в каждом вопросе. Почему легко быть аналитиком в России, борющейся с Западом? Потому что на Западе себя анализируют гораздо лучше, чем это сделал бы любой российский аналитик. Чтобы знать все проблемы Запада, достаточно просто открыть утреннюю газету, и там все будет написано.

Ленин это прекрасно понимал – он был инфернальным, но талантливым – и говорил, что всякий вопрос должен немедленно становиться вопросом власти. Экологический вопрос – значит, мы должны создать группу экоактивистов, и она должна поднять вопрос о власти. Вопрос о власти ставится очень просто: это правительство не способно решить важнейший вопрос, давайте его решим мы, дайте нам представительство.

Меня как-то спросили на форуме НАТО, почему россияне финансируют одновременно и правых, и левых радикалов – это будто бы нелогично, они же политические оппоненты. Когда русские видят раскол, они начинают бить туда изо всех сил – не важно, где и как он возник, главное, чтобы сломалось. И они набрасываются на любую тему – бронзовый солдат, экология и т.д. Их цель – вызвать потрясение. Основным оружием гибридной войны являются предпороговые действия, то есть действия, на которые нет прямого основания отвечать применением военной силы.

Например, российский истребитель сбивает американский беспилотник над Черным морем. Он делает это не напрямую, а со следом реактивного двигателя. С одной стороны, это вроде бы военная агрессия – дрон ведь сбит! – но, с другой стороны, прямой перестрелки не было.

Они нападают с помощью общественного мнения: русские еще сильны, русские способны пошатнуть и свергнуть правительства – очевидно, с русскими следует договариваться. Это их основная задача. Они стремились вызвать потрясения в Эстонии не для того, чтобы прийти к власти – это было и невозможно, это ведь страна НАТО – а для того, чтобы привести к власти людей, готовых вести переговоры, чтобы влиять на общественное мнение.

– Но получилось иначе.

– Да, получилось иначе.

– Как вы думаете, о чем эта конференция?

– Это пятая антивоенная конференция одной из ветвей российской оппозиции, Форума Свободной России, которая хочет создать альтернативу путинскому режиму.

– На ваш взгляд это серьезное мероприятие?

– Оно должно стать серьезным. Сейчас оно еще должно набирать вес и силу. Даже если оно не станет серьёзным, даже если бы оно было в 20 раз слабее, с этим нужно считаться. Пока альтернативы Путину не будет, мир будет вынужден вести переговоры с Путиным. Но мы не хотим, чтобы мир вел переговоры с Путиным.

– На конференции упоминали о вашем прежнем заявлении о том, что украинцы и русские вместе могли бы стать силой, способной победить Запад, и как это было неправильно понято.

– Я объяснил Западу очень простую вещь: если нас узурпируют и ресурсы Украины тоже будут на службе у Путина, например, полмиллиона человек будут мобилизованы в Украине, то остановить такую ​​российскую армию будет гораздо сложнее.

– Я давно слушаю вашу высказывания, и знаю, что вы говорили о том, что Россия присвоила себе идею Киевской Руси, и ее надо вернуть. Можете ли вы представить ее нашим читателям?

– Это очень просто. Старая Московия во времена Петра I совершила величайший грабеж в мировой истории: украли наше имя, потому что Русью на самом деле были мы, а не они. Что такое Россия? Это Русь по-гречески. Они всегда были Москвой. Если посмотреть на карты 17 века, то там, где находимся мы, написано Русь, по-польски Рутения, а над ними Московия.

К сожалению, автором этой идеи стал украинец Феофан Прокопович, ректор Могилянского университета в Киеве. Он был православным фанатиком, долгое время учился в иезуитской школе, но стал ярым противником католицизма. Он добивался государственности для православия. В то время Украина для этого не подходила, а потому он сделал ставку на единственное на тот момент православное образование – Россию.

Он стал самым близким человеком Петру I, он был главой Святейшего Синода и предложил простую идею. Он сказал, что для того, чтобы объединить владения Рюриковичей и Гедиминовичей необходимы династические права. Однако Петр I был Романовым – этих прав у него не было, но была тяга к экспансии. В соперничестве с Великим княжеством Литовским и Польшей встал вопрос, на каком основании завоевывать и удерживать земли, и для этого было необходимо новое династическое образование.

Феофан Прокопович нашел это основание в православной империи и продал эту идею Петру I как оправдание для собирания православных земель, как это делала раньше Византия. Это идея Третьего Рима, которую и раньше настойчиво предлагали Московии итальянские купцы. Три года Феофан к этому стремился и, наконец, после Северной войны добился успеха.

И обратите внимание, как Путин оправдывает эту войну: он почти ничего не говорит о политике и экономике. Его речь накануне войны, 23 февраля, была основана на метаисторическом дискурсе.

Рациональные люди на Западе этого не понимают, они ищут экономические и другие причины, они не понимают, как на некую абстрактную идею можно потратить триллионы долларов и миллионы русских жизней. И пока они не этого поймут, что Путин действительно так думает и действует, и что его необходимо победить именно на этом игровом поле, они не смогут его победить – по крайней мере, на когнитивном уровне.

– Вы это давно поняли?

– Я это сразу понял, и пока мы не примем эту идею и не объявим Русь-Украину, мы не выиграем войну. Я хочу сказать, что я знаю, как выиграть войну, это нужно делать на когнитивном уровне. Ее необходимо остановить там, где Путин начал. Единственный путь – вернуть себе первородство и сказать, что мы наследники Руси – как бы странно это ни казалось рациональному западному читателю – и тогда их пропаганда и претензии потеряют свою силу.

– А что будет с этой огромной территорией, 1/6 земного шара, как говорили?

– Для этого должна быть альтернативная Россия, другие люди, которые хотят сделать Россию неагрессивной.

– Что можно сделать, чтобы не произошло того, что уже давно предсказывал Владимир Сорокин в романе «Голубое сало», что Россия станет китайской колонией?

– Россия не станет китайской колонией. Россия для этого слишком сильна, а Китай находится в слишком специфической ситуации, чтобы превратить ее в свою колонию. Китай не освоил 2/3 своей внутренней территории и поэтому у него нет замаха завоевывать российские территории. К тому же Сибирь сложно колонизировать – там вечная мерзлота, ничего не растет, все продукты завозятся.

– Война продлиться еще долго?

– Война может закончиться завтра – она ​​продолжается по воле одного человека, и если он передумает... Я имею в виду Путина. Война может продолжаться интенсивно еще два года, и может продолжаться неинтенсивно еще 10 лет. Но пока мы не ответим на главный вопрос – какой будет другая Россия, что ею движет и куда она движется, – мы не выиграем эту войну.

Даже если мы победим вооруженным путем, мы не победим когнитивно. Тогда это будет униженная, затаившая злобу империя. И эта империя начинает скатываться к фашизму заодно с планом мести – как Веймарская республика стала Третьим рейхом.

– Самую большую угрозу со стороны России я почувствовал, когда команда Обамы заговорила о какой-то перезагрузке.

– Знаете, в чем ошибка американцев? Их школа геополитики московоцентрична и зачастую зачастую дружественна Москве, потому что эта школа сформировалась, когда между США и Россией были хорошие отношения. Не будем забывать, что Россия помогла США в Гражданской войне, организовав вооруженный нейтралитет.

Во-вторых, США помогли Сталину провести модернизацию, а договор 1938 года предусматривал поставку в СССР важных военных и промышленных технологий. Это было очень ценно! Что такое сталинские пятилетки? Именно американские инженеры организовали производственные линии и подготовили кадры. Самые крепкие связи! США всегда пытались использовать Россию как альтернативу европейским движениям.

Обратите внимание, что во время формирования этой геополитической школы в США еще не было независимых Эстонии, Украины или Польши – поэтому-то нам приходится прикладывать большие усилия, чтобы объяснить, что мир уже другой.

Проблема в том, что они все время возвращаются к тому, чтобы вести дела с Кремлем – кто бы там ни сидел в конкретный момент, даже если бы это был кто-то в десять раз хуже Путина – просто их сознание так устроено. На данный момент они не могут ответить на центральный вопрос: что будет означать победа Украины, что будет означать поражение России, и что будет представлять собой Россия, проигравшая войну?

Пока не найдут ответ, никакие F16 не помогут. F-16 обеспечивают победу в военных действиях, но есть еще экономика, дипломатия, информационное пространство, когнитивная война, и именно там должна быть достигнута победа. Независимо от уважения к бойцам, сражающимся на земле: победа достигается в головах, только потом уничтожаются танки и бомбы падают точно на блиндажи русских.

– Ведь правда и в том, что войну следует использовать как возможность.

– Конечно! Война дает уникальные возможности, потому что в мирное время бюрократические структуры застопориваются: они не хотят меняться, они не хотят видеть перспектив, они хотят сохранять статус-кво. Бюрократизация настолько сильна, что только война позволяет осуществлять небюрократическое управление и решать большие накопившиеся проблемы.

Я бы сказал даже больше: войны и случаются потому, что проблемы накопились и решить их бюрократическим путем становится уже невозможно, а раз уж это уже случилось, то лучшее, что мы можем сделать, это использовать эту возможность. Но для этого нужно уметь воевать – не только уничтожая танки противника, но и понимая причины войны и устраняя их, воспользовавшись военной обстановкой.

– Открытие пятой антивоенной конференции началось в воскресенье вечером с дискуссии, на которой лейтмотивом были так называемые исконные русские вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?». Кто виноват?

– Виноваты те, кто не может предложить альтернативу и иной образ мышления тому русскому мужику, о котором я говорил на конференции, – не важно, получил ли этот человек образование в Московском университете или он ловит рыбу на Дальнем Востоке. Россия не случайно стала Россией.

Когда они сейчас смотрят на Путина, почему они его поддерживают? Они понимают, что альтернативы нет и что, если Путина больше не будет, лично им станет хуже. Не в России как геополитической единице – нет, они так не считают, а каждому из них станет хуже. И представитель правящей в России верхушки понимает, что если Путина не будет, то ему самому и членам его семьи будет хуже.

Нужна альтернатива: надо объяснить ему, что Россия может быть другой, если жить по-другому, и эта жизнь будет лучше. Но что мы им говорим? Что они ублюдки, орки, безнадежные, что с ними невозможно иметь дело, что они генетическая аномалия, что они навсегда останутся империалистами, останутся угнетателями других народов.

– Ведь Гитлер совершил ту же ошибку?

– Когда пришел Гитлер, вся кадровая армия СССР, 5 миллионов человек, сдалась в плен в первые три месяца – они тупо не хотели воевать за Сталина. Но когда стало ясно, что немцы относятся к ним как к унтерменшам, они поняли, что альтернативы нет. И воевали они не за Сталина, а против тех, кто считал их животными и хотел уничтожить. Ту же ошибку мы совершаем, когда кричим, что они орки, подонки и подлецы – ну, ладно, раз уж мы орки, то и останемся орками, ведь какие у нас еще варианты. Я всегда говорю, что не надо загонять Россию в ловушку, потому что потом из черного ящика, в который мы ее загоним, вылезет еще больше чудовищ.

Пока человек в Омске, Ростове-на-Дону или Москве – неважно, генерал ли он ФСБ в России, российский дипломат или обычный житель – не осознает, что есть альтернатива, при которой лично ему будет жить лучше, в России ничего не изменится.

– Война, которая сейчас идет – не футбольный матч, и за ней тяжело следить и ее понимать. Что там сейчас происходит, кто ведет?

– Мы ведем. На восточном фронте отбиваем контратаку, на южном идём дальше и наступаем. Наступление там очень затруднено по причинам, всем известным. Вся оборона Южного фронта опирается на две железнодорожные ветки: одна проходит по Крымскому мосту, другая – железнодорожная ветка от Волновахи до Мелитополя.

Токмак – важный железнодорожный узел. Если мы перережем дорогу под Токмаком или еще где-то, русские вообще потеряют перспективу удерживать этот фронт – не в том случае, конечно, если им удастся отбить наступление, но это маловероятно. Их отступление – лишь вопрос времени, потому что невозможно будет снабжать огромную группировку в 200 тысяч человек только по одной железнодорожной линии, которая и так уже работает с перебоями из-за постоянных атак на Крымский мост. Дайте ATACMS – мы разрушим этот мост и не надо будет проливать сотни тонн крови только для того, чтобы прорваться через минные поля к железнодорожной ветке. Наша главная задача – перерезать железнодорожное сообщение.

– Многие украинцы сейчас также живут в Эстонии. Не знаю, насколько адекватно спрашивать, как сейчас себя чувствуют люди в Украине, но все же спрошу.

– С одной стороны, Украина начала привыкать к войне.

– Это хорошо или плохо?

– Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, жить в постоянном напряжении невозможно, потому что даже с психологической точки зрения это очень плохо. Чем больше людей сохраняют довоенный образ жизни, тем это лучше для экономики и психики. С другой стороны, 12 миллионов вынужденных переселенцев украинцев тоже о чем-то говорят.

В начале войны у нас было 36 миллионов человек, а это значит, что каждый третий украинец сейчас находится за границей, и многие переехали внутри страны, потому что бежали от боевых действий. Это значит, что война уничтожила бывшую Украину, ее больше нет. То, что изменилась демографическая структура, это, с одной стороны, очень плохо, с другой стороны, это дает возможность создать что-то новое, гораздо более интересное.

Весь вопрос нашей войны сводится к тому, что будет представлять из себя послевоенная Украина: если она будет хуже, чем довоенная, значит, мы проиграли войну, даже если освободим все территории. Поэтому-то и идет борьба за каждую голову, сердце и разум, а вопрос восстановления и будущего послевоенной Украины является центральным. Но у нас хватает недостатков – в экономике, в политике. Нам еще предстоит выиграть когнитивную войну внутри себя, в своей голове.

– Почему, на первый взгляд, похожие народы – русские и украинцы – все же такие разные? Почему украинцы ценят свободу – мы знаем недавнюю историю: Оранжевую революцию и Майдан – а в России в то же время...

– В России в силу определенных исторических явлений главной идеей является доминирование – как внутри, так и снаружи, хотя идея свободы тоже присутствует – ведь и нынешняя конференция называется «Свободная Россия». А в Украине главная идея – свобода. И не просто свобода, а разные свободы: гражданская свобода, свобода личности. Мы можем долго обсуждать это – даже с привлечением теологии – но так уж сложилось, что у нашего активного населения главное – это идея свободы, а главная идея у путинского активного населения – доминирование и выдвижение государства на первый план. Но, во-первых, есть и другая Россия, которая предпочитает свободу, а есть еще и другая Украина, которая хочет доминировать как внутри, так и снаружи.

И поэтому борьба за свободу и доминирование идет не только внутри России, но и в Украине. Есть у нас и шовинистические тенденции, их немало: дегуманизировать всех россиян, навязать всем определенные концепции. Мы будем бороться и с этим. И добавьте к этому историческое противостояние: кто главный? Почему наша ситуация радикально отличается от ситуации в Эстонии? Потому что Россия никогда не считала Таллинн историческим центром России, откуда он берет свое начало, а считает Киев. Поэтому наша ситуация весьма специфична.

– В то же время нашим была Изборск (ныне оккупированная территория – прим. ред.), который также считается старейшим поселением в России.

Но вы видели и нашего бывшего президента, который выступил с видеоприветствием на конференции. Многие из моих друзей были удивлены, когда он согласился стать президентом, ведь для молодого человека это казалось самопожертвованием. Один знакомый даже написал об этом эссе, заявив, что не понимает, почему Тоомас Хендрик Ильвес позволил похоронить себя под бременем этой должности. Путин сказал о себе, что он как раб на галере. Я понимаю, что должность Президента Украины может быть интересной, но…

– Да, это адский труд, но можно и вопрос задать, какие могли бы быть альтернативы. В очередной раз упустить историческую возможность для страны? Я не могу себе этого позволить, потому что я поклялся украинскому народу защищать его. Для меня политическая власть – абсолютно не самоцель, а средство. Вы знаете, чем я занимаюсь, и мне этого было бы достаточно, чтобы чувствовать себя состоявшимся.

Но я осознаю, что не воспользоваться исторической возможностью, которая выпадает вам раз в пятьсот лет – а сейчас есть уникальная возможность изменить судьбу Украины и Европы, изменить, в конце концов, судьбу мира, судьбу России – я не могу себе позволить не воспользоваться этим.

В отличие от многих, кто хотел бы стать президентом, я проработал рядом с президентом два с половиной года и знаю, что это за работа – такого и врагу не пожелаешь. И все же, что тут поделать? Бывают ситуации, в которые невозможно не вмешаться. Взрослый не может стоять опустив руки и смотреть, как тонет ребенок, даже зная, что вода холодная и он может замерзнуть и даже утонуть.