ОТ ПОЛИТОЛОГА ⟩ Путь в Европу: прошлое Эстонии – будущее Молдовы?

Кишинев, август 2023 года. Подготовка к параду по случаю Дня Независимости Молдовы. Фото: Стефано Брагироли, Анна Бейтане, частный архив

В конце августа исследователи Института Шютте Анна Бейтане и Стефано Брагироли посетили столицу Молдовы в рамках проекта «Укрепление европейской интеграции Молдовы с помощью инновационных методов обучения», координирующегося Тартуским университетом.  Проект финансируется Эстонским центром международного развития (ESTDEV). В своей статье авторы анализируют уровень европейской интеграции Молдовы и ее готовности начать переговоры с Еврокомиссией, а также то, как опыт Эстонии может быть полезен Молдове на ее пути в Евросоюз.

Данный материал подготовлен в сотрудничестве Института Шютте Тартуского университета и портала Rus.Postimees.

Гуляя по вечернему Кишиневу, мы стали свидетелями подготовки к параду по случаю Дня независимости. Мы столкнулись с интересной картиной: флаг Европейского союза был одним из ключевых «участников» подготовки к параду, наряду с молдавским триколором. Эта ситуация привела нас к мысли о некоей парадоксальности: с одной стороны, этот флаг имеет огромное значение для таких стран, как Молдова и Украина, борющихся за сохранение своей демократии, суверенитета, за достижение политического и экономического успеха, в то время как те, кто наслаждаются преимуществами Европейского союза, часто забывают о них.

Эти наблюдения вызвали воспоминания о других событиях, которые произошли более 30 лет назад, в последние дни Советского Союза. Тогда, в августе 1991 года, Балтийские страны, наконец, восстановили независимость после 50 болезненных лет оккупации, в то время как другие республики из состава СССР, включая Молдову, впервые появились на карте Европы как независимые государства. С того времени Эстонию часто преподносят как один из наиболее успешных примеров перехода от коммунистической экономики к рыночной и демократической системе в Восточной и Центральной Европе. Эстонии удалось начать практически с чистого листа и превратиться за 30 лет в цифровое государство и законодателя дигитальных трендов в Европе. Оглядываясь назад, можно ли утверждать, что переходный период был таким простым для Эстонии и других Балтийских стран? И может ли опыт Эстонии быть полезным для Молдовы и нынешних кандидатов, стремящихся «вернуться в Европу»?

Путь Эстонии в ЕС имел свои сложности

Хоть путь Эстонии к полноправному членству был более гладким по сравнению с большинством ее собратьев-кандидатов в 2004 году, он имел свои препятствия.

Первой трудностью было завоевать доверие правительств и граждан в «старой Европе». По словам Сийма Калласа, «нам [эстонцам] пришлось доказывать, что мы были достаточно зрелыми для Европы». Это означало борьбу с устаревшими предрассудками и стереотипами. Часто эстонским властям приходилось доказывать чиновникам ЕС, что прогресс Эстонии на пути к европейской интеграции должен быть оценен на равных условиях с другими кандидатами от Центральной и Восточной Европы, а не быть рассмотрен через призму постсоветского наследия.

Чтобы преодолеть эту проблему, ключевые деятели эстонской элиты включились в активную кампанию национального брендинга Эстонии. Например, Тоомас Хендрик Ильвес (тогда министр иностранных дел) в одиночку посетил 11 государств ЕС за первые шесть месяцев 1997 года, а Леннарт Мери в то же самое время убеждал иностранную аудиторию в законности исторической принадлежности Эстонии к европейской семье.

Вторая сложность была связана с гонкой со временем. В то время как страны Центральной и Восточной Европы (такие, например, как Польша) считались одними из главных стран расширения ЕС в 2004 году, Балтийские страны, которые были удалены географически от «привычных границ», воспринимались многими в Брюсселе как «территориальное растяжение» союза. Среди балтийских элит возникло общее опасение того, что задержки на пути согласования национального законодательства с европейскими стандартами могут привести к ситуации, в которой Эстония и другие Балтийские страны могут навсегда упустить шанс попасть в последний вагон уходящего поезда.

Третьей сложностью были внутриполитические факторы, которые считались критически важными для успешных переговоров с ЕС. Одним из них была интеграция русскоязычного населения. Для мониторинга ситуации была создана миссия ОБСЕ в Таллинне и Риге, которая завершила свою деятельность и закрыла свой офис в 2001 году, после того как все рекомендации были выполнены эстонскими и латвийскими правительствами. Еще одним аспектом было развитие необходимой административной способности государства для внедрения стандартов и требований ЕС, вместе с улучшенной судебной системой для обеспечения справедливого применения норм и правил ЕС.

Эстония смогла преодолеть эти проблемы благодаря трем ключевым факторам: а) западно-ориентированное правительство, сфокусированное на имплементации либерально-экономических реформ; б) оптимизация министерств и сокращение кадров и чиновников советского времени; в) громкие союзники, особенно среди стран Северной Европы, активно лоббирующие интересы Эстонии и ее место в Европе.

Стремление Молдовы к «возвращению в Европу» не менее осязаемо, чем стремление Эстонии в конце 1990-х годов, и ее борьба тоже ведется за сохранение свободы, демократии, суверенитета, а также достижение политического и экономического успеха через европейскую интеграцию. Однако времена другие, и, хотя вызовы, стоящие перед Эстонией более 20 лет назад, остаются актуальными для Молдовы, усилия и амбиции Кишинева должны быть рассмотрены в контексте трех современных переменных.

Несколько переменных

Первая переменная связана со способностью ЕС к будущему расширению союза. После волн последовательных расширений EC в 2000-е годы, Брюссель стал более сконцентрированным на внутренних проблемах, а граждане стали более евроскептически настроены. Этот рост осторожности по отношению к новым членам объясняется множеством факторов.

В Брюсселе осознали, что способность ЕС к абсорбции не безгранична, особенно когда новые кандидаты нуждаются в ключевой финансовой и инфраструктурной поддержке и оказываются значительно беднее среднеевропейского уровня. Множество кризисов, затронувших европейское общество и политику (еврозона, миграция, COVID-19 и другие), сделали Брюссель и его членов более самоориентированными. Европейцы также стали осторожнее в отношении процесса расширения, который, по мнению некоторых евроскептиков, рассматривается как средство для миграции, экономического давления и мультикультурализма.

Вторая переменная, связанная, прежде всего, с геополитическими аспектами, проявляется в усилении конфронтации и конкуренции в международных отношениях. За последнее десятилетие такие понятия, как консенсус и сотрудничество, постепенно уступают место тренду, где преобладают конфронтация и конкуренция. Начиная с Евромайдана, Москва постепенно антагонизировала процесс расширения ЕС и НАТО. В глазах российских правящих элит расширение НАТО и ЕС рассматривается практически как одинаковый процесс, и обе организации воспринимаются как прямая угроза интересам Кремля на постсоветском пространстве.

В результате начала полномасштабного вторжения России в Украину, Европа стала свидетельницей самой разрушительной войны с 1945 года. В связи с этим следует отметить, что как политики, так и наблюдатели за международными отношениями все чаще прибегают к риторике и логике реальной политики.

В отличие от двух других переменных, третья связана в первую очередь с внутренними факторами и разделением в молдавском обществе. В случае расширения в 2004 году в эстонском обществе существовал некого рода консенсус в поддержку «возвращения в Европу», в то же самое время этого нельзя сказать о Молдове. Для некоторых эстонцев членство в ЕС означало больше экономических возможностей, для других - закрытие темного прошлого и прием более безопасного будущего, для третьих - больше прав для меньшинств. Хотя многие молдаване разделяют те же взгляды, в свете экономических и политических трудностей последних десятилетий, для значительной части общества Россия представляла собой более безопасную гавань, будь то из-за ценностей, которые она представляла, из-за экономических причин, из-за ностальгии по давно ушедшему прошлому, из-за этнических или идеологических соображений.

Важно отметить, что война сделала перечисленные выше причины менее привлекательными для все возрастающего числа молдаван, однако осторожность по отношению к обещаниям Брюсселя и страх формата «не разбудить медведя» остаются высокими у многих.

В то время, как самоориентированность Брюсселя и геополитика долгое время рассматривались как обескураживающие и отталкивающие факторы для стран, стремящихся к полной интеграции в ЕС, именно новая геополитическая реальность сделала ЕС более смелым в своем отношении к России, а стран-участниц - более объединенными в поддержке стран, стремящихся к членству. Получение статуса кандидата для Молдовы (и Украины) было бы невозможно всего два года назад, и изменение мышления Брюсселя связано прежде всего с растущим осознанием того, что утрата этих стран из-за автократии и оккупации в конечном итоге сделает Европу слабее и менее безопасной.

По словам председателя Еврокомиссии, «[Молдова] является частью нашей европейской семьи. А семья должна держаться вместе как в хорошие, так и в сложные времена». Голоса Балтийских стран в ЕС, увеличившие свое влияние после февраля 2022 года, и их активная поддержка амбиций Украины, Молдовы и Грузии сыграли ключевую роль в изменении нерешительного отношения Брюсселя.

Ценный компас

Балтийский опыт успешной интеграции может быть ценным компасом для тех, кто сегодня идет по тому же пути, но в конечном итоге результат будет зависеть от того, как молдавское общество и его правительство сможет преодолеть внутреннее разделение и превратить текущие внешние вызовы в возможности для развития страны в будущем.

Одним из ключевых факторов, который помог балтийским странам сделать свой выбор в 1990-х годах - это национальное самосознание. Эстонцы хорошо знали, от чего они хотят уйти - от репрессивного государства, повсеместной бюрократии и международной изоляции, и сформировали свою страну именно в противоположном направлении: либеральной, демократической и открытой миру.

Членство в ЕС стало формализацией такого направления и коллективного выбора. Почти 20 лет спустя этот урок остается актуальным для других стран Европы на их пути к свободе.

Анна Бейтане - руководитель международных проектов Института Шютте Тартуского университета.

Стефано Брагироли - ассоциированный профессор по европейским исследованиям Тартуского университета.