ИНТЕРВЬЮ ⟩ Бывший госпрокурор: штраф за непринятый закон об информаторах – 600 евро в день

Бывший прокурор и руководитель театра, ныне адвокат в бюро Sirel & Partners Стевен-Христо Эвестус. Фото: Mihkel Maripuu

• По мнению Эвестуса, закон не вернет культуру доносов советских времен
• Муж Каи Каллас имеет право бороться с ложной информацией, но это влечет за собой ряд проблем
• По мнению Эвестуса, политическая культура пятится назад как рак

Бывший государственный прокурор Стевен-Христо Эвестус недавно начал работать адвокатом. Он считает, что судебное производство не должно быть инструментом богатых для достижения своих целей. Эвестус разочарован в премьер-министре Кае Каллас, которая, по его мнению, упустила подходящее время для ухода в отставку.

Эвестус приступил к работе в юридической фирме Sirel & Partnerid в середине августа. Он принял Postimees в офисе на своем новом рабочем месте.

– Вы уже несколько месяцев работаете на новой работе, адаптировались уже?

– Не прошло и двух месяцев, как я начал работать адвокатом. В этой профессии, безусловно, интересно погружаться в детали. Каждый день предоставляет возможность открыть что-то новое. Если мы говорим о правовых спорах, они наверняка будут преподносить сюрпризы до тех пор, пока я буду в состоянии выполнять эту работу.

– Идут ли уже интересные процессы, о которых мы можем говорить?

– Напрямую не можем. Одним из принципов адвокатской работы является сохранение конфиденциальности информации, касающейся клиента, до тех пор, пока она не будет обнародована. На данный момент я еще не связан с вопросами, представляющими общественный интерес, но если такое произойдет, это станет заметно.

– Почему вы захотели работать адвокатом?

– Это был достаточно длительный процесс. Обычно, когда человек выбирает классические юридические профессии, такие как прокурор, адвокат или судья, а потом меняет одну из этих профессий на другую, это происходит сразу после ухода с предыдущей работы. Между тем, как я оставил профессию прокурора и стал адвокатом, прошло почти пять лет. Этого времени было достаточно для разумного охлаждения.

Я понял, что хочу вернуться в поле той деятельности, которая для меня наиболее увлекательна. В промежуточный период жизни, азарта, пожалуй, немного недоставало.

– Если сравнить работу адвоката с прокуратурой, то они совершенно разные. Прокурор обвиняет, а адвокат защищает. Насколько сложно было к этому приспособиться?

– С тех пор, как я оставил профессию прокурора, прошли годы, и поэтому я не ощущаю внутреннего конфликта. Можно сказать, что эти профессии не так уж и различаются. И адвокаты, и прокуроры работают над достижением справедливого результата или решения суда. Прокурор делает это с позиции государства, адвокат – с позиции клиента. Нельзя сказать, что один хороший, а другой плохой. Как и для прокурора, для адвоката немыслимо использовать незаконные средства для достижения целей.

– Хотите ли вы в будущем работать судьей?

– Я ожидал этого вопроса (улыбается). Когда я был в комиссии коллегии адвокатов по профессиональной пригодности, судья задал мне тот же вопрос. Я не поставил это целью своей жизни. Я думаю, что профессия судьи более спокойная, которая подходит в более зрелом возрасте. Меня больше воодушевляет пребывание на поле.

Кстати, когда я уходил из прокуратуры, я думал, что не буду делать две вещи: не пойду в политику и не стану адвокатом. Но что касается политики, я был уже заранее разочарован, видя те методы и подходы, которыми оперирует политика. Адвокатура тогда казалась немыслимой, потому что я был сосредоточен на работе прокурора. Но в прошлом году начали прорастать новые мысли.

Адвокат Стевен-Христо Эвестус (справа) и журналист Аймур-Яан Кескель в офисе юридической фирмы Sirel & Partners. Фото: Михкель Марипуу

– Вас зазывали в политику?

– Не буду называть, кто меня звал, но перед выборами в прошлом году у меня было немало интересных и содержательных разговоров о моей кандидатуре на выборах в качестве борца с коррупцией.

В результате встреч стало ясно, что возможности участия в политике в Эстонии не того качества, которое бы вызывало желание присоединиться. Кроме того, меня пугал стадный синдром. В политике нужно быть приспешником, и на этом пути ты потеряешь себя.

Как мне назвать нынешнюю политически-бытовую ситуацию. Скажем так, что это… (долгая пауза).

– Балаган?

– Спасибо, что нашли это слово (усмехается). В таком политическом балагане это было бы довольно сложно, и я бы не хотел играть эту роль. Если мы посмотрим на то, что происходит сейчас, остается только пожать плечами. Политическая культура пятится назад как рак. Работа Рийгикогу неэффективна, и никто не хочет заниматься этическими вопросами.

– В настоящее время в Рийгикогу наблюдается масштабная обструкция, в результате этого значительная часть работы парламента парализована. На ваш взгляд, следует ли изменить закон, чтобы больше нельзя было до такой степени затягивать?

– Я не считаю себя экспертом в этой области и не хотел бы становиться на место экспертов по государственному праву. Поэтому я не хочу судить об обструкции. Моя точка зрения такова, что все проекты должны соответствовать добросовестной юридической практике, и в то же время должно быть гарантировано разумное время для ознакомления с документами, касающимися изменений в законах. Заинтересованные группы также должны быть привлечены к сотрудничеству. Никто не должен никем пренебрегать.

В последние годы я через общество Korruptsioonivaba Eesti («Эстония без коррупции» – прим. пер.) пытался организовать дискуссию с членами Рийгикогу на темы, которые касаются общей политической культуры. Последние годы показали, что в парламентской работе необходимо пересмотреть проблемы, связанные с этикой.

Стевен-Христо Эвестус в офисе адвокатского бюро Sirel & Partners. Фото: Михкель Марипуу / Postimees / Scanpix

– Когда Кая Каллас была членом Рийгикогу, она занималась этическими вопросами, но сейчас она оказалась в другой ситуации. Оппозиция обвиняет ее том, что работа парламента застопорилась, поскольку она не уходит в отставку. Как вы думаете, что должна сделать Кая Каллас?

– В настоящее время мы подошли к одному из крупнейших политических кризисов, который вызывает вопросы не только у представителей оппозиции, но и у остального общества. Вопрос об отставке Каи Каллас часто сводится к тому, что эту тему поднимает оппозиция.

Лично я раньше считал Каю Каллу моральным маяком,  она занималась важными вопросами как в оппозиции, так и в правительстве.

Но я счел бы вполне разумным политическим шагом, если бы она ушла в отставку в нужный момент. Сегодня это избитая тема, и понятно, что никто не отступает. Но это означает отказ от политической ответственности, и теперь мы имеем дело с последствиями.

Более подобающим государственнику решением было бы уйти в отставку. Лично я раньше считал Каю Каллас моральным маяком, она занималась важными вопросами как в оппозиции, так и в правительстве. Сюда входит раскрытие информации о встречах с лоббистами, избежание конфликта интересов, утверждение правил, насаждение парламентской этики и т.д.

Но в последние годы мы увидели, как находящиеся у власти оказываются неспособными проанализировать собственные ошибки так же, как анализируют ошибки других. Например, назначение Кейт Пентус-Розиманнус кандидатом в Счетную палату Евросоюза, восточный транспортный скандал и т. д.

– Муж Каи Каллас подал иск о возмещении ущерба против человека, который сделал о нем ложные утверждения в СМИ. Его адвокат потребовал 1500 евро и пригрозил обратиться в суд. Как вы думаете, была ли угроза судебного иска своевременной или в данном случае это чрезмерная реакция?

– Здесь следует учитывать несколько аспектов. Размер этого иска не был чрезмерным. Если человек чувствует, что его оболгали и выдвигает разумные претензии, это приемлемо. Отдельный вопрос, как это выглядит в целом. Это вызвало в обществе оправданную дискуссию о том, не оказалось ли под ударом публичное выражение критических мнений в отношении правительства.

Что касается содержания иска, здесь играет роль то, что публикуемая в СМИ информация должна пройти элементарную проверку. Конечно, это не означает жесткую цензуру, но, тем не менее, не все нужно публиковать в изданиях СМИ.

С другой стороны, в Эстонии есть богатые и влиятельные люди, которые могут кому-то заткнуть рот. Важно, чтобы в результате этой истории не начал распространяться страх публично высказать свое мнение. Судебное производство не должно быть инструментом богатых для достижения своих целей, а также для запугивания и затыкания ртов более слабым.

Стевен-Христо Эвестус (45)

С 2002 по 2018 год работал на различных должностях в прокуратуре. Он начал свою карьеру с должности помощника прокурора, а заканчивал в должности ведущего государственного прокурора.

2019, с апреля по сентябрь: генеральный директор SA Vaba Lava.

2019–2023: проводил обучение в компании Cybexer, занимающейся кибербезопасностью.

2020–2023: председатель правления и генеральный директор НКО Korruptsivava Эстония.

С августа 2023 года: присяжный поверенный в адвокатском бюро Sirel & Partners.

Адвокат Стевен-Христо Эвестус. Фото: Михкель Марипуу

– По последней информации, в настоящее время на стадии утверждения находится так называемый закон об информаторах. Что вы думаете об этом?

– К этому моменту его уже должны были отправить из правительства в парламент. От нас, Эстонии, дожидаются уже почти два года, чтобы мы наконец смогли принять эту директиву Европейского союза. Этого боялись, как конца света.

Я был на встречах с фракциями различных политических партий и выступал за принятие этой директивы. Однако вместе с Польшей мы являемся последними двумя странами Евросоюза, у которых пока нет этого закона.

Как я понимаю, государству за каждый день начисляется штраф. В то время как мы говорим о тяжелом финансовом положении, нас, согласно информации из открытых источников, штрафуют на 600 евро каждый день. Европейская комиссия подала в суд на Эстонию за это.

В предыдущем составе Рийгикогу прозвучало опасение возвращения советской культуры доносов, что свидетельствовало о поверхностном отношении политиков в решении этого вопроса. Если вы посмотрите на крупные международные компании, то увидите, что многие из них уже давно имеют каналы для сообщений.

Мы видели в Эстонии различные вопросы, в которых этот закон был бы полезен. Например, случай Tal Tech (сотрудник Таллиннского технического университета сообщил в полицию, что поддержка, предназначенная для одного проекта, была использована для другого проекта – прим. ред.), скандал с Эстонским театром (работники обвинили тогдашнего директора в притеснении работников – прим. ред.). В этих случаях руководители учреждений не воспринимали жалобы сотрудников всерьез или не было надежных каналов для информирования. Внутри организации этим не занимались, и в конце концов с этим пришлось иметь дело всему обществу.

Если сотрудник видит, что что-то неправильно, внутри рабочей среды должны быть способы сообщить об этом. Как сотрудник, я должен быть уверен, что это не будет использовано против меня, что мое сообщение будет принято как конфиденциальное и что я не буду подвергнут дискриминационным мерам, таким как сокращение заработной платы, перевод на другую работу, стигматизация и т. д.

Люди боятся, потому что не знают, какие последствия их ждут

Стевен-Христо Эвестус

Я сам разговаривал как минимум с десятью людьми, которые звонили на телефон НКО Korrutsioonivaba Eesti. Им не хватает смелости обратиться к своему работодателю. Люди боятся, потому что не знают, какие последствия их ждут.

Но есть один большой минус, который нас поражает. Летом законопроект вернулся в правительство из Рийгикогу и подвергся значительным сокращениям. Если до сих пор мы думали, что законопроект будет давать возможность конфиденциально сообщать обо всех нарушениях на рабочих местах, то теперь это свелось только к нарушениям прав Евросоюза. Это означает, что перед сотрудниками теперь стоит сумасшедшая задача: они должны знать или хотя бы уметь ориентироваться почти в 140 правовых актах Европейского союза и начинать изучать его построчно.

Работодатели могут и добровольно создать конфиденциальный канал для таких правонарушений, о которых не говорится в законодательстве ЕС, но это больше не будет для них обязательным.

Закон хотят принять в суженном, в рамках директивы, виде, очевидно, ради того, чтобы он был наверняка принят в Рийгикогу. В противном случае никакого соглашения не было бы достигнуто. В какой-то момент следует принять закон и прекратить выплачивать штрафы.

Целью так называемого Закона об информаторах является защита осведомителей. В случае принятия закона в учреждениях государственного сектора и компаниях с численностью сотрудников более 50 человек должны быть созданы каналы для уведомления, обеспечивающие конфиденциальность и защиту лица, тайно сообщившего о нарушениях закона.

– Однако если закон будет принят в сокращенной форме, есть риск, что сотрудники его не поймут и фактически не будут им пользоваться.

– Это очень верное наблюдение. Если рядовому работнику сделать это чрезмерно сложно, он скорее предпочтет не сообщать о нарушении, и судьба проблемного вопроса будет печальна. В конце концов, цель состоит в том, чтобы люди могли лучше выявлять нарушения и иметь смелость сообщать о них.

– В 2019 году вы сказали Geenius в интервью, что не верите в то, что в Таллиннской горуправе больше нет коррупции. Как вы думаете, как обстоят дела сейчас?

– Ну, по-моему, только в прошлом году эстонская пресса в разных статьях вскрыла порочный круг города Таллинна. Было рассмотрено, как могут быть связаны друг с другом поддержка политических партий и получение должностей. Такая вот система «рука руку моет». Развитие этой темы в журналистике было очень важным и необходимым.

Конечно, нельзя считать, что коррупция в Таллинне искоренена в городском управлении и подведомственных ему учреждениях. Я не уверен, что все городские чиновники и сотрудники изменили свое отношение.

Город Таллинн не обратился за помощью к НКО Korrutsioonivaba Eesti. Они обучали различные местные самоуправления, но не Таллинн. Я не могу поставить их (город Таллинн – прим. ред.) в пример как хорошего ученика. Но я надеюсь, что город задумается о предотвращении коррупции. У меня нет такой уверенности, что я мог бы сейчас не испытывать никакого беспокойства за Таллинн.

Стевен-Христо Эвестус. Фото: Михкель Марипуу / Postimees / Scanpix

Министерство: от государства требуют выплатить штраф по 600 в день, но сейчас это оспаривается в суде

Postimees поинтересовался в Министерстве юстиции, как далеко продвинулись принятие так называемого закона об информаторах и судебное разбирательство с Европейской комиссией.

Советник министерства по уголовной политике Кятлин-Крис Круусмаа сообщила, что законопроект о защите информаторов про нарушения на работе был одобрен правительством в августе и в настоящее время находится в производстве в Рийгикогу. Первое чтение состоится 18 октября.

В первом чтении будут обсуждаться общие принципы законопроекта. Будет решаться, продолжать ли рассмотрение законопроекта в Рийгикогу или нет.

Круусмаа подтвердила, что в связи с затягиванием принятия закона ведется судебное разбирательство и государство каждый день платит штраф. «Это правда, что против Эстонии ведется судебное разбирательство из-за задержки с перенятием Директивы о защите информаторов», – сообщает Круусмаа.

«Базовая сумма, которую просит Еврокомиссия, составляет 600 евро за каждый день просрочки до даты окончания нарушения или даты вынесения судебного решения. По поводу этой суммы идет спор в суде – суд оценит и решит, какую сумму штрафа Эстония должна выплатить за несвоевременное принятие директивы», – сказала Круусмаа. Она считает вероятным, что на Эстонию будет наложен штраф, но его сумма пока не ясна.

По словам Круусмаа, цель так называемого законопроекта об информаторах – снизить риски серьезных нарушений законодательства Евросоюза в сфере занятости. «Проще говоря, изменение помогает максимально быстро обнаружить и решить возможные проблемы на работе, предотвратить нарушения и сэкономить время, необходимое на их решение. Изменение необходимо для того, чтобы защитить компании и общество в целом и сделать их более прозрачными», – сказала Круусмаа.

По словам Круусмаа, они хотят прийти на помощь тем организациям, у которых на данный момент еще нет такого канала оповещения, который помог бы выявлять важные нарушения и обеспечить конфиденциальность и защиту информатора о нарушениях на работе. Она отмечает, что подача ложных жалоб будет наказуема.