ИГОРЬ КАЛАКАУСКАС ⟩ Мы находимся в переломном моменте истории

Игорь Калакаускас. Фото: Mihkel Maripuu

После начатого 24 февраля 2022 года полномасштабного российского вторжения в Украину эстонские элиты вновь активно заговорили о важности для эстонского общества различных интеграционных проектов. Педагог, публицист Игорь Калакаускас считает, что Владимир Путин, сам того не желая, предоставил Эстонии еще один шанс интегрировать русскоязычных жителей в эстонское общество, и настаивает, что как только эти жители почувствуют, что государство воспринимает их как своих сограждан, что их готовы выслушать, то они сами изменят свое отношение к стране.

В рамках серии статей-мнений «Русские в Эстонии без РФ» различные авторы размышляют, как почувствовать себя неотъемлемой частью эстонского общества, не ориентируясь на российское государство и его политику.

Мне кажется, что проблема интеграции русскоязычных в эстонское общество - это проблема двусторонняя и очень многогранная. Тут невозможно все решить одним махом, невозможно тешить себя иллюзией, что достаточно продемонстрировать политическую волю, и все русские вынуждены будут сделать выбор, условно говоря, между Москвой и Таллинном.

За прошедшие со дня восстановления независимости 32 года у нас было несколько возможностей найти точки соприкосновения и договориться об основополагающих вещах, но все предоставившиеся шансы мы бездарно упустили, потому что на первый план выходили политические амбиции, исторические обиды и желание взять за них реванш.

Исторические обиды не должны диктовать решения политикам

Сразу предлагаю обозначить, что под эстонцами в данном контексте я понимаю не весь эстонский народ, а политическую элиту и тех, кто претендует на роль выразителя общественного мнения, поскольку неоднократно убеждался в том, что «глубинный эстонский народ» (надеюсь, никого сильно не смущает эта ирония?) очень мало увлечен поиском ответа на вопрос, как заставить местных русских любить Эстонию. Так вот, в чем я вижу главную ошибку эстонцев? Ошибка, по моему мнению, в том, что принимающие политические решения люди все время мечутся между желанием решить вопрос цивилизованно и жаждой отомстить за несправедливость, допущенную несколько десятилетий назад. Жажда реванша вновь возникла в прошлом году, когда беспокойный восточный сосед развязал кровавую разборку с непонятными целями, но вполне понятными методами.

Чисто по-человечески мне эти метания понятны: не забыты вероломство Сталина в 1939-40х гг., депортации и попытки советской власти задушить любые попытки свободомыслия. С другой стороны, тысячи русскоязычных, оказавшиеся на территории Эстонии после ее насильственного включения в состав СССР, не могут нести ответственность за принятые много десятилетий назад Кремлем решения. Не говоря уже о том, что влияние советской пропаганды, навязывавшей населению огромной страны единственно «правильную» версию о «восстановлении советской власти в Эстонии» было определяющим: любое недовольство эстонцев советской властью (а оно было всегда заметно) воспринималось вновь прибывшими в республику «строителями светлого будущего» как буржуазные пережитки.

И, если мы говорим об упомянутом выше крутом историческом вираже в истории Эстонии, то волей-неволей нам придется принять во внимание, что десятки тысяч русскоязычных жителей страны оказались в своеобразной ловушке: они воспринимали Эстонию как часть СССР и после распада советской империи были совершенно дезориентированы. Даже если допустить мысль, что ментально они были привязаны к Москве больше, чем к Таллинну, придется согласиться: историческая родина бросила их на произвол судьбы, а вновь обретенная родина давала понять, что им она не рада.

Далее последовали противоречивые решения на уровне государства. Вынужденным мигрантам и их потомкам предложили сдавать экзамен для получения эстонского гражданства либо брать российское. В качестве утешительного приза в этом - давайте говорить честно! - акте мести был предложен «серый» паспорт. Затем были даны послабления детям «мигрантов», которым разрешили натурализоваться на льготных условиях, представители молодого поколения стали более обстоятельно подходить к изучению государственного языка - иными словами, проблема неграждан постепенно стала решаться. То есть, процесс шел медленно, но в правильном направлении.

Учить эстонский язык и учиться на эстонском - это не одно и то же

Отдельно можно было бы коснуться темы русских школ и детсадов. В начале нулевых казалось, что сворачивание образования на русском языке остановится на уровне основной школы. Собственно, в принятом после нашего вступления в ЕС Законе о школе предусматривалось сохранение этого института. Никто из русскоязычных жителей не оспаривал необходимость изучения эстонского языка, но до последнего времени никого в Эстонской Республике сильно не интересовало, почему значительная часть русской молодежи эстонским языком владеет весьма слабо. Никто не задавался вопросом, почему такую низкую планку ставит государство выпускникам основной школы - B1. Иными словами, все тридцать лет ситуация всех устраивала, хотя абсурдность была очевидна. И сейчас проблему собираются решить одним махом, вновь не утруждая себя уточнениями.

Незадолго до российской агрессии в Украине в общественное сознание отдельными политическими лидерами стала подбрасываться мысль о бесперспективности школьного обучения на русском языке. На эту тему высказывалась и Керсти Кальюлайд, и Кая Каллас, а также наиболее активный яростный ненавистник всего русского министр Тынис Лукас. Для того чтобы «закрыть проект», необходимо было внести поправки в Закон о школе. Начавшаяся в Украине война развязала руки тем, кто давно хотел как можно быстрее «окончательно решить русский вопрос». Мы и оглянуться не успели, как нас поставили перед фактом: «учить на русском языке больше нет смысла!»

Для меня совершенно очевидно, что поставленные в запале сроки «перехода» не выполнимы. Но я совершенно уверен, что отменять требование закона никто не станет, всех не справившихся заклеймят позором и заменят на тех, кто готов отрапортовать об успешности. Никто не подумал о плане «В» - что делать с теми, кто не успеет и не сможет? Никого не жалко ради великой цели, а все, кто не справится, сами виноваты – «мы давали вам время!»

И еще пара вопросов повисла в воздухе: если уроки для русских школьников будут вести на идеальном эстонском языке (и это пока на данный момент весьма сомнительно) - это само по себе превратит их в патриотов Эстонии? И уровень владения государственным языком у этих школьников будет по умолчанию стремительно подниматься?

Вряд ли кто-то задумывался в эстонском истеблишменте, какой сигнал после обозначенного выше решения был подан местным русским и как этот сигнал будет ими истолкован, а также как это поможет сплотить эстонское общество. Но мне не хочется останавливаться на этом болезненном для меня самого вопросе; мне жаль, что в Эстонии проявляют решительность там, где более уместной была бы гибкость и рациональный подход. Время рассудит нас и воздаст каждому.

От советского наследия избавлялись не слишком последовательно

Обретя независимость, Эстония решительно стала отказываться от тяжелого советского наследия. Но решительности надолго и на все объекты не хватило. В течение небольшого отрезка времени с улиц исчезли памятники видным коммунистам, да и сами улицы обрели другие имена. Но оставили нетронутым «Бронзового солдата», нарвский танк и некоторые другие мемориалы. В тот момент казалось, что это не принципиально. Но оставленное висящим на стене ружье непременно должно было выстрелить, это был лишь вопрос времени. Я не говорю уже о «бессмертных полках», которые у нас проводились под надзором полиции, и местные СМИ смотрели на эти флэшмобы как на забаву местных русских. А некоторые порталы 9 мая вели чуть ли не прямые включения с Военного кладбища. И вновь вопрос: как это должен был воспринимать среднестатистический русский житель нашей страны?

В начале 90-х годов Эстония отключилась от российских теле- и радиоканалов, значительно свернула работу собственных, вещавших на русском языке. В стране свободной рыночной экономики выход был найден довольно быстро - это опрометчивое решение дало мощный импульс развитию сети кабельного телевидения. По факту Эстония добровольно отрезала от своего информационного пространства значительную часть русскоговорящего населения, передав его Москве. В допутинскую эпоху это не представляло особой опасности для Эстонии, поскольку Россия в тот момент была ориентирована на интеграцию с Европой.

Полезные идиоты оказались бесполезны

Однако со второй половины нулевых, когда Владимир Путин стал постепенно превращаться в самодержца, затаившего обиду на всех, кто отказывался признавать особые претензии России, русскоязычное население Эстонии стало использоваться Кремлем как некая разменная монета. Особенно обласканы Москвой были полезные идиоты, которым придумали специальное название - «российские соотечественники».

Никто так до сих пор не может понять, в ком именно в так называемом «ближнем зарубежье» искал опору Путин. Скорее всего, шли, что называется, «по всем фронтам», наощупь и пытались превратить в агентов влияния всех, кто потенциально мог оказать помощь в применении «мягкой силы». Ставка на «российских соотечественников» была заведомо проигрышна - роль приближенных к российскому посольству согласились сыграть не самые деятельные и не самые влиятельные представители русской общины Эстонии. Среди них были и те, кто тянул руки к грантам Россотрудничества, и те, кто работал за идею.

Внимательные читатели моих опусов могут припомнить мне связь с отдельными российскими проектами, ориентированными на поддержание связи с зарубежными русскими. Я довольно много и подробно об этом рассказывал в местных новостных порталах. Мне сегодня, как и тогда, совершенно нечего стыдиться, так как я никогда не отказывался от того, что могло поднять мой образовательный уровень - шла ли речь об исторических семинарах или о медиаконференциях. С критическим мышлением у меня все нормально и для меня нет проблемы увидеть, когда аудиторией начинают манипулировать.

Да, я гораздо увереннее чувствую себя там, где общение происходит на моем родном языке и где я могу обменяться мнениями по самым разным вопросам с теми, кто погружен в тему. И нет смысла отрицать, что до недавнего времени Россия жила весьма разнообразной жизнью, из которой мы могли извлечь для себя много полезного. Говорю это прежде всего как педагог.

Где будет место слома, пока не ясно

Превращение Путина в то существо, которое сейчас угрожает всему миру, происходило постепенно. Когда российские руководители сетуют на двойные стандарты, которые якобы применяются к России, то в равной степени это относится и к ним. К примеру, «заботу» о правах русскоязычного населения в странах Балтии Кремль проявлял постоянно, но его совершенно никогда не волновало, когда в правах ущемлялись русские жители среднеазиатских республик.

Запад тоже не был все эти годы последователен, охотно подписывал с Путиным всевозможные договоры, «садясь» на российскую газовую и нефтяную иглы, привечая российских олигархов, не замечая, как впадали в личную зависимость от Кремля бывшие и действующие европейские политики. В этом мире все продается и все покупается. Как правило, те, кто хочет стать святее римского папы, в своих темных шкафах хранят некоторое количество скелетов. История с бизнесом супруга нашего премьер-министра является еще одним подтверждением этого нехитрого правила.

Лично для меня переломным моментом стал 2014 год. Если до этого все путинские исторические обиды на мировое сообщество я воспринимал как попытку поднять внутренний рейтинг, то теперь стало понятно, что российский президент решил затеять большую геополитическую игру. И Запад, несмотря на всю настороженность, выступил в роли умиротворителя. Собственно, и сейчас я совершенно не уверен в том, что ведущие мировые лидеры понимают, в какую авантюрную игру втянул Путин мировое сообщество. Мало того, нет среди этих лидеров тех, кто готов четко и однозначно не только сказать ему: «Нет!», но и создать мощную антипутинскую коалицию.

Мы находимся в переломном моменте истории. Старые связи, привычки и наши представления о рациональном рушатся на глазах. Какими будут новые реалии, никто сейчас не возьмется предполагать. Чем закончится российско-украинское противостояние, которое лично я считаю Третьей мировой войной, сейчас не очевидно. Но жизнь прежней уже не будет. Наша попытка объединиться против агрессора объяснима, но действенна ровно до того момента, когда агрессор не будет повержен. Если нам удастся выстоять и одержать победу, то следующим встанет вопрос: на каких принципах и с кем мы можем объединиться. Сейчас самое время об этом задуматься и в Эстонии.

Русские Эстонии никуда не денутся

Живущие в Эстонии русские никуда не денутся. Путин, сам того не желая, предоставил Эстонии еще один шанс интегрировать их в эстонское общество. От себя могу резюмировать: эстонские общественные и политические деятели не должны подходить к русским как к невесть откуда «понаехавшим» и не имеющим никакого права требовать для себя равных прав с эстонцами. Наши реалии таковы, что все ныне проживающие в Эстонии русские, какими бы паспортами они ни владели, по факту являются соотечественниками, в том числе, и для эстонцев.

Местные русские никому ничего не должны. Как только они почувствуют, что эстонское государство воспринимает их как своих сограждан, что их готовы выслушать, с ними готовы спорить, им хотят объяснить, то они сами изменят свое отношение к стране. Наша ментальная связь с Россией легко объяснима: у большинства из нас есть за Наровой родственники, с которыми мы не готовы в одночасье разорвать все отношения. Есть могилы, родные сердцу места, есть нечто такое, что не всегда поддается объяснению.

Нет смысла пытаться перевоспитать людей старшего поколения. Скорее всего, они останутся в глубоком убеждении, что «не все так однозначно». Российская пропаганда работает точечно, агрессивно и очень напористо. Ресурсов у эстонских медиа эффективно противостоять этому напору не так уж много.

Выход лично я вижу в начале диалога. Смысл его не в том, чтобы провести встречу и забыть, а в том, чтобы этот диалог стал постоянным. Объединить жителей страны общим историческим прошлым вряд ли возможно. Надо искать другой стержень - наше общее будущее. Касается ли это развития местной инфраструктуры, оптимизации общественного пространства или безопасности в самом широком смысле этого слова.