Эксперт по безопасности: усиление гибридных угроз заставит нас реанимировать гражданскую оборону

• Жителям Эстонии нужно равняться в бдительности на жителей уже столкнувшихся с терактами стран
• Угроза террористическими атаками по-прежнему остается в репертуаре российской внешней политики
• Эстонии и Финляндии нужно отказываться от привычки иметь друг от друга секреты

В ночь на 7 октября стало известно о повреждениях газопровода Balticconnector и подводного кабеля связи, соединяющего Финляндию и Эстонию. 12 октября началась масштабная рассылка писем с предупреждениями о взрывах многим учреждениям в странах Балтии. О том, насколько уязвим западный мир сейчас перед гибридными угрозами самых разных типов, в передаче Rus.Postimees «На кухне» порассуждал руководитель исследований Международного центра обороны и безопасности Томас Ермалавичус.

В середине прошлой недели в детские сады, школы, другие учреждения Эстонии, Латвии и Литвы стали поступать написанные на русском языке электронные сообщения о минировании. В Эстонии полицейские чиновники оценили ситуацию как организацию масштабной волны спама, направленной на нарушение работы органов власти, при этом степень реальной угрозы оценили как низкую, примерно так же отреагировали и власти Латвии и Литвы, хотя из сообщений СМИ можно было понять, что, например, в Литве было больше случаев закрытия тех же детских садиков хотя бы на один день из-за этой угрозы.

- Только лишь факт использования русского языка при написании этих писем, конечно, не указывает прямо на Россию, но впереди самой России сейчас бежит ее репутация, так что комментарии чиновников стран Балтии о возможной целенаправленной атаке враждебного государства вполне понятны. Как нужно относиться к таким атакам, когда угрозы выглядят похожими на действия или сумасшедших, или балующихся детей, насколько разрушительны для функционирования государства могут быть такие атаки, если они приобретут более серьезный масштаб, как эффективнее всего им противостоять?

- К таким атакам следует относиться весьма серьезно. Конечно, я доверяю тем оценкам рисков, которые дают наши органы безопасности. И у полиции, и у полиции безопасности есть индикаторы, которые указывают на степень серьезности такой угрозы. Но очевидно, что речь идет о преступном деянии, а в этом конкретном случае - беспрецедентном по своему масштабу.

Наплывов угроз в таких объемах у нас все-таки прежде не происходило. Ясно, что если смотреть на ситуацию со стороны злоумышленников, то можно дополнительно эскалировать такие атаки, поставив себе уже другие цели. Можно выбрать другие мишени - больницы, дома престарелых. Или объекты транспортной системы. И вызвать тем самым определенный паралич государства, нарушить его функционирование. Так что наши службы безопасности и спасательные службы просто не могут не реагировать на это. Потому что однажды за такой угрозой может последовать и реальная атака.

Если из тысячи угроз будет исполнена всего лишь одна, то это все равно повлечет за собой жертвы. По репутации государства будет нанесен удар, в самом государстве возникнет паника. Тем самым создается эффект эдакого массового подрыва, и это порождает дилеммы на всех уровнях: допустим, в семьях начинают решать, отпускать ли ребенка в школу или в детсад в таких условиях, руководители школ, а также управляющих школами муниципалитетов начинают думать, продолжать ли вести обучение. Это напрягает и местные, и общегосударственные власти.

Но по большей части это все-таки остается информационно-психологической атакой. Идет воздействие на психику людей, главная цель - вызывать панику, порождать сомнения в том, что на самом деле происходит, подрывать доверие к той системе, которая в государстве налажена. Но конкретно в нашем случае еще и было сыграно на очень чувствительной мишени, поскольку объектом этих угроз стали дети.

Это выглядело особенно зловеще в контексте атак ХАМАС в Израиле, где, как мы видели, зверства творились и в отношении детей. В отношении гражданских лиц. И при таком контексте эта информационно-психологическая атака становилась более эффективной.

- Если мы всерьез будем рассматривать версию, что за этими сообщениями о минировании стояла Россия, как мы должны оценивать вероятные цели такой деятельности? Это тестирование наших систем кризисного реагирования, или, возможно, усыпление бдительности, когда угрозы выглядят настолько карикатурно, что в них никто не поверит, и это в итоге расслабляет людей, или же это попытка сеять панику на фоне обострения ситуации в Израиле, после которого сторонники исламистских экстремистов стали грозить терактами по всему миру? Или речь идет о комплексе целей?

- Гибридные угрозы же как раз и представляют из себя такие комплексы. В них сочетаются разные меры. Такие угрозы истощают и перенапрягают наши службы безопасности. Что касается России, то вы уже сделали правильное замечание насчет ее репутации, но нужно признать, что в случае гибридных угроз четкое выявление виновника бывает достаточно тяжелым.

С такими трудностями мы уже сталкивались в сфере кибербезопасности, но технически эти проблемы стали сейчас решаться гораздо легче. Например, в сравнении с ситуацией 15-летней давности. Сейчас установление источника распространения угрозы стало в киберпространстве куда более достоверным.

В обычном информационном пространстве это делать до сих пор все-таки труднее. Но вызывает сильную тревогу то, что Россия использовала угрозу терроризма как инструмент своей политики и в прошлом. В общем, все это как бы уже есть в репертуаре России. Мы знаем, что структуры, связанные с ГРУ, совершали террористические акты в Европе. Допустим, взрывали склады амуниции в Чехии.

Есть и синхронизированные с российским режимом структуры, которые прямо объявлены террористическими организациями. Например, «Русское имперское движение», праворадикальная неонацистская группировка. В ее арсенале тоже имеется подготовка террористических актов. В общем, нужно быть готовым, что Россия снова может активировать и все вот это. Так что ко всем этим угрозам надо относиться очень внимательно.

Конечно, идеально было бы определить их источник. Конкретное лицо, конкретную структуру. Для этого нужно проводить скоординированную спецслужбами всех трех Балтийских стран операцию. В Литве департамент госбезопасности уже в то утро, когда все это начало происходить, сделал заявление, что за этим стоит враждебное государство. Я думаю, что это было тоже сделано с учетом каких-то конкретных индикаторов.

Думаю, что мы уже сейчас должны стараться быть настолько же бдительными в отношении угрозы терроризма, как это делают страны, которые уже с такой угрозой реально сталкивались. Нужна бдительность общества, бдительность каждого человека. Всюду не понаставишь камеры и сенсоры, но каждый человек сам может быть таким сенсором, если у него есть необходимые знания, если он прошел нужное обучение.

Нам придется возвращаться к старой дисциплине, которую мы все позабыли, а именно - к гражданской обороне. Гражданская оборона сейчас у нас совсем запущена как дисциплина, как сфера деятельности. Сейчас в Рийгикогу инициативная группа начала заниматься модернизацией законодательной базы, связанной с гражданской обороной в Эстонии. И потом все это надо уже будет перенести на практику, начать проводить обучение.

Нужны такие уроки в рамках системы образования, нужны практические учения. Угроза терроризма никуда не пропадет, это все время будет одной из сфер, с вызовами в которой обществу нужно будет как-то справляться. Если Россия и ее режим будут продолжать в таком же духе, то на нас будет оказываться уже хроническое давление. У меня оптимизма в этом смысле нет.

- Генсек НАТО говорит о том, что если подтвердится версия диверсии на газопроводе Balticconnector, то альянс отреагирует, тем временем власти Финляндии (члена НАТО) настаивают, что военной угрозы для страны нет. Тем не менее какие сейчас существуют у Запада реальные возможности реагирования на враждебные акты со стороны не разделяющих западные ценности стран, когда ущерб нанесен, но прямой военной активности не применялось?

- Это очень хороший вопрос. Когда мы рассматриваем эту проблему, мы говорим о «серой зоне». Это зона между миром и войной, между применением военной силы и использованием каких-то гражданских инструментов.

Если говорить конкретно о НАТО, то я бы обратил внимание на то, что в тот единственный раз, когда активировалась 5-я статья Североатлантического договора, это ведь было сделано в ответ на атаку, в которой формально использовались гражданские инструменты. Гражданские самолеты. Которые использовались для атаки на гражданские объекты.

То есть тут имеются возможности для гибкости. Самое главное, есть ли консенсус между странами альянса насчет того, какие меры нужно принимать. Например, в нынешнем случае я уже слышу, что наши финские союзники предпочли бы не милитаризировать ответ на эту угрозу. У эстонцев, так сказать, наблюдается более мускулистое желание. Эстония хочет послать более сильный сигнал России, чтобы было проще сдерживать в будущем такие намеренные атаки. Так что это как бы разница в философиях.

Есть, конечно, возможность активировать и 4-ю статью Североатлантического договора. Это созыв консультаций на тему безопасности. Любая страна, которая чувствует, что ее безопасность находится под угрозой, она может инициировать такие консультации. Для этого консенсуса не требуется. Так что это может при желании сделать и Эстония. И обычно после проведения таких консультаций предпринимаются какие-то меры.

Турция когда-то созывала такие консультации. Например, во время войны с Сирией она по итогам таких консультаций получала от Германии и Нидерландов системы ПВО Patriot. И эти системы развертывались в Турции. В нашем же случае результатом дискуссий могло бы быть развертывание более серьезных сил ВМС альянса. Даже, быть может, об этом уже поговаривали, по аналогии с т. н. воздушной полицией НАТО в качестве ее эквивалента появилась бы и морская полиция.

Балтийское море действительно становится таким натовским озером, как его стали теперь называть. Когда Швеция вступит в НАТО, это море почти полностью будет окружено натовскими территориями. Но и Россия все равно там присутствует, и она может вести там какую-то деятельность. Легальную или же нелегальную, к примеру, направленную против критически важной инфраструктуры. И на эту деятельность надо будет отвечать, посылать конкретные сигналы, что если такая деятельность является преднамеренной, то НАТО будет заниматься предотвращением такой деятельности.

- Глава разведцентра Сил обороны Эстонии сказал, что подводные кабели и газопроводы нигде в мире не имеют гарантированной защиты. Поэтому он считает необходимым для Эстонии пересмотреть меры защиты критически важных подводных элементов инфраструктуры, причем сделать это вместе с партнерами. Какие меры тут могут быть более эффективны, технологические, больше датчиков, больше камер, охранные, больше патрульных кораблей, или, быть может, вообще политические, ну что-то вроде запрета тем же российским судам входить в определенные морские зоны?

- Запретить России входить в международные воды все-таки невозможно, международное право гарантирует свободное передвижение в море. Но при этом полковник Кивисельг совершенно прав. И ведь Балтийское море - это только один театр, есть ведь и Северное море, Северная Атлантика, где всех этих подводных кабелей намного больше.

Это и передача электричества, это и передача данных, это и те же самые газопроводы. Полковник Кивисельг совершенно справедливо говорит, что все это невозможно защитить, если только ждать каких-то угроз и реагировать на уже случившиеся инциденты.

Есть целый комплекс мер, которые можно принимать. Один тип мер, это, как вы вот сказали, это действительно технические меры, то есть это гидрофоны, сонары, патрулирование и досмотры силами подводных роботов. Это все можно применять, хотя это и стоит дорого. Но счета могли бы оплачивать в основном операторы всей этой инфраструктуры, которые в очень большом количестве случаев совсем мало задумывались об обеспечении безопасности этих объектов.

Вообще-то эти расходы надо было бы рассчитывать уже на самой первой стадии планирования проекта, а не тогда, когда что-то уже начало происходить. Или тогда, когда поступают четкие сигналы, что враждебные страны рассматривают эти объекты в качестве своих мишеней.

Есть оперативно-тактические возможности. Это, конечно, усиление патрулирования. А еще обязательно нужно улучшить обмен информацией. До тех пор, пока Финляндии не стала членом НАТО, обмен такой информацией между Эстонией и Финляндией происходил в довольно скромном объеме. Он не был интенсивным, потому что у Финляндии есть свои секреты, а у Эстонии - свои. Теперь эти барьеры в обмене информацией надо обязательно удалять. Кроме того, свои меры начинает принимать и НАТО в соответствии с решениями, утвержденными на саммите альянса в Вильнюсе.

Смотрите запись полной версии беседы!