БЫВШИЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ⟩ Борьба с коррупцией в Эстонии прекратилась: на скамье подсудимых часто оказываются «свои»

Оглашение приговора по делу Porto Franco. Фото: Sander Ilvest

В руководстве наших политических партий нет людей, у которых была бы мотивация для борьбы с коррупцией, считает бывший генеральный прокурор и действующий политик Лавли Перлинг (Партия правых).

Все три столпа борьбы с коррупцией терпят неудачу - политическая воля практически отсутствует, эффективное законодательство, направленное на борьбу с высокой коррупцией, постепенно превратилось в препятствие этой борьбе, а мотивация у борцов в значительной степени исчезла в результате слабого руководства. Низкий поклон и уважение тем, кто, несмотря ни на что, продолжает противостоять этому явлению, котороеослабляет страну и делает народ бедным.

Политическая воля - не пустой звук

Прежде всего, за этим стоят решения политиков, которые создают правовое пространство для борьбы с коррупцией. О наличии или отсутствии такой воли ясно свидетельствует личное поведение политиков, ответственных за эти решения, их послания и реакция на коррупционные случаи.

Джин-тоник, топливо, крендели и кофе, заказанные у подруг, - это лишь некоторые примеры, связанные с расходами за последние месяцы. Тали, Грюнталь, Солман - разные политики, разные политические партии, но одно и то же ценностное пространство в использовании государственных денег. В то же время это наименьшее проявление опасности коррупции, потому что, прежде всего, речь идет о банальном  воровстве, в духе распорядителя, таскающего на мызе мыло и свечи.

По-настоящему опасная коррупция скрыта, а а отсутствие политической воли к борьбе с ней часто маскируется красивыми посланиями, скрытыми процессами, подменой понятий и корпоративизмом.

Например, вот уже скоро будет почти пятнадцать лет как ведутся разговоры о том, что наш уголовно-процессуальный кодекс устарел - он формалистичен, по-прежнему во многом основан на бумажных и нормативных актах и ​​чрезмерно регламентирован. Но самый главный недостаток заключается в том, что до сих пор не удалось решить, какую процедуру мы вообще хотим - либо немецкую с длительным предварительным следствием и коротким судом, либо американскую с коротким предварительным расследованием, когда доказательства быстро передаются в суд. В Эстонии законом установлено, что сначала проводится длительное досудебное расследование, а за ним следует не уступающее по длительности судебное разбирательство. Министры юстиции ни от Партии реформ, ни от «Отечества» не удосужились решить проблему номер один.

Время от времени играют в игру «мы против коррупции», созывается очередная руководящая группа, в предвыборные программы вписываются слова «мы сделаем борьбу с коррупцией более эффективной» и т.п., публичное пространство заполняется риторикой, содержание которой зависит от избирательного цикла. То, что во время или после выборов называлось «реформой уголовного судопроизводства», как правило, в итоге заканчивается созданным в час по чайной ложке пустопорожним законом.

Во время выборов говорят о необходимости усилить борьбу, но в то же время и о необходимости сделать больше для защиты основных прав обвиняемых, а комплексных решений нет. В свое время под руководством Партии реформ был принят целый пакет «основных прав», и в то же время, после раскрытия крупных коррупционных дел, «в интересах демократии» границы иммунитета членов Рийгикогу расширили.

Если снять завесу с этих процессов и посмотреть на текущую ситуацию, то можно увидеть, что политической воли к тому, чтобы сделать уголовное судопроизводство более быстрым и простым, нет. Чаще всего в такой процессуальной форме в суды попадают менно коррупционные дела, однако на скамье подсудимых часто оказываются «свои» или, по крайней мере, знакомые.

После одного дела о коррупции в положения об иммунитете членов парламента были внесены изменения, согласно которым для задержания подозреваемого в совершении преступления требуется разрешение парламентского комитета. Однако это означает, что в реальной жизни данное положение не может быть применено. Не то чтобы в нем была большая практическая необходимость, но именно через такие положения как раз и выражается политическая воля.

Очевидно также, что одним из немногих преступлений, которые не могут быть доказаны с помощью оперативно-розыскных мероприятий, является внесение или получение крупного пожертвования на нужды политической партии. Так было при министрах юстиции всех различных политических партий, поэтому если в какой области и возможно межпартийное согласие, так это в торможении борьбы с коррупцией.

Эффективный уголовно-процессуальное законодательство подобно филейному ножу - он режет чисто и остро, вынимается только в случае необходимости и не попадает в руки некомпетентных людей. Политики должны вложить этот нож в руки экспертов, а те, кто им пользуются, борцы с коррупцией, должны обеспечить качество через безопасность его использования. Отсутствие политической воли не должно служить оправданием низкого качества государственного обвинения.

Требовательность как внутри институтов, так и между институтами и уровнями - вот что определяет эффективность и влияние этой борьбы, а через нее - доверие людей.

Решения важнее критики

В свете последних событий есть много поводов задаться вопросом, а руководит ли кто-либо борьбой с коррупцией в целом. Скорее нет. Речь идет не об отдельных процедурах, которые, вроде бы, идут своим чередом в делах о высокой коррупции, а об управлении прокуратурой и борьбе с коррупцией в целом, постановке целей и задач, назначении самых сильных прокуроров в случае наиболее сложных дел, в их поддержке и в том, чтобы процедуры и информирование по ним укрепляли доверие людей к правовой системе, а не разрушали ее.

Если одновременно с отсутствием политической воли к борьбе с коррупцией исчезнет и качество управления борьбой с коррупцией, то распространение коррупции будет происходить быстро. Месседж о том, что сложные, неугодные или неудобные коррупционные процедуры вести не под силу, будет распространяться быстро.

Однако важнее критики - решения, которые позволят жителям Эстонии почувствовать, что правовой системе их страны можно доверять, что у нас действительно нет «неприкасаемых».

Для начала три простых шага: нужно сделать возможным преследование как уголовного преступления незаконного финансирования политических партий; в качестве признака волеизъявления из закона, касающегося регуляций в отношении иммунитета, должна быть исключена обязанность обращаться в парламентские комитеты за процедурными разрешениями, а также для упрощения уголовного процесса создавать не очередную рабочую группу, а вносить в закон принципиальные изменения, упрощающие и ускоряющие процедуру.

Правдоподобно ли то, что эти решения будут реализованы? Нет, потому что в руководстве наших парламентских партий нет людей, у которых была бы мотивация для борьбы с коррупцией. Пусть бы причиной отсутствия мотивации является лишение крупного спонсора, страх быть пойманным на махинациях на местном уровне, привычка, некомпетентность или сложившаяся за десятилетия партийная культура.

Серьезные последствия

Прекращение борьбы с коррупцией чревато серьезными последствиями, и речь идет не только о месте в низах списка Индекса восприятия коррупции. Следствием этого является снижение доверия к правовой системе, что, в свою очередь, приводит к снижению уровня доверия и инвестиций, поскольку будет известно, что на эту систему нельзя положиться.

Скандалом с восточными перевозками мы включили поворотник на восток. Сегодняшняя ситуация в борьбе с коррупцией означает, что это уже не просто поворотник, но и мы тоже начинаем поворачивать в ту сторону.

Сегодня им, а точнее, нам, которые видят и чувствуют застой в борьбе с коррупцией и распространение политической коррупции, было бы безответственно молчать и стоять в стороне. Действительно, за советом о том, как строить правовое государство и бороться с коррупцией на чужбине, проще обратиться в другие страны, но поскольку ситуация достигла критического предела, мы должны отбросить простодушие и сказать, что король голый, или, другими словами, борьба с коррупцией в Эстонии прекратилась.