Краткосрочная сплоченность так же бессмысленна, как и краткосрочная выносливость. Идеологи «великой» России уже давно рассматривают западную цивилизацию как фрагментированную, не привыкшую к испытаниям и беспорядкам и естественным образом не желающую принимать издержки и риски, которые навязывают ей ее декларативные цели. Недавние события подтверждают правильность этих предположений.
Когда Кремль начал полномасштабную войну против Украины, он сделал это, полагая, что Западу не хватает стратегической цели, стойкости и моральных сил, которые позволили бы Украине довести ее до конца. Через несколько недель после начала войны многие хвалили сплоченность Запада, которое в 2022 году превзошло ожидания.
Однако краткосрочная сплоченность так же бессмысленна, как и краткосрочная выносливость. Идеологи «великой» России уже давно рассматривают западную цивилизацию как разобщенную, не привыкшую к испытаниям и беспорядкам и естественным образом не желающую принимать издержки и риски, которые навязывают ей ее декларативные цели.
Недавние события подтверждают правильность этих предположений. Вместо того, чтобы лидировать, Соединенные Штаты стали воплощением двойственности. Еще до выхода статьи президента Байдена в New York Times в мае 2022 года («Что Америка будет и не будет делать в Украине») ее политика тормозилась добровольным самоограничением.
Администрация пыталась провести переговоры, но не смогла определить цели, которых нужно достичь. Она не сформулировала последствия военного поражения и дальнейшего расчленения Украины для европейской безопасности и конкуренции с Китаем. Отношения между средствами и целями развивались постепенно.
Нет никаких признаков жесткой попытки сопоставить их с наглыми целями противника, его зловещими методами и инвестициями. Вероломство России, ее враждебность, ее постоянная ненадежность и ее неспособность соблюдать какие-либо соглашения относительно Украины не поколебали ее веру в то, что переговоры могут дать результат.
Последнее всеобъемлющее политическое заявление администрации, сделанное советником по национальной безопасности Джейком Салливаном, не демонстрирует никаких признаков отчаяния, не говоря уже о срочности. В статье объемом 6900 слов, озаглавленной «Внешняя политика для изменившегося мира», Салливан тридцать раз использует термины «конкуренция» или «конкурент», но слова «соперник» и «противник» не встречаются ни разу.
Он повторяет цель навязать России «издержки», явно игнорируя, что издержки Россия взяла на себя вполне добровольно. Практически не сказано ничего такого, чего нельзя было бы сказать в ноябре 2022 года, когда уверенность в успехе Украины была на пике. Это удаленное от реальности представление о мире и опасностях, с которыми мы сталкиваемся. Что это за опасности?
Непреложный интерес России - контроль над ядром Российской империи. Ее постоянными амбициями являются превосходство в Восточной Европе и на Балтике, господство на Черном море и отделение Турции от Запада. Несентиментальный реалист старой школы мог бы утверждать, что, уступив Украину России, Запад поставит себя в более сильную позицию, чтобы противостоять остальным.
Строгое опровержение могло бы исходить из предпосылки, что Путин воскресил Московию и что Украина стала частью Европы. Попытка принудить Украину присоединиться к Московии (иного способа сделать это не могло быть) приведет к неразрешимым конфликтам и чудовищным последствиям, принятие которых подорвет и в конечном итоге растворит сам Запад. Именно к такому результату стремится Россия.
Однако такой дискуссии нет. За спорными исключениями Джона Миршаймера и Эдварда Латтвака, реалисты не демонстрируют ясности. «Реализм» теперь охватывает широкий спектр взглядов, начиная от компромисса и умиротворения до изоляционизма, национализма и отказа от союзов.
«Интернационализм» Байдена и его последователей основан на вере в то, что принцип, единство и настойчивость заставят противника пойти на компромисс и изменить свой образ жизни. Ни одна из сторон не способна осознать, что «не проиграть» - это форма смерти. Слова «победа» и «поражение» являются табу. Из-за отсутствия ясности и строгости каждая позиция аморфно перетекает в другую.
Мы столкнулись со второй проблемой. Как и в 1930-е годы, слабость порождает цинизм и пораженчество. Виктор Орбан флиртует с дьяволом, потому что не видит в комнате ни ангелов, ни доказательств того, что кто-то сможет ему противостоять. Реджеп Тайип Эрдоган подрывает санкции, потому что он потерял веру в решимость Запада и не желает объединять усилия с проигравшими. Вопрос сегодня не в том, делает ли Запад то, что требуется, а в том, способен ли он это сделать.
23 декабря газета «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что Путин «через посредников, по крайней мере с сентября, дает понять, что он готов к прекращению огня, которое заморозит боевые действия в нынешнем направлении». Но посредники были более откровенными.
В журнале Politique Internationale (осень 2023 г.) генеральный директор Российского совета по международным делам Иван Тимофеев дает внешне бесстрастное перечисление «основных» переговорной позиции России. Это заставляет читать трезво:
• признание «территориального статуса Украины в соответствии с поправками к Конституции России» (т.е. признается аннексия Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей);
• «нейтральный статус» для Украины;
• гарантии «прав человека», включая «права [русских православных] верующих»;
• «роспуск» «неонацистских движений»;
• «резкое сокращение военного потенциала Украины» до «пропорций, которые Российская Федерация не считает угрожающими»;
• «снятие санкций и возвращение государственных и частных активов, замороженных западными банками»;
• «компенсация ущерба, причиненного бомбардировками [российских] территорий».
В соответствии со своим дипломатическим тоном Тимофеев предполагает, что могут быть «поля для маневра», не предлагая никаких предположений о том, какими они могут быть. Существует также заманчивое предположение, что Украина останется в «сфере интересов Запада» без каких-либо указаний на то, что это предположительно может означать после того, как были согласованы такие резкие уступки.
«Взрослый» ответ Запада на эти пункты заключается в том, что они будут учтены в ходе переговоров. Однако до тех пор, пока Россия будет относиться к переговорам как к театру военных действий, их условия будут расширяться или сжиматься, как силы на поле боя.
Если Харьков будет оккупирован, откажутся ли от него и взамен на что? Как только соглашение будет достигнуто, перестанет ли Москва настаивать на том, что Одесса - «исконно русский город», а Киев - «мать городов русских»? Если Украина рухнет, сколько времени пройдет, прежде чем проекты договоров России от декабря 2021 года будут воскрешены?
Более того, если соглашение все же будет заключено, какие механизмы обеспечения его соблюдения будут лежать в его основе? В Минских соглашениях таких механизмов не было. В их отсутствие Россия игнорировала положения, которые ей не нравились, и настаивала на том, чтобы Украина выполнила свои «как написано», согласно избирательному прочтению их Россией. Сделал ли Запад выводы из этого процесса?
Некоторые выдающиеся деятели (в частности, бывший генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен и бывший председатель лондонского IISS Франсуа Эйсбург) сделали это. Их отдельные предложения исходят из предпосылки, что никакой устойчивый мир не будет достигнут до тех пор, пока Украина не будет под защитой статьи 5 НАТО.
Но чтобы минимизировать риск прямого конфликта между НАТО и Россией, сфера действия статьи 5 будет распространяться только на территорию, де-факто контролируемую Украиной. Это элегантное решение, но оно, скорее всего, окажется неработоспособным. Линии разграничения между российскими и украинскими силами сегодня не определены, а завтра они могут оказаться еще менее благоприятными, чем сейчас.
Поскольку членство в НАТО неизбежно, у России будут все стимулы для активизации своих военных операций во всех сферах конфликта и дестабилизации всего, что она может. Пока Россия способна вести войну на Украине, она будет это делать.
В отличие от Расмуссена, Эйсбур считает, что войну необходимо сначала остановить. Украина может присоединиться к НАТО только в рамках «послевоенного устроения». Поэтому он предлагает «вариант Аденауэра»: гарантии НАТО для Западной Германии как прелюдию к объединению целого. Тем не менее, он признает, что «хотя Советский Союз и покинул Восточную Германию после падения Берлинской стены, это потребовало радикального изменения политического курса в самой России».
Это изобретательная, но шаткая аналогия. Если оставить в стороне 35 лет, прошедших между вступлением Западной Германии в НАТО и согласием Горбачева на объединение, то за эти 35 лет не было никаких военных действий. Сегодня Украина вовлечена в интенсивную войну, которая не показывает никаких признаков ослабления; Горбачева на горизонте тоже нет.
Ключевые вопросы заключаются в том, как положить конец войне и как сделать это на условиях Запада. Хотя переговоры могут достичь первой цели, они не обеспечат вторую, по крайней мере, до тех пор, пока Россия не будет вынуждена просить мира.
Предпосылкой мира и безопасности на Украине является военное поражение России. По словам сторонника переговоров, «бывшего российского чиновника», цитируемого New York Times, «[Путин] не желает отступать ни на метр». Не готовы. Таким образом, «бывший чиновник» согласен с тем, что мы уже давно утверждаем: если российские войска не будут вытеснены из Украины силой оружия, они не уйдут.
Сегодня появляется все больше свидетельств того, что президент Байден и канцлер Шольц, как и их критики-реалисты, считают, что военное поражение России невозможно (например, Bild, 25 ноября 2023 г.). Учитывая сегодняшнюю тупиковую ситуацию на поле боя, это понятный вывод, но он не принимает во внимание сюрпризы, которые эта война уже принесла, и ту роль, которую внешняя поддержка и ограничения на эту поддержку сыграли в судьбе Украины.
Лоуренс Фридман, безусловно, прав в том, что интересным моментом в нынешнем наступлении России «является та срочность, которую оно выдает» («Comment is Freed», 28 декабря 2023 г.). Путин, возможно, убедил Запад, что время на его стороне, но срочность предполагает, что он сам в этом не уверен.
Рассмотрим два аспекта ныне «мобилизованной» экономики России. Результаты усилий России по компенсации ежегодной потери 155 миллиардов кубометров газа, экспортируемых в Европу, возможно, и превзошли ожидания Запада, но они значительно ниже потребностей России.
Его месторождения в Западной Сибири истощены, Китай отказывается финансировать российский трубопровод «Сила Сибири-2» (который ему нужен гораздо меньше, чем России); она платит половину прежней европейской цены за импорт из «Силы Сибири-1» и настаивает на дальнейшем снижении цен. Даже в текущих ценах доходы России от последние ниже затрат на добычу и транспортировку.
Более того, хваленый коридор Север-Юг через Иран в значительной степени остается декларативным проектом. Возможно, самой зловещей новостью является все более обременительное налоговое бремя для энергетического сектора и возврат к большевистской политике «хватай и дели», направленной на передачу доходов в оборонно-промышленный комплекс. Чем дольше будет война, тем больше будет дефицит энергии.
Согласно закону, принятому в ноябре 2023 года, расходы на национальную оборону, безопасность, разведку и правоохранительную деятельность увеличатся до 38,7 процента бюджета 2024-2026 годов. Однако анализ, проведенный Павлом Лузиным («Eurasia Daily Monitor», 7 декабря 2023 г.), показывает, что большая часть этого роста испаряется под воздействием инфляции и бухгалтерских уловок.
Более того, заявленную численность сил в 1,32 млн человек будет невозможно достичь. Можно отчасти оспаривать эту оценку, но картина безграничных ресурсов России, широко усвоенная на Западе, построена на приукрашенных истинах и искусной лжи. Светские тенденции не радуют Россию. Чем дольше длится война, тем более неприступными станут затраты и компромиссы. Время пойдет на пользу России только в том случае, если мы позволим ей это сделать.
В 2022 году у Запада были средства поставить российские вооруженные силы в тупик и удержать их там. В данном случае он медлил из-за эффективности российского ядерного шантажа и недооценки угрозы, с которой столкнулась Украина.
Даже если западные правительства преодолеют свои запреты и препятствия, воздвигнутые их политическими оппонентами, быстрого изменения запретительного баланса сил, противостоящих Украине, не произойдет. Поэтому Украине и Западу нужна стратегия длительной войны и предоставление ресурсов, соответствующих этой стратегии.
Предпосылкой для обоих является определение победы. То, что мы написали в 2022 году («Страх победы», ICDS, 21 апреля 2022 года), можно переформулировать с минимальными изменениями. «Военная цель должна заключаться в изгнании российских войск на линии, которые они занимали до 24 февраля… 2014 г. и восстановление ее суверенитета де-факто и де-юре».
Это взаимодополняющие цели, не в последнюю очередь в отношении Крыма, который останется без сухопутного моста с Россией, если первая цель будет реализована. Без Крыма Россия не сможет контролировать Украину. Эти цели достижимы, если мы примем на себя обязательства по их достижению.