Интервью Rus.Postimees ⟩ Урбанистка из Риги: «Фишка эстонцев в том, что они опередили всех в Балтии – теперь вас приходится догонять»

Балтийские страны мало интересуются друг другом. Знания подменяются предрассудками, гордость вызывает то, что стоило бы в себе изменить, а зависть - то, чего соседи стесняются. Но конец интенсивного восточного партнерства обещает оживление этой траектории. Урбанистка Александра Полещук, привыкшая делить время между Ригой и Брюсселем, следит за переменами в Эстонии и Литве, надеясь их примером расшевелить родную Латвию.

Каковы сходства и различия балтийских столиц с точки зрения развития городской среды? Что можно признать успехом, а что требует концентрации усилий? В каком направлении движется современный город балтийского региона? Наконец, чему латвийские соседи учатся у Эстонии, хотя Рига больше Таллинна почти в два раза? Размер и прочие количественные параметры больше не имеют значения. «Важно качество среды обитания и ее соразмерность человеку», - уверена собеседница Rus.Postimees.

Александра Полещук. Фото: личный архив

- В Эстонии многие считают, что «страны Балтии» - это искусственный конструкт: у всех свой путь, никто не хочет быть ни с кем. Однако снаружи это определение скорее работает, и я, напротив, у людей издалека вижу удивление, что страны такие разные. Как вы объясняете иностранцам, в чем разница между этими странами, которые они считают одинаковыми?

- Я не согласна с тем, что это искусственный конструкт. Есть множество естественных причин, по которым страны Балтии вместе и почему они так похожи, начиная с общей истории хотя бы двух из них, и заканчивая климатом и схожими размерами. С точки зрения позиционирования в общеевропейском контексте, в том числе в аспекте привлечения инвестиций, странам Балтии выгодно представлять себя единым регионом, а не отдельными маленькими странами.

Что касается городов, то я бы всем рекомендовала посетить, по крайней мере, три столицы, чтобы сформировать собственный список отличий и сходств. Ведь они дополняют друг друга. Мне трудно представить, с кем Рига бы сейчас соотносила себя, если бы рядом не было Таллинна. Справедливо это и для Вильнюса. После восстановления независимости многие в Латвии искренне считали, что Вильнюс на фоне Риги - это деревня какая-то. А теперь они ездят туда на новом поезде, который, кстати, запустила Литва, и удивляются, как там все преобразилось.

Первый лоезд на вновь открытой линии Вильнюс-Рига. 27 декабря 2023. Фото: TOMS KALNINS/EPA

- Кстати, я еще со своих школьных лет помню это высокомерие Риги. Город как таковой – один: это мы. А остальное – ни о чем…

- Для этого были исторические причины, которые следует искать на рубеже XIX–XX веков. Тогда Рига действительно могла называть себя – может, не столицей, а Gateway City, то есть городом-воротами региона, конкурирующим по уровню доходов на душу населения с Петербургом и Москвой. Был очень резкий рост численности населения: менее чем за полвека с 1870-х годов к началу Первой Мировой войны от ста тысяч до почти полумиллиона. Причем это произошло за счет не только промышленности и порта, но и финансового сектора: в Риге работали местные банки, филиалы банков Российской империи, поступали инвестиции из Западной Европы. Эхом этого «золотого века» является архитектурный облик города. Вы задумывались, почему в Риге так много зданий югендстиля?

- Допустим, задумывался!

- Вот, и вся эта имперскость, которая сейчас уже считается неприличным словом, но от этого не перестает быть потенциалом богатства, роскоши и развития, осталась в виде напоминания о том времени, когда через Ригу шли финансовые, товарные и человеческие ресурсы. Это не могло не влиять на культуру и образование. Но сейчас уже бессмысленно пересчитывать здания югендстиля или мериться населением. Важны динамика изменений, скорость притока инвестиций и рост инфраструктуры. И Рига по этим параметрам объективно уступает Вильнюсу и Таллинну.

Улица Алберта - одно из мест почти патологической концентрации рижского югендстиля. Фото: Wikimedia Commons

- А в чем выражается это отставание?

- Не хочется все сводить к деньгам, но я не архитектор, а экономист. Мне кажется, что Таллинн, а за ним и Вильнюс в какой-то момент стали более открыты внешнему миру, чем Рига. Латвия и особенно ее столица долгое время были ориентированы на шальные деньги из России, которые лились рекой – в юрмальский фестиваль «Новая волна», рынок недвижимости и Латвию в целом. Это тормозило поиск своего пути.

Когда геополитические условия изменились, Рига обнаружила, что не знает, как развиваться и за счет чего обеспечивать стабильный рост. В Таллинне ситуация всегда была немного иной по причине ориентации на северные страны. Сейчас это видно на любой панорамной фотографии Таллинна, где обязательно будет что-то черненькое, стеклянное, кирпично-индустриальное, а еще немножко воды, как в Хельсинки. Словом, это еще одна столица Северной Европы.

Когда-то казавшиеся смелыми формы таллиннского квартала Ротерманни ныне выглядят как органичный элемент среды преобразившегося города. Фото: Wikimedia Commons

С Вильнюсом было сложнее, так как со вступлением в Евросоюз оттуда произошел очень сильный отток населения. Они экономически и демографически упали намного ниже нас, но потом чудесным образом нашли в себе силы, а главное – идеи. В частности, в Литву за последние годы «понаехали» айтишники из Беларуси, причем это государственная программа. Да, их проверяют, им могут не продлить ВНЖ, но переселение уже принесло свои плоды – приезжают молодые активные налогоплательщики с семьями, детьми. Плюс Литва сумела извлечь выгоду из «Брексита» и пригласить международные колл-центры, которым стало невыгодно оставаться в Великобритании. Этот виток развития привел к тому, что некоторые эмигранты начали возвращаться. Так что отставание Риги выражается в части инвестиций, привлечения ресурсов и открытости.

Облик Вильнюса также стремительно менялся последние годы. Фото: Maciej Lulko

- Токсичные русские деньги вступают в некоторое противоречие с той изначальной нервозностью, которую Латвия, подобно Эстонии, испытывает в отношении России, что связано с внушительным русскоязычным населением в обеих странах…

- Интересно, что даже в период бурного расцвета в составе Российской империи в Риге были не только российские капиталы. Большое влияние имели здесь остзейские немцы, они создавали среду для иностранцев, которые вели в Риге дела. А вот в постсоветские годы этот процесс не возобновился. Приток инвестиций обеспечивался теми же путями, которые возникли в годы советской оккупации Латвии.

- Я прочитал в одной из ваших колонок, что вас минувшим летом встревожил план освоения окраин Риги, разработанный департаментом городского развития. Что с ним не так?

- Думаю, это более или менее актуально для всех балтийских столиц. А именно: их население в основном живет в многоэтажных домах советской эпохи. В Риге это до сих пор около 70 процентов, несмотря на усиление оттока более состоятельных жителей в пригородный частный сектор и новостройки. «Советские» районы маргинализируются: там остаются в основном люди с низким достатком и пенсионеры. Хотя многие из которых образованы и достаточно квалифицированы.

Детская площадка во дворе. Район Зиепниеккалнс, Рига. Фото: Zupagrafika / Reddit

Об этих людях нельзя забывать, а план развития рижских окраин мало того, что появился только в 2023 году, и это, на мой взгляд, позор для властей, так еще и к окраинам подходит выборочно. В Риге, в отличие от Таллинна, до сих пор не удалось как следует мотивировать жильцов многоквартирных домов создавать жилищные товарищества. Люди ждут, что кто-то из самоуправления придет, бесплатно вкрутит перегоревшие лампочки в подъезде, заделает ямы во дворе. Этого, разумеется, не происходит, и микрорайоны приходят в еще больший упадок.

- Но теперь власти Риги обратили на них внимание?

- Представьте себе: всего в Риге 58 так называемых окраин (слово apkaime, то есть «район», так и переводится), тогда как план развития затрагивает только 33. Конечно, не все «окраины», в том числе близкие к центру, застроены в советские годы, где-то достаточно исторической застройки, например, деревянного зодчества. Но все равно непонятно, куда делась почти половина. Вторая проблема плана – то, что он не учитывает проблему реальной доступности инфраструктуры, например, сколько нужно добираться из одной части района до ближайшей поликлиники и есть ли в этом районе бассейн или центр досуга для детей.

Типичное соседство старых рижских предместий - исторические дома у подножия панельных многоэтажек. На снимке - район Краста за Московским форштадтом. Фото: livejournal.com

Наконец, третья проблема – собственно транспорт. Это болезненная тема для Риги, и тут мы точно уступаем Таллинну. И вовсе не потому, что у вас он бесплатный, а у нас – нет, это как раз довольно спорная тема. В Риге транспорт ходит очень редко, а парк очень устарел: у нас ходят трамваи, произведенные 50 лет назад! Туда не может попасть ни родитель с коляской, ни человек в инвалидной коляске. Я исследовала доступность транспорта для этих групп, и это настоящая катастрофа! Меня также тревожит, что в плане нет аналитики, учитывающей социальный портрет жителя района, хотя это ключевой момент.

Старый трамвай в новогодней Риге. 1 января 2023. Фото: Ян Левченко

- Вы исследовали доступность транспорта. Это был какой-то проект?

- У нас есть общество друзей инвалидов Apeirons, и оно регулярно проводит рейды по разным объектам инфраструктуры, проверяя ее на пригодность для людей с ограниченными возможностями. В своем исследовании я пыталась обобщить их выводы и анализировала, как доступность среды влияет на экономику, например, как растут доходы предприятий сферы обслуживания, повысивших свою доступность. Мне хочется когда-нибудь сделать сравнительный анализ доступности разных городов Европы. Почему, например, в городах Испании так много людей в инвалидных колясках, а в Риге и Юрмале их почти нет на улицах? Это ведь не потому, что у них инвалидов больше!

- В подкасте «Стакан наполовину» вы говорили, как дружелюбен Вильнюс, с ног до головы опутанный стартапами, колл-центрами и IT. И что это «фишка» литовской столицы. Но это в той же степени таллиннская фишка. Нет ли тут стандартной схемы развития, а не какой-то особой фишки?

- Фишка эстонцев в том, что они всех опередили. Одно электронное резидентство чего стоит. Многие говорили, что все это ерунда и чистый маркетинг, но факт остается фактом: о вас написано энное количество научных трудов и журнальных статей, где анализировались реальные цифры роста бизнес-партнерств, так или иначе связанных с Эстонией. Еще одна фишка заключается не в том, что куда-то завлекли айтишников, а в способности быстро реагировать на меняющиеся условия. Близость Литвы и Беларуси обусловила то, что в какой-то момент литовцы начали приглашать беларусов. Так же, как еще до войны в Таллинн стали переезжать айтишники из Петербурга.

Эстония при этом сделала многое для создания рабочих условий на английском языке. Меня всегда приятно удивляло, как много людей в Таллинне говорят на улице по-английски. Как власти реагируют теперь на тех, кто их начал нервировать, - увы, уже другой вопрос. То же самое касается и разнообразия языков в сфере образования. Представьте, вы – дефицитный иностранный специалист, вы приехали с ребенком, а в Латвии, например, он может учиться только на латышском. Из своего опыта общения с беларусами в Литве могу сказать, что для них огромным плюсом является возможность отдать ребенка хотя бы на первых порах в школу с русским. Другой вариант, который надо развивать, – школы с английским языком обучения.

IT-специалисты начали стягиваться из Беларуси с 2017 года, когда Литва ввела так наз. «стартап-визы». Фото иллюстративное. Фото: telegram

- Если бы вы знали, как в Эстонии завидуют латышам, которым удалось заставить русских говорить по-латышски! Сейчас здесь, наконец, собираются упразднить, по крайней мере, образование на русском языке как источник сегрегации. Вот только от английского не откажешься!

- У всего есть своя обратная сторона… В январе этого года министерство юстиции Латвии послало запрос в Центр госязыка, что неплохо бы, наконец, подумать об использовании английского на том маршруте автобуса, который ходит из центра города в аэропорт. Потому что иностранные туристы не понимают, как купить билет и куда идет автобус. Так что, когда я говорю о «фишке», я имею в виду не какие-то уникальные идеи, а открытость миру, которая не отменяет местную национальную культуру. Когда появляется разнообразие цветов кожи, традиций, языков и культур, города обогащаются и лучше развиваются! А государственный язык и Праздник песни остаются на месте!

В автобусе, следующем из рижского аэрпорта в центр города, можно валидировать билет через QR-код, о чем сообщает надпись по-латышски. Фото: Tripadvisor

- Вы не раз писали о социальных задачах урбанистики. Тут очевиден феминистский след, по моим наблюдениям, не очень популярный в Балтии. Как, на ваш взгляд, городские власти могут влиять на снижение гендерной преступности? И видят ли они связь распространения феминистских идей и улучшения городской среды?

- Международный опыт показывает, что чиновники умеют слышать и воплощать идеи по повышению качества жизни женщины в городе, начиная с элементарной безопасности. Что касается рижских властей, то они пока не понимают важности этой проблемы. У меня был эпический разговор с одним из чиновников, который повторял: «Что за глупости, Евросоюз нам на такое денег не дает». Поэтому гендерный аспект в развитии города не учитывается. Хотя от инфраструктуры очень многое зависит.

Возьмите хотя бы освещение. В Риге сейчас в темное время суток в основном освещаются проезжая часть и пешеходные переходы. Это я, кстати, не про Таллинн, где ситуация намного лучше. В Риге люди ходят в подворотнях и дворах с фонариками. Но они ведь не спасут, если камер наблюдения нет, а бежать некуда, кроме подземного перехода, где уже настоящая западня. Другая опасность для женщин – общественный транспорт. В Латвии такой статистики не ведется, но исследования показывают, что женщины чаще, чем мужчины, чувствуют себя небезопасно в транспорте. Нам всем предстоит измениться, прежде чем домогательство, в том числе и на вербальном уровне, и нарушение дистанции будет считаться недопустимым.

Подземный переход на проспекте Виестура в северной части Риги. Фото: livejournal.com

- Уровень опасности резко возрастает на рынках, вокзалах и других транзитных местах. Вы однажды назвали «рижским центральным позором» ваш знаменитый рынок в ангарах для цеппелинов. В Таллинне центральный рынок – тоже то еще место. Почему с ними пока не удалось ничего сделать?

- Рынок должен выполнять несколько функций. Это не просто ассортимент товаров по лучшим ценам, но еще и баланс между разными группами покупателей. Если вы делаете рынок для людей с низкими доходами, он становится криминогенным, если для богатых – провоцируете социальное неравенство и джентрификацию. То есть люди с более низкими доходами будут вынуждены перебираться в другие места. Рынок – идеальный бизнес-инкубатор. Арендовать место на рынке проще, чем построить магазин. Быстро вошел – быстро вышел, если что-то пошло не так. Плюс рынок – это место, где проще приезжим интегрироваться в рынок труда. Они везут туда товары из своих стран и открывают этнические рестораны. На рынке меньше административных барьеров и меньше первоначальные затраты.

Панорама Риги еще без знаковых изменений городского контура. На переднем плане - ангары рижского рынка. Фото уже историческое - 2008 год. Фото: Caro / Oberhaeuser/Caro / Oberhaeuser

И наконец, современный рынок – он не только про торговлю, но и про времяпрепровождение. Центральный холл – отличное место, чтоб устраивать по выходным джазовый концерт для публики из гастробаров. Затем люди пойдут смотреть размещенную тут же выставку, а их дети - кататься на каруселях. Такие примеры есть: в Варшаве интересно реновировали рынок Hala Koszyki, в Роттердаме - Markthal, в Копенгагене - Reffen Food Market, в Лиссабоне - Time Out Market, в Лондоне - легендарный Borough Market.

Марктхал в Роттердаме - это огромный торговый зал, окруженный облаком квартир и офисов. Фото: Vyacheslav Prokofyev/Vyacheslav Prokofyev/TASS

А в Таллинне хорошо получился рынок у Балтийского вокзала. Центральный рынок у вас, насколько знаю, собираются приводить в порядок. Риге сложнее, потому что наш рынок просто огромный, инвестиции должны быть больше в разы. Плюс мы очень затянули: инфраструктура уже в совершенно разваленном состоянии, а плана действий, в отличие от Таллинна, до сих пор нет.