ИНТЕРВЬЮ ⟩ Полковник ВСУ Дмитрий Брижинский: в первые дни вторжения стрелять из Javelin мы обучались по интернету

В феврале 2023 года распоряжением президента Украины Владимира Зеленского главой Черниговской городской военной администрации был назначен Дмитрий Брижинский, в свое время командовавший 93-й отдельной механизированной бригадой «Холодный Яр», а сразу после начала полномасштабного российского вторжения возглавивший штаб обороны Чернигова. В беседе с журналистом Дмитрием Морозом полковник Брижинский рассказывает о том, как удалось обрушить путинские планы по блиц-кригу.

Заочно с Дмитрием Брижинским я познакомился где-то в 2019 году, когда делал материал на позициях 93-й отдельной механизированной бригады ВСУ во время одного из обострений на передовой. Во время записи репортажа группа офицеров приехала на позиции и, не обращая внимания на нашу маленькую группу журналистов, отправилась по своим делам. Мои сопроводители намекнули, что одним из офицеров был комбриг Дмитрий Брижинский, но взять интервью тогда у него мне не удалось.

Однако в памяти зафиксировался этот эпизод, так как от многих рядовых пехотинцев я слышал много раз, что не так часто непосредственно на передовой можно встретить командиров высшего ранга. Я как журналист ощущал, что в этой бригаде были рады представителям прессы всегда. И часто журналисты допускались на передовую даже в ущерб интересам командования бригады, в результате чего выходили репортажи без купюр, о реальном положении дел на передовой и в армии.

После 2021 года Дмитрий Брижинский как-то выпал из моего поля зрения, но я даже представить себе не мог, какую роль этот офицер сыграет в дальнейшей судьбе Украины, уже после начала полномасштабного вторжения. Когда я стал наводить справки о нем, то с удивлением для себя обнаружил Брижинского на должности главы Черниговской военной городской администрации, но, как оказалось, не так прост был путь к такому назначению.

- В феврале 2022 года вы возглавили штаб обороны Чернигова, город тогда в первые дни вторжения оказался практически в окружении, тем не менее, Чернигов выстоял. Каким образом в те дни удалось не пустить оккупантов в город?

- Во-первых, это благодаря тому, что пошли добровольцы. Тем личным составом, которым я оперировал, невозможно было это сделать; во-вторых, потому что первая танковая бригада ВСУ, к счастью, не вышла на те рубежи, на которые она должна была выйти, на границе. Они успели выйти только на окраины Чернигова, и тут встретили врага, под защитой города. И благодаря танкам, артиллерии первой бригады мы это сделали.

- Что вы имеете в виду, когда говорите: «Под защитой города»?

- Они использовали местность, где очень много рвов, и несколько дорог, которые заходят в город с севера, они проходят между этих рвов. И боевые порядки подразделения заняли между этими рвами.

Кроме того, у нас зашел инженерный полк из Новоград-Волынска, и мы начали рыть противотанковые рвы. К сожалению, только экскаваторами, которые были в этом инженерном полку. Местных тракторов было маловато. Но все равно, благодаря этому всему мы выдержали оборону.

- Если не секрет, каким количеством военных вы оперировали на тот момент?

- А я вам сейчас скажу, у меня с собой записи (полковник Брижинский достает из полки в столе папку с документами). Я сохранил документы первой важности. Это мой черновик. Меня практически за сутки назначили заниматься обороной Чернигова, поэтому я вот так делал свои записи в экстренном порядке. Вот, например, 22-й батальон национальной гвардии, 381 человек по списку, а по факту было 63 человека. 105-й пограничный отряд - 1313 человек, но это с учетом тех людей, которые находились на пограничных заставах. Национальная полиция Черниговского района - они давали цифру в 533 человека, а фактически это была рота «Корда» в 10 человек (спецподразделение полиции специального назначения), и рота особого назначения - 35 человек.

Дмитрий Брижинский на позиции 93-й бригады ВСУ в районе населенного пункта Желобок в Луганской области. Фото: Пресс-служба 93-й ОМБР ВСУ

- И когда вы увидели реальные цифры, о чем вы тогда думали?

- Я думал только об одном - дай Бог, чтобы ничего не случилось на нашем направлении. Я верил в то, что будет обострение на востоке, потому что Путин должен был достичь конечного результата на том направлении. Чтобы закончить начатое в 2014 году - пробить коридор в Крым. Я был абсолютно уверен в этом. Не может быть так, чтобы он остановился в полушаге от своей цели.

- У вас также, как и в Киеве, были очереди в военкоматы?

- Когда я был на пункте управления, мне позвонил командир бригады ТРО и сказал: у меня есть люди в моей роте охраны ТРО и еще полторы тысячи людей, куда их расставлять? Это за двое суток люди мобилизовались. Вот этими необученными людьми мы оперировали, к сожалению.

- Как вам удалось их всех вооружить? Ведь для такого количества людей необходимо было огромное количество вооружения и амуниции, ведь даже в Киеве тогда ощущался дефицит.

- Тогда первая танковая бригада помогла, СБУ, 119-я бригада тоже. Но их мы в основном стрелковым оружием вооружали (автоматами Калашникова). Потом мы начали готовить коктейли Молотова, но, к счастью, они не понадобились, к городским боям мы не перешли.

И потом, когда пошли первые образцы западного вооружения, это дало нам большей уверенности. Вот, например, мы заказывали РПГ-7, чтобы жечь бронетехнику.

- Страны Балтии тогда передавали Javelin и гаубицы в Украину. К вам что-то из этого вооружения попадало?

- Да, к нам поступили гранатометы NLAW, была одна противотанковая установка Javelin, которой умел управлять командир первой танковой бригады Леонид Хода, он очень хорошо знает английский язык. Пытались тогда наладить обучение, но не успевали, поэтому Хода сам с этой установкой передвигался. Но мы ее только один раз применили, и эффективно, а в основном были NLAW.

Основная наша проблема была в том, что мы учились на ходу. Никто ничего не знал, опыта не было, поэтому учились через интернет. Но с NLAW была проблема с аккумуляторами, многие не срабатывали. Когда люди отправлялись на позиции с этими гранатометами, то держали аккумуляторы присоединенными, но нужно было держать в тепле, чтобы он не разрядился.

- Я смотрел одно ваше интервью, где вы жаловались на местные элиты, которые в момент вторжения куда-то подевались все, а сейчас, когда угроза миновала, вручают друг другу ордена. Это правда так и было?

- Никого не хочу обидеть, но в первый же день вторжения ко мне в пункт управления пришел глава областной администрации Вячеслав Чаус и его заместитель Синенко. И потом ежедневно с ними мы в ручном режиме решали многие задачи. Да и в масштабах государства я хочу сказать, что благодаря среднему звену мы удержались.

Может быть, неэтично мне давать оценку действиям многих военных, но в отдельных местах, и мы знаем, в каких, мы понесли потери людей и территории только потому, что военное руководство действовало неуверенно. Вокруг Чернигова мы подорвали мосты, хватило времени заминировать. Люди взяли на себя ответственность, заминировать, подорвать мосты, и эти решения принимались решительно. Это также сдерживало противника.

Почему этого всего не сделали на юге? Многие сейчас говорят, что должна была быть команда президента и так далее. Нет, в уставах все четко прописано на этот случай. В обязанностях командующих оперативных командований определено, что они начинают действовать без указки сверху, без введения военного положения самостоятельно должны действовать. Мы все понимали стратегически, что те мосты - это ворота в Украину с Крыма. Я считаю, что это ошибка именно военного руководства.

И именно благодаря среднему звену, командирам рот, командирам батальонов мы продержались. Любой командир на своем участке ответственности знает, что необходимо сделать, чтобы задержать врага. На южном направлении было утрачено управление одной из бригад, и благодаря этому для русских была возможность подойти к Мариуполю с севера, со стороны Волновахи.

Мы же знаем, что Северодонецк держался очень долго, Марьинка и Авдеевка до сих пор держатся. Там были такие же позиции, но на отдельных направлениях неуверенность управленческого звена была катастрофической.

- Возвращаясь к событиям в Чернигове, можно сказать, что и люди, и военные тогда действовали как единый организм?

- Да, те, кто были патриотически настроены, те да, действовали как единый организм. Но были разные. Были и те, которые за тысячу долларов перевозили людей за речку. Мы вместе с СБУ и полицией этих дельцов разгоняли. Сейчас многие политики вешают себе на грудь ордена, но, понимаете, эвакуации фактически не было. План гражданской защиты не был введен в действие.

Где-то через неделю-две мы получили автобусы из Киева, чтобы эвакуировать людей. Сейчас медали за оборону Чернигова раздают всем подряд, но я же знаю, как это было. Мы не могли найти даже экскаваторщика. Один поработал день и убежал, другого нашли - одели на него бронежилет и каску, а он убежал.

Поэтому, как говорил генерал Виктор Муженко, начальник генерального штаба ВСУ с 2014 по 2019 годы, когда поднимут все документы, то очень многие легендарные станут совсем не легендарными.

- А то, что вы служили в первой танковой бригаде в 2014 году, помогло вам в 2022 году?

- Да, очень помогло, потому что я знал людей, знал практически всех командиров батальонов. Один из командиров батальона Александр Мороз даже приехал из-за границы и возглавил один из батальонов, где командир утратил управление. Тут благодаря тому, что командиры прошли АТО, у них не было вообще никаких тормозов в работе.

Хотя у меня были случаи, когда военные отказывались стрелять по колонне российской техники из-за близости к населенному пункту. А если эта колонна зайдет в Чернигов, какие будут жертвы?

Были даже случаи, когда силы специальных операций отказывались выполнять задания. Было тут пару групп у нас. Говорю, ребята, надо выйти вперед, а мне отвечают: нам надо подготовиться. Я им: вы понимаете, нет времени, сделайте засаду на тыловую колонну, бензовоз, чтобы у них пошел хаос, чтобы они начали бояться. Рядом с героизмом было очень много разных историй.

- Учитывая ваш боевой опыт, почему вы оказались на должности руководителя патронатной службы Черниговской областной военной администрации?

- Ну это история после того, как я был назначен командиром 58-й бригады. Я был в Кривом Роге, возглавлял штаб тактической группировки «Юг». Позвонил главком и поставил задачу возглавить 58-ю бригаду, там была потеря управления, они оставили Попасную.

Построение с награждением на День пехоты. Фото: Пресс-служба 93-й ОМБР ВСУ.

Была история, что русские сейчас сразу выйдут на Соледар, и мы потеряем Бахмут. А оттуда прямая дорога на Краматорск и Славянск. Я поехал, возглавил бригаду, надо было восстановить как-то боеспособность подразделения, это была временная должность. Потом меня назначили в штаб сухопутных войск, и по этой работе я много общался с главой областной государственной администрации, и он позвал меня к себе, потому что в Чернигове в руководстве не было на тот момент никого из военных. Это моя родная земля, потому я согласился на эту должность.

- Как вам удалось стабилизировать 58-ю бригаду?

- Я сейчас читаю воспоминания бывшего министра обороны США Джеймса Мэттиса. И вот он сказал, что бывает хороший морской пехотинец, его задача любить свое дело, но не бывает хороших офицеров, а если и бывают, то их бывает очень мало. Потому что хороший офицер заставляет хорошего солдата, своего друга и товарища идти на смерть, и они идут и погибают. Винят во всем, увы, офицера. Для этого надо морально быть готовым. И как ты будешь потом хорошим для солдат, хорошим для их родных, близких?

Еще до большой войны в 93-й бригаде мы обсуждали вопрос субординации, и личностные отношения никогда не приветствовались. Потому что во время постановки задачи ты оперируешь не именем и фамилией, а должностью.

- Я понял, вы жестко там навели порядок.

- Нет, я бы так не сказал. Ну, например, 18 мая я начал с того, что стал собирать количественный и боевой состав бригады - сколько подразделений находится на позициях. Вот 13-й батальон на позициях - 10 человек, 2-я мотопехотная рота – 78 человек, 3-я рота – 61 человек. Это то, что было на позициях. Все.

62 человека – отказники. 101 был не задействован. 322 человека было, а по списку - 619. То есть, полбатальона непонятно где. Еще в одном батальоне нашел 81 человека, а по списку - 456. Где остальные, командир батальона ответить не смог.

И я начал с того, что сказал танкистам привести свои танки в порядок, чтобы поддержать пехоту. Было два танка исправных. Я им сказал, ребята, если вы не приведете свои танки в порядок, я из вас сформирую стрелецкую роту, и вы будете останавливать танки уже с РПГ. И через две недели уже было 14 танков в строю.

После потери Попасной, в тот момент, когда я возглавил эту бригаду, Вагнер говорил, что они начали встречать подготовленную многоэшелонированную оборону. Потому что на май месяц в бригаде два батальона были не задействованы. Мы их вывели и заставили начать оборудовать линию обороны вокруг Бахмута.

Я применял те методы, которые должен применять каждый командир. Все должны работать на пехоту, на пехоту!

- Вот интересно, что вы были три года командиром 93-й бригады. В составе этой бригады вы освободили полтора километра украинской земли. В приоритете украинского государства тогда было замирение, успокоение войны. Как вам удалось пройти между капель, так сказать?

- Это была Новотошковка. Ежедневно мы отправляли отчеты о состоянии линии фронта, боевой состав и начертание переднего края. Ну а в штабах не всегда внимательно смотрели, где проходит передний край. Мы подавали информацию, вроде бы мы впереди, но по факту там нас еще не было. Через неделю снова подаем изменения по переднему краю. И эта территория вроде бы уже наша. А потом, когда старшее руководство уже привыкает к тому, что это территория наша, мы начинаем потихоньку туда продвигаться. Если там открывается огонь, то мы ничего не знаем, мы же на своей территории.

Это была хитрость, конечно, но это было вынужденно, потому что было необходимо поддерживать запал молодых офицеров, которые хотели воевать, развиваться. Все понимали, что надо что-то делать, получать боевой опыт.

- Но так можно спровоцировать большой конфликт, не так ли?

- Да. Это было у нас в Гранитном, когда впервые применили «Байрактар». Мы там перешли через речку, где Старомарьевка, мы ее освободили. И после этого очень серьезное обострение пошло. И откровенно скажу, у меня холодок пошел по спине. Когда я увидел, что танковый батальон разворачивается у противника, батарею «Градов» на новых позициях. Я подумал, неужели мы это спровоцировали тогда.

Скрин с экрана в штабе 93-й бригады. На фото результат первого боевого применения турецкого разведывательно-ударного беспилотного комплекса «Байрактар ТБ-2» (2021 год). Фото: Пресс-служба 93-й ОМБР ВСУ

- А «Байрактар» вы применили по этой причине?

- Мы применили, потому что на то время по всему переднему краю они применяли так называемую летучую батарею артиллерии. Они работали на гаубицах Д-30. Наши средства разведки вообще не засекали, откуда они ведут огонь.

Когда «Байрактар» начал вести наблюдение, мы еле нашли эту батарею. Они вели огонь на максимальной дальности. Она по нам била день, ночь. Мы применили по ним один раз днем, и второй раз ночью, когда они разворачивались на другой позиции. Я тогда обратился к генералу Александру Павлюку: надо применить ночью, чтобы они вообще вышли из равновесия. И тогда мы применили прямо в «Урал». Тогда мы применили легкие заряды, чтобы увеличить время патрулирования «Байрактара».

- Кажется, это тогда вы говорили, что видели с дронов тактическую картину такой, что можно было уже тогда идти и освобождать украинскую землю.

- Да, это когда мы увидели танковый батальон, который разворачивался. Благодаря «Байрактару» мы видели весь участок до границы от Гранитного. Там километров 60 было, вроде бы. Если бы был такой приказ - выйти на границу, то мы смогли бы выйти.

Тогда средства радиоэлектронной борьбы противника еще не сильно действовали, ПВО у них было еще не сильно серьезное на тот момент, поэтому это можно было сделать. Но как потом удержать рубеж, на который ты вышел? И какие последствия? Инициатива должна быть дисциплинированной. Не может быть инициативы вне общего замысла. Тогда никто даже не готовился к этому. Мы готовились к сдерживанию, а к освобождению никто не готовился.

- Какая ситуация сейчас вокруг города? Я слышал, что постоянно происходят диверсионные вылазки врага в ваших краях.

- Диверсанты постоянно лазят, особенно много их было в летний период, под прикрытием растительности. Но подразделений сейчас много здесь стоит.

Но здесь все зависит от того, какую стратегическую цель ставит перед собой Путин. Если это действительно полная оккупация страны, то, действительно, он может выйти на барьерный рубеж - реку Оскол. Построить там оборонный рубеж, как им дали это сделать на Запорожском направлении, где у нас захлебнулось контрнаступление, освободить оттуда войска и применить на другом направлении.

Это теория военного искусства, это необходимо рассматривать. Любая страна готовится к развитию самого плохого сценария, поэтому здесь необходимо обустраивать оборонные рубежи, иметь резервы, которые будут сдерживать наступление противника.

- Я задаю этот вопрос, потому что слышал, что россияне накопили около 20 000 солдат на вашем направлении.

- Ну, смотрите, 20 000 - это количество до двух дивизий максимум. Для дивизии задача по овладению городом практически невозможна для выполнения. Дойти до Чернигова им будет очень сложно, мы обустроили позиции, по ним будет вестись постоянный огонь. Но мы же понимаем, что эти силы в любой момент могут быть увеличены.

- В 2001 году вы окончили институт танковых войск. Вы тогда предполагали, что будете воевать с Россией?

- Нет, конечно. Россия всегда была дружественной к нам. Помню, был какой-то парад в Киеве. Группа русских солдат приехала в Киев на тот парад, и там солдаты были с боевыми наградами. И у нас было такое ощущение, что это же настоящие боевые военные, после войны в Чечне. Было ощущение, что это наши братья по оружию.

Но большую роль играет среда, в которой ты находишься. Это сейчас у нас есть генералы, которые не служили в советской армии, а на то время это фактически были однокурсники тех офицеров, которые были в России. Они съезжались на сборы выпускников.

Тогда даже стоял вопрос сокращения нашего университета обороны, и уже первые офицеры обучались в московской академии. Один мой сослуживец, который обучался в этой академии, рассказывал мне, что они создавали такие условия, что украинцы тогда были в восторге, какой уровень уважения был у них к военным. Сама академия, где они обучались, вся была из мрамора. Если сравнить наши учебные заведения на то время, то ощущалось такое унижение. Мол, вы там никто, а давайте к нам. И в то время стоял вопрос, чтобы у нас расформировать все учебные заведения и обучаться на их базе.

Полковник ВСУ Дмитрий Брижинский 

• Родился 3 июня 1980 в городе Сновск Черниговской области.
• В 2001 году окончил Харьковский институт танковых войск по специальности «военные науки».
• В июне 2014 как командир батальонно-тактической группы 1-й отдельной танковой бригады на базе механизированного батальона отправился воевать на Луганское направление в районе населенного пункта Счастье.
• С 2017 по 2019 годы был начальником штаба и первым заместителем командира воинской части 58-й отдельной мотопехотной бригады ВСУ
• В 2019-2021 годах командовал 93-й отдельной механизированной бригадой «Холодный Яр».
• В феврале 2022 г. после начала полномасштабного российского вторжения возглавил штаб обороны Чернигова.
• В мае-сентябре 2022 года возглавлял 58-ю отдельную мотопехотную бригаду им. гетмана Ивана Выговского.
• С октября 2022 возглавлял патронатную службу аппарата Черниговской областной военной администрации.
• В феврале 2023 года распоряжением президента Владимира Зеленского назначен главой Черниговской городской военной администрации.