Известный производитель молочных продуктов закрывается. Что же случилось?

Владелец хутора Паюмяэ Вильяр Вейденберг прекратит производство молока и изготовление продуктов из него. Фото: Teele Üprus

Хутор Паюмяэ, одна из самых известных небольших органических ферм в Эстонии, планирует 31 мая загрузить последний фургон, и на этом ферма прекратит производство и переработку молока.

Вильяр Вейденберг, владелец фермы, открыто рассказал изданию Maa Elu, как все дошло до этого: начиная с отсутствия инвестиционных возможностей, проблем с рабочей силой, чувствительного к ценам клиента и заканчивая сильным стрессом, который сопровождался приступами паники по ночам.

– Такое решение, конечно, не – из числа простых. Что заставило вас решить закрыть ферму?

– Если немного вернуться в прошлое и попытаться очень кратко подвести итог, то в 2018 году мы сделали большую инвестицию и открыли новый маслодельню, стоимость которой на тот момент составляла 1,2 миллиона. Это было крайне необходимой подвижкой, поскольку старая нуждалась в замене. Однако с годами расходы неожиданно возросли, и все пошло не так, как мы планировали.

Однако, поскольку в маслодельню были вложены крупные инвестиции, сделать необходимые инвестиции в новый коровник и оборудование уже невозможно. Однако машины старые, а хлев разваливается. Видно, что продолжать так долго невозможно.

Вообще-то на самом хуторе сейчас дела идут хорошо, счета оплачены, работники получают зарплату. Но если посмотреть на цифры, то кажется разумным закончить сейчас, чтобы не пришлось раздавать всю землю и леса банкам, чтобы ферма физически осталась. И, возможно, в будущем я смогу сделать здесь что-нибудь еще интересное, если возникнут идеи.

– Означает ли это, что товары Pajumäe больше не будут доступны в магазине?

– Да, на данный момент это так. У меня были длительные беседы с разными людьми, где мы обсуждали всевозможные варианты: стоит ли увеличить производство, сократить количество продукции, повышать цену продукции. Но эти вещи не решают главной проблемы. Видно, что в ближайшем будущем инвестиционного потенциала не будет.

– А вариант покупать молоко?

– Я изучил и этот вопрос тоже, но местного органического молока негде взять. Осенью, когда школы получили господдержку на органическое питание, я обошел всех эстонских производителей, стремился докупить еще молока. Поскольку товары востребованы, просто цена не такая, какая позволила бы мне поддерживать производство. Но у всех производителей надежные договоры, и с таким маленьким предпринимателем, как я, неудобно иметь дело.

Я также обсуждал вопрос о повышении цен, но затем поставщик школьного питания сказал, что, если вы поднимете цену, нам придется посмотреть, сможем ли мы найти ее дешевле в другом месте. Например, Saaremaa Piimatööstus делает это гораздо эффективнее и дешевле, чем я здесь при своих небольших масштабах.

Интересный факт, на который также указал поставщик школьного питания, заключался в том, что если цена сильно вырастет, в качестве одного из вариантов они могут уменьшить процент органических молочных продуктов и увеличить его, например, количество овощей, чтобы соответствовать требованиям к общему проценту для получения субсидий на органическое школьное питание.

– А поднять цену в обычном магазине?

– С повышением цены есть несколько загвоздок. Я достигну уровня текущих расходы догоню, но они снова вырастут. Цена в любом случае пришлось бы повышать, это неизбежно.

У меня есть опыт в этом. В прошлый раз, когда цены поднимали все, мы подняли цену на 15%, и для потребителя это не стало проблемой. Но до этого, в 2020 году, была такая же ситуация, как и сейчас, общего роста цен не было, и я повысил цену на 7%. В результате продажи упали на 4%.

– И нигде не видно хороших решений?

– Я тоже задумалась об этом с такой точки зрения: моя жена логопед, ее вклад в общество важен, ее ценят и она также получает за это достойную зарплату. Я сам занимаюсь этим здесь уже 15 лет, вкладываюсь изо всех сил, и все это как будто тоже является важным вкладом в общество, но все это дается непомерными усилиями, и в результате сводишь концы с концами. По-моему, я хозяйничаю настолько хорошо, насколько только могу!

Когда мы вместе с экспертами анализировали финансовое положение фермы, мы пытались найти такие места, где можно было бы сэкономить. Но их нет. Все максимально оптимизировано, кредиты получены на очень выгодных условиях. Все, что могу сделать сам, я делаю сам: я бухгалтер, прораб по газовому монтажу, пробоотборник почвы и воды, сборщик данных по контролю производительности. Я прошел обучение всему этому, чтобы можно было экономить на заказе специалиста.

Нам приходилось экономить и за счет будущего, парк техники не обновлялся, хлев не ремонтировался.

Одной из причин важности сохранения небольшой фермы является продовольственная безопасность. Если построить крупное производство в центре Эстонии и там, например, отключится электричество, довольно много людей останутся без еды и работы. По сравнению с этим большое количество мелких фермерских хозяйств способны обеспечивать продовольственную безопасность. Но производство таким способом обходится дороже.

Таже имеет значение социальный аспект – я знакомлю людей с тем, кто такая корова и как производятся молочные продукты. На крупном производстве не бывает так, что человек посмотрит в окно и увидит весь процесс.

– Иногда складывается впечатление, что наше общество не ценит местную еду и ее важность, и это на самом деле проблема.

Да, я тоже задумывался о том, не в системе ли наша проблема. Но, с другой стороны, можно думать, что система работает именно так, как предусмотрено. Общество подало сигнал, что нам и не нужны сельскохозяйственники. Хорошо, когда есть продовольственная безопасность и дети могут ездить в деревню. Но если этого не будет, тоже ничего страшного. И затем следующим шагом будет то, что меньшие исчезнут, а останутся самые крупные. Возможно, своим решением я и смогу поднять здесь дискуссию и через представителей фермеров спросить общество, действительно ли вы считаете, что это правильный путь.

– Каковы будни и заботы мелкого производителя?

– Я ведь и решил заниматься чем-то достаточно сложным. Молочное производство – одна из самых сложных отраслей сельского хозяйства. К этому добавляется выращивание зерновых, которое сопровождается погодными рисками и, как видно на примере прошлого декабря, еще и неопределенностью в отношении субсидий. А потом я хочу при всем этом не только делать хорошие продукты, они могли бы еще и продаваться.

Большая проблема при этом в том, что я здесь выполняю работу за трех человек, а зарплату получаю за одного

Большая проблема при этом в том, что я здесь выполняю работу за трех человек, а зарплату получаю за одного. Я не могу нанять, например, отдельного маркетолога, доход не позволяет.

Также существуют проблемы, связанные с рабочей силой, когда сотрудники болеют или становится необходимо найти нового. Ведь я тоже хочу постараться и для того, чтобы сотрудники получали достойную зарплату.

Так что с учетом всего вроде бы и удается более-менее выйти в ноль, но стресс такой большой. Тогда начинаешь задумываться, что мог бы выполнять работу, которая причиняла бы меньше стресса. Потому что если его становится слишком много, то отпадает желание этим заниматься. Ты уже не смотришь на хлебное поле таким взглядом, что ах какая красота, а беспокоишься о том, выйдет ли комбайнер на работу, будет ли работать машина и т. д.

Раньше, по крайней мере, зима была более спокойным временем, но в этом году мы были лишены и этого спокойствия, потому что каждый раз, когда шел снег, мы, затаив дыхание, переживали, будет ли у нас электричество или нет.

– Хутор основали ваши родители, от которых вы унаследовали его почти 15 лет назад. Как так получилось?

– У меня не было четкого плана, что делать после окончания средней школы. Отец посоветовал мне поступить в Университет естественных наук, и я закончил его по специальности производство и сбыт сельскохозяйственной продукции. И я очень рад, что сделал этот выбор. Я завел много хороших знакомств, а также получил хорошее образование, которое очень подходило к этому хозяйству. Параллельно я работал еще и в тогдашнем Сельскохозяйственном и продовольственном департаменте, это была моя единственная так называемая работа за зарплату, но как-то естественно дело пошло в сторону фермерства.

– Была ли это плавная передача хозяйства от отца к сыну?

– Да, так и было. Я слышал истории о том, как старшее поколение не позволяло молодым людям действовать, но для меня все это сложилось это очень хорошо.

Отец при каждой возможности подчеркивал, что в хозяйстве должен быть все-таки один хозяин, и это я

Отец при каждой возможности подчеркивал, что в хозяйстве должен быть все-таки один хозяин, и это я. Конечно, он всегда поможет советом, если это необходимо.

– Но что теперь думает отец о закрытии фермы?

– Я как раз только что вернулся после разговора с отцом. И как бы это ни было удивительно, ему не нравится идея закрытия фермы. Ведь это дело его жизни. Я, конечно, пытался объяснить, что хороших вариантов нет, но он видит только вариант, чтобы продолжать. К сожалению, других хороших идей, которые можно было бы выдумать, нет.

К счастью, мать оказалась на удивление понимающей.

Но не только мой отец, но и другие говорили, что я приложил к этому столько усилий, что как я могу теперь остановиться. Но мне кажется, что эти вопросы возникают тогда, когда уже не осталось веских аргументов.

Отец на самом деле все сделал очень хорошо. Он сам мне говорил, что для него очень важно, чтобы дети выросли и получили хорошее образование. Это могло бы быть чем-то, чем можно гордиться. И что он дал мне эту возможность.

– Считаете ли вы, что достаточно реализовались здесь?

– Да, это все годы, они же продлили жизнь хутора. Я сделал это, потому что хотел это делать, и я развивался и наслаждался процессом. Но сейчас ситуация изменилась, и здесь я не согласен со старшим поколением в том, что надо много работать, и вашим детям это понравится. Или что дело нужно сохранять, неважно, какой ценой.

– А ваша собственная семья, что они думают?

– Ну, они рады, что наконец-то получат меня обратно.

Возникли приступы тревоги и ночные пробуждения

До сих пор я открыто не особо рассказывал о своем психическом здоровье, которое начало ухудшаться в конце прошлого года. Возникли приступы тревоги и ночные пробуждения. Я стал очень поздно ложиться спать, чтобы не просыпаться среди ночи. Потому что, если проснешься ночью, ты больше не заснешь. Ты вроде и знаешь, что с тобой ничего не случится, но охватывает страх, даже паника. Так и пытаешься как-нибудь выйти из этого до утра – когда снова всходит солнце, становится легче.

Но сейчас, к счастью, этого нет. Я считаю, что мое решение и надежные знания спасли ситуацию. Я чувствую себя хорошо, дееспособным и радостным!

– На хуторе Паюмяэ работают четырнадцать человек, они уже осведомлены о плане?

– Да, знают. У многих навернулись слезы, когда они услышали эту новость. Это самое сложное: у меня есть сотрудники, которые работают здесь более 20 лет.

Хутор Паюмяэ

1989 год – Восстановление возвращенного отцовского хутора. Основали питомник и начали и выращивание роз.

1990 год – Создание дойного стада, первых телят привезли из Тихеметса на заднем сиденье «Жигулей».

1993 г. – на хуторе Паюмяэ построен первый в Эстонии холодный хлев.

1998 г. – Начинается российский кризис, и низкая цена на сырое молоко вынуждает приступить к самостоятельной переработке молока. На хуторе производятся первые йогурты и творог.

2001 г. – Производство молока получает удостоверение органического производства.

2010 г. – Предприятие Pajumäe talu получает звание лучшего производителя органической продукции.

2012 г. – Хозяйству присвоены звания «Хутор года» и «Производственное хозяйство года».

2015 г. – завершено строительство сырного погреба, начато производство сыра.

2018 г. – Завершено строительство новой маслодельни.

Источник: сайт Pajumäe talu.

– Как на самом деле выглядит процесс закрытия фермы? Будут ли выполнены взятые до сих пор обязательства и сможете ли вы выйти из бизнеса достойно и с прямой спиной?

– Ну, мне вообще-то в данном случае хорошо говорить, потому что мне повезло во всех отношениях: хутор я ведь получил просто так, опять же, я могу просто уйти. Я могу сказать честно и с прямой спиной, что я заканчиваю так, что все счета, кредиты и зарплаты были оплачены. Но это только благодаря тому, что рядом находится лес и земля, что очень поддерживало ферму на протяжении многих лет.

В этом смысле я не буду разрушать ферму, но производство молока, конечно, прекратится.

Мне еще предстоит продать кое-какие вещи, но то, что я унаследовал от отца, останется. В этом смысле я не буду разрушать ферму, но производство молока, конечно, прекратится. Мне придется продать несколько земельных участков, которые я приобрел за последние десять лет, и, конечно, технопарк и животных. Но при этом все должно выйти в ноль.

Все здания останутся. Продавать оборудование маслодельни я пока тоже не планирую, потому что, возможно, у меня появится новая интересная идея для производства здесь, или кому-то другому придет хорошая идея. Я открыт ко всему!

Строительство такого маслодельни в настоящее время обходится почти в 1,5 миллиона евро, возможно, кто-то заинтересуется тем, чтобы приехать сюда и действовать. Я сам не представляю сейчас всего, что можно было бы сделать здесь. И с хлевом то же самое, возможно, кто-то взглянет на это здание совсем другими глазами.

– У продукции хутора Паюмяэ есть солидная клиентура, в том числе президент Тоомас Хендрик Ильвес, который никогда не скрывал своей поддержки. Есть ли на рынке заменитель вашей продукции?

– Скорее, никого близкого ко мне по размеру нет. Еще есть Saidafarm, но они тоже открыто озвучивали свои мысли о закрытии. Также и хутор Метсавенна, но они больше ориентированы на производство сыра. На Сааремаа есть Saaremaa Piimatööstus и Delifood, которые также производят органические продукты. И Nopri, это не органическое производство, но похожее по стилю. В любом случае, желаю всем только успехов!

– Что вы хотите сказать потребителям вашей продукции?

– Всегда требуйте в магазине эстонские и почему бы и не органические продукты. Если у вас есть возможность делать подобный выбор, это очень важно для производителей.

– Когда двери маслодельни Pajumäe talu закроются навсегда?

Я подумывал про дату в районе 31 мая. До тех пор предстоит действовать еще почти четыре месяца. Самое главное, чтобы животные не покинули ферму слишком рано или слишком поздно. Для этого предстоит здорово потрудиться.

– С экономической точки зрения имело бы смысл сразу остановиться, но и о партнерах по сотрудничеству тоже надо подумать.

Так что, если кто-то интересуется органическим скотом или технологиями, есть хороший шанс получить что-нибудь здесь.

– И что вы собираетесь делать 1 июня?

– Ну, я собираюсь куда-нибудь на пальмовый остров с огромными пачками денег (смеется). Но нет, я не могу себе представить. Для меня это все же чувство освобождения.

Я могу думать, что как следует отдохну, но в какой-то момент я, вероятно, начну нервно ходить по комнате, размышляя, что мне делать дальше. Я постараюсь продержаться хотя бы это лето, чтобы не переутомляться, а отдыхать. Тогда уже буду смотреть дальше.

– В каком направлении движутся мысли?

– Что ж, пакет моего опыта вполне приличный. Здесь я научился русскому языку, общению с людьми, управлению компанией. Я могу использовать свои бухгалтерские навыки, мне нравится это делать.

И еще есть некоторые мысли. Я полушутя подумал, что мне стоит выступать со стендапом о забавных происшествиях на хуторе. Я также занимался сольным пением, но это было бы хобби.

Скорее, вопрос о том, с помощью чего я буду зарабатывать деньги. Наверное, преждевременно говорить, что я здесь больше не буду активен. Ведь если будут соответствующие ресурсы и возникнет хорошая идея, было бы интересно.

Молодые фермеры также классные, веселые и умные люди, с которыми приятно проводить время. Поэтому, возможно, стоит в каком-то смысле продолжать быть фермером. Или, если выразить это через призму юмора, их можно было бы обучить тому, как закрыть свою компанию.

– Полагаю, именно такое горько-сладкое чувство сейчас вас и наполняет?

– Да. Я не могу сказать, что мне не жаль. Хорошо приезжать на ферму и видеть, как работают люди и как все складывается. Но стресс, который приходит с этим, делает это трудным, плюс осознание того, что нет возможности инвестировать в будущее.