/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
Теплый конец февраля, который в наших широтах еще ничего не значит, заставил коммунальные службы приступить к уборке гранитной крошки с тротуаров и дорог. Пожалуй, они правы: столько снега, сколько было, уже не выпадет (тьфу-тьфу), а россыпи мелкого щебня пополам с мусором - это совсем не то, что делает городскую среду дружественной. И вообще, не стоит ли снова задуматься, насколько хорош этот способ повышения безопасности пешеходов?
Когда я несколько лет назад ощутимо раскроил себе руку, навернувшись на таллиннском льду, покрытом гранитной крошкой, то впервые задумался, что это, может, и не очень прогрессивно. Я тогда жил в другой стране, которую теперь не принято называть в приличных домах. Там было популярно представление, что прогрессивный, экологически осознанный Европейский союз пользуется зимой гранитной крошкой. Это намного лучше химических реагентов, от которых на дорогах слякоть, а обувь вспучивается и разваливается на глазах.
И вот я иду такой, ободранный о гранитную крошку, и думаю, что надо бы о ней подробнее почитать, навести справки. Не то чтобы я ужасно обиделся на гололед или муниципальные службы Таллинна – уж они-то всегда делали для моей безопасности, что могли. Просто как-то усилилась личная мотивация. Я пришел домой, забинтовался, как сумел, и сел смотреть, что пишут о таком насущном предмете.
/nginx/o/2017/02/19/6356479t1h6819.jpg)
И я прочел, что эффективно это антигололедное средство только на дорогах с постоянным снежным накатом. На автострадах же крошка вызывает «роликовый» эффект, удлиняющий тормозной путь. Что от нее на асфальте образуется колея. Что в крупных городах, где есть метрополитен и большие торговые центры, мелкие фракции застревают в подошвах и попадают в ленточные механизмы эскалаторов. Ясное дело, эта дискредитация гранитной крошки была заказана компанией, распространявшей антигололедные реагенты! Но что-то в этих грозных нашептываниях все-таки было.
В моем таллиннском детстве тротуары неизменно посыпались песком. Это было достаточно эффективно в плане безопасности: песок давал уверенное сцепление с дорогой. Хуже было с чистотой и опрятностью: грязные следы на лестницах, мерзкие бурые тряпки у дверей, о которые следовало вытирать ноги, чтобы «пощадить коврик» (призыв старшего поколения), вот это все. Вдобавок после высыхания вешних вод песок превращался в самую банальную пыль, и спасу от нее не было уже до зимы. Улицы поливались машинами, но дворников со шлангами я видел только на старых картинках и в кино.
/nginx/o/2024/02/29/15919225t1hf597.jpg)
Потом песок начали смешивать с солью, и это было худшее решение из всех возможных. К исправной грязи, взмывающей по весне в воздух, прибавились потеки на обуви. При желании в них можно было разглядеть контуры северного сияния, но это было слабое утешение. Хорошо, что и времена были бедные настолько, что в хорошей обуви почти никто не ходил. А кто ходил, тот сразу из машины переступал на чистый участок тротуара перед входом в ночной клуб, казино или ресторан. И это был точно не я.
Гранитную крошку в Эстонии производят, хотя гранит на нашем берегу Финского залива не добывается. В этом преуспевают северные соседи, которые на граните живут. Крошка в Таллинне могла появиться только в более зажиточные времена. Десять лет назад она уже точно была и удивления не вызывала. Не поручусь, что видел ее здесь в год перехода на евро, а зимой 2014 года помню стойкое ощущение, что теперь тут – совсем как в Хельсинки. Было это аккурат перед аннексией Крыма, сильно пошатнувшей уверенность, что скоро так будет везде.
Мифология, популярная в стране, которую больше нельзя называть, гласила, что в «Финке» (что за мерзкое слово!) крошку собирают, промывают и потом используют повторно, потому как она дорогая и достаточно прочная. Тем не менее, эти рассказы напоминают отзывы советских граждан о загранице, где якобы все только тем и заняты, что трут асфальт щетками со стиральным порошком. Я имею в виду, что где-то и в каких-то ситуациях это и делали, но систематической и повсеместной практики промывки крошки попросту не может быть. Это дорого настолько, что такое может себе позволить только тот, у кого нет другого выхода.
А пока есть, где купить крошку, ее будут исправно собирать и по примеру Финляндии и Швеции выбрасывать на свалку. Что приводит к окаменению почвы и прочим побочным эффектам. Затормозить их может разве что создание террикона, из которого можно будет брать хотя бы щебень мелкой фракции, необходимый для строительства дорог. И то не факт, что не просеянная от мусора порода будет хорошо скрепляться и держать дорожное полотно со всеми его нормами амортизации.
В богатых или, по крайней мере, расточительных странах иногда используют мраморную крошку. Звучит поистине святотатственно, однако с точки зрения физических свойств это наилучшее решение. У мрамора высокая теплоемкость, поэтому он плавит лед, медленно погружается в него и надежно предотвращает падение пешеходов даже на самой опасной, например, наклонной поверхности. А поскольку мрамор в основе известковый материал, то в конце концов он таки стирается в пыль, и его можно смыть в ливневую канализацию без риска ее засорения. Которое происходит при попадании туда гранитного щебня.
Все сказанное здесь вовсе не означает, что гуманитарий осмелился учить коммунальные службы. Просто даже самые прогрессивные решения иногда стоит осмыслять в режиме их перспективного преодоления. Потому что на каком-то этапе издержек от них становится больше, чем пользы. Мелкая фракция, которая хрустит и упруго разбегается из-под ног в конце каждой зимы, напоминает о том, что городу надо думать, не останавливаясь.