Марью Лауристин: недоверие русских – от недостатка общения с эстонцами, а у эстонцев сильны неприятные воспоминания

• Взаимному недоверию между общинами поможет исчезнуть общая школьная скамья
• Школам предстоит переход не только на эстонский язык, но и на эстонский стиль образования
• Многие нынешние страхи эстонцев питаются памятью о советском прошлом

К началу марта был подготовлен очередной мониторинг интеграции эстонского общества, традиционное исследование, изучающее интеграционные процессы, проведенное по заказу Министерства культуры социологической фирмой Kantor Emor. О том, принес ли новый мониторинг какие-то неожиданные результаты, и какими на его основании видятся перспективы сплочения общества, в студии Rus.Postimees рассуждала социолог, профессор Тартуского университета, один из авторов исследования Марью Лауристин.

Выдержки из беседы:

- Новый мониторинг показал, что переход на эстонское образование поддерживает большинство как эстонского, так и неэстонского населения страны. Означает ли это, что большинство неэстонцев осознали невозможность быть успешным в Эстонии без знания эстонского, что эти люди твердо видят будущее для себя и своих детей в Эстонии?

- Да, я думаю, что в значительной мере это так. Исследования показывают, что успешная карьера в Эстонии связана с тем, насколько люди чувствуют себя в Эстонии своими. С тем, насколько они знают эстонское общество. От этого зависят возможности выбирать для себя лучший карьерный и лучший жизненный путь.

Все это нельзя выучить по книжке или узнать из русскоязычной газеты. Для этого нужно общаться, необходимо общение между людьми. И все мы знаем по своему опыту, что школьные контакты, контакты в университете играют очень большую роль в том, как складывается у людей и карьера, и жизнь.

То, что у нас так долго сохранялась сегрегация школ, означает, что у двух общин были и одноклассники разные, и разное отношение, допустим, к тому, учиться ли дальше в эстонских университетах. Если я выскажусь с позиции Тартуского университета, то я могу подтвердить, что из русских гимназий к нам идет учиться втрое меньше выпускников, чем могло бы, если смотреть на пропорции в составе населения.

Я думаю, что именно в этом моменте теперь и должна произойти самая большая перемена. В эстонские университеты начнут приходить ребята совершенно вне зависимости от того, какой у них домашний язык.

Потому что ведь речь не идет о том, что они просто будут знать, как говорить о физике или астрономии по-эстонски. Важны и склад общения, и те знания, которые получаются не из учебников, а из всего контекста, из окружения, из того, о чем говорят в школе. Все эти неформальные знания могут приходить только вместе с совместным обучением.

Это не будет просто учеба на эстонском языке. Это эстонское образование, это эстонский стиль образования. Эстонский стиль отношений между учителями и учениками. Мы ведь делали и исследования школьной культуры, и выяснилось, что школьная культура в эстонских школах куда в большей степени поддерживает самостоятельность учеников, их смелость самим делать выбор. Так что тут речь еще и о социальных умениях, которые тоже очень нужны, чтобы продвигаться в жизни.

Я согласна с теми высказанными в ходе нашего мониторинга большими ожиданиями от этого перехода, когда он будет действительно реализован, что произойдет, конечно, не завтра, не сразу. У нас действительно в обществе есть различия, от различий в зарплатах до различий в профессиональных карьерах, различий в возможностях самоутверждения. Эти различия должны сойти на нет.

- Исследование показало, что самым большим барьером на пути к интеграции, ставшим еще выше на фоне российской агрессии против Украины, остается взаимное недоверие между эстонской и неэстонской общинами. Чье недоверие сильнее?

- Сейчас явно больше недоверия идет с русской стороны. Если посмотреть на ответы на наши вопросы о доверии к очень разным институтам эстонского общества, то уровень недоверия у людей, которые общаются только на русском языке и только со своими русскоязычными друзьями и знакомыми, значительно выше общего фона.

Конечно, и среди эстонцев сейчас очень много недоверия, причем вовсе даже и не к русским, а, например, к правительству. Но даже если эти линии недоверия идут параллельно, то у русского сообщества эта линия находится выше.

У эстонцев существует боязнь перед тем, что вдруг решать какие-то вопросы в эстонском обществе будут люди, которые не знают ни эстонского языка, ни самого эстонского общества. Мне кажется, этот страх понятен. Мы прожили в таком обществе пятьдесят лет, когда все делопроизводство велось на русском, начальство было русское, и это было не самое приятное время для эстонцев.

Конечно, я не хочу сказать, что нынешнее русское сообщество - это прямое продолжение того времени. Но ведь легко понять, что подобный страх остается. Я думаю, что он исчезнет, когда все вместе будут учиться и все будут сразу знать друг друга. Вместе будут учиться в университетах. Контекст у всех станет одинаковым.

Так что с одной стороны сейчас на ситуацию влияет отзвук прошлого. А с другой стороны на нее влияет и вот эта самая жизненная разрозненность, которая так долго у нас продолжалась.

- Исследование показало, что с тем, что война разрушила привычный безопасный мир, в котором мы жили, согласны 73 процента жителей Эстонии, в том числе 63 процента жителей-неэстонцев. Говорит ли это о единстве эстонского общества в вопросе отношения к российской агрессии? Или кто-то может быть против войны, но не винить в ней Россию?

- Вы сейчас как бы сложили вместе два разных вопроса, и одного из них мы в исследовании не задавали. Мы спрашивали именно о том, в какой степени война разрушила вот это безоблачное существование.

Но давайте все-таки вспомним, что если посмотреть на российскую пропаганду, то там ведь вообще о войне не говорится. Там есть «специальная операция». И если в Эстонии человек вообще откликнулся на такую постановку вопроса, изменила ли война его жизнь…

- Это означает, что он, по крайней мере, согласен с тем, что это именно война?

- Да, именно. Он согласен с тем, что война - это война, и я считаю, что это очень важно.

- Более сорока процентов неэстонского населения поддерживает действия эстонского государства по поддержке Украины и готово в случае необходимости защищать Эстонию, такая же часть этой общины занимает обратную позицию. Если эстонскому обществу и может грозить раскол, то линия этого раскола пройдет не по национальному признаку, а по ценностному?

- В эстонском обществе мы уже сейчас видим целый ряд разных расколов. Или, скажем, трещин. Если мы посмотрим на наше политическое поле, то размежевание стало очень острым. И оно касается и русскоязычного населения. Если мы посмотрим на тех русских, которые голосовали за центристов, то стало ясно, что у многих из них вторым выбором оказалась EKRE. У тех, кто настроен протестно. Так что и тут видно, как этот раскол и размежевание происходит на политическом поле.

Что касается не политических моментов, то, думаю, что тут размежевания нет. Ощущение идентичности, при которой человек связывает себя именно с Эстонией, имеет высокие показатели и у тех жителей, кто отвечал на вопросы на русском языке. Эстонский идентитет подтвердили у себя около 80 процентов участников опроса из числа неэстонцев.

Это тоже подтверждает, что раскола нет. А наличие у людей разных стилей жизни, разных ценностей - это нормально для демократического общества. Так что я согласна с вами: нынешняя ситуация более выпукло показывает именно ценностную сторону. И я думаю, что в какой-то степени это хорошо.

Смотрите запись полной версии беседы!