/nginx/o/2023/05/16/15326174t1h876c.jpg)
На прошлой неделе были обнародованы материалы очередного мониторинга интеграции эстонского общества. Изучивший этот документ публицист Андрей Кузичкин предлагает подвергнуть ревизии саму стратегию интеграции - как иллюзорного и плохо связанного с реальной жизнью проекта. Вместо него автор предлагает сделать ставку на развитие сотрудничества и формирование доверия между эстонской и русской общинами.
Результаты свежего социологического исследования о политических предпочтениях и жизненных ориентирах эстонского большинства и русскоязычного меньшинства в Эстонии широко комментируются и интерпретируются. Тартуские ученые в очередной раз подтвердили, что русское сообщество Эстонии неоднородно и по-другому, чем эстонцы, относится к переводу образования на эстонский язык обучения и к готовности защищать Эстонию от российской агрессии.
Думаю, такие результаты никого не удивили. Но лично мне кажется удивительным, что эстонское государство использует подобного рода исследования как инструмент для замера степени и успешности процессов интеграции. Убежден, что интеграция русских и эстонцев в единое государство - это химера и ложно понятая цель. Попробую объяснить, почему.
Некоторые комментаторы уже отмечали, что интеграция - процесс с двусторонним движением. Это совершенно верное замечание! Если мы посмотрим в толковых словарях, что значит «интеграция», то узнаем, что так называют совмещение разных частей в единое целое. Если речь идет о государственном устройстве - это федерация (США, Россия, Индия, Бельгия, ФРГ, Испания) или конфедерация (Швейцария), где носители разных языков и культур, длительное время проживающие на одной территории, создают единое государство с центральным управлением.
При этом административно-территориальные образования в составе государства пользуются широкой автономией, имеют собственные конституции и используют несколько государственных языков. Идет ли речь о создании в Эстонии русской автономии? Уверен, что нет! Раньше это было просто неуместно, а сегодня - критически опасно, если учитывать политику Кремля, намеренного взять под защиту не только граждан России, но и все русские диаспоры за рубежом.
Можно ли называть интеграцией реформу школьного образования? Да. Но только в том случае, если будет создана единая школа Эстонии, где наряду с эстонским языком преподавание половины предметов ведется на русском языке. Однако цели проводимой реформы прямо противоположны. Кроме того, министр образования и науки Кристина Каллас сказала, что 1 сентября во все 1-е и 4-е классы русской школы должны прийти преподаватели, владеющие эстонским языком. Вот если бы она сказала «владеющие эстонским и русским языком» - это бы называлось интеграцией. Но об этом речи не идет.
Тогда, пожалуйста, не вводите в заблуждение и не наклеивайте ярлык «интеграция» на процессы эстонизации образования. Нужно быть честным и называть вещи своими именами. Тем более что в этом нет ничего предосудительного: перевод школ на единый образовательный стандарт на базе государственного языка - путь правильный и единственно возможный в унитарном государстве, каким является Эстония. Другое дело, что на этом пути всем предстоит набить немало шишек, потому что есть риск, что русские школы превратятся в конвейер по производству выпускников, которые наполовину владеют эстонским, а наполовину - русским, но ни один язык не знают хорошо.
Я в своей педагогической практике встречаюсь с таким явлением постоянно. Конечно, в свое время существовал даже руссенорск - русско-норвежский язык. Это примитивный сленг моряков и рыбаков. Но veneesti keel - совсем не то, что нужно для прогресса Эстонии.
И вот здесь самое время поговорить, а какого результата правительство и политики хотят достичь по итогам так называемой «интеграции»? Какова модель идеального эстонского государства в их представлении? Если речь идет о том, что все русские должны получить образование на эстонском языке и стать лояльными гражданами Эстонии, боюсь, что предложенные реформы такой результат не гарантируют.
Социологи в очередной раз подтвердили, что владение эстонским языком и паспорт гражданина Эстонии в кармане не обеспечивают лояльности эстонскому государству. Многочисленные российские шпионы и агенты из числа эстоноязычных граждан Эстонии в эстонских тюрьмах убедительно об этом свидетельствуют. Раскол между эстонской и русской общинами Эстонии гораздо глубже, чем лежащие на поверхности проблемы языка, гражданства и образования. Раскалывает общество колоссальная разница между русскими и эстонцами в ментальности, в наборе культурных кодов и исторических нарративов.
Чтобы определить степень интегрированности русских в эстонское общество, нужно просто задать им вопросы о любимых эстонских писателях, художниках, артистах, известных политиках прошлого, догматах лютеранского вероучения, народной культуре, героях эстонского эпоса. Думаю, знания будут очень скромными.
Но если речь идет о культурной интеграции, то она предполагает взаимопроникновение культур. И если задать аналогичные вопросы эстонцам, то, боюсь, они кокошник от венца не отличат и вряд ли без помощи Гугла назовут советские фильмы, получившие «Оскар». Конечно, внутри каждого сообщества есть разрывы в знаниях между поколениями. Русские в возрасте 50+ хорошо знают, кто такая Людмила Гурченко и почему персонаж Валентины Телегиной в фильме «Дело было в Пенькове» оказался запертым в погребе. А поколение 20+ об этом не знает, но они могут назвать по именам всех звезд TikTok.
Однако именно старшее поколение русских формирует ментальность младшего поколения и передает ему исторические нарративы, усвоенные с советских времен. А в этом наборе много разных идеологем, типа: «Где родился, там и пригодился», «Россия всегда защищалась и никогда не нападала», «9 мая - святой день», «я - русский, всему миру назло» и так далее. И с этим багажом в систему европейских ценностей русскому интегрироваться очень трудно. Тем более война с Украиной к этому «багажу» добавила Ирпень, Бучу, обстрелы Харькова, Одессы и много пролитой крови невинных жертв путинской агрессии. Русский солдат-освободитель в контексте европейской истории окончательно превратился в солдата-оккупанта.
Поэтому отношение к русским в Эстонии тоже резко ухудшилось. Я об этом сужу по дискуссии, в которой недавно участвовал в Facebook. Спорили мы с эстонцами о категориях коллективной вины и коллективной ответственности вообще и ответственности русских в частности. Горячие эстонские парни были категоричны: для них нет «хороших» русских - все плохие, все фашисты и агенты Путина. Почему? Потому что русских в Эстонии слишком много, они не хотят учить эстонский язык и переходить в эстонское гражданство.
Я им пытался объяснить, что эстонский язык не гарантирует преданности Эстонии. Но реакция была однозначная: «Чемодан, вокзал, Россия!». И было у этих парней много предложений: запретить русский язык в Эстонии, закрыть русские медиа, уволить всех, кто на рабочем месте говорит по-русски. Такие настроения в эстонском обществе, безусловно, сближению общин не помогут. Так что у правительства Эстонии появился новый фронт работы: защита русских от ментальной агрессии. Вот так и получается с интеграцией: на одном краю поля тушим пожар, а огонь занимается на другом краю.
Разумеется, нужно признать, что ситуация с русскоязычным сообществом в Эстонии уникальна. В этой компании еще есть только Латвия. В этих странах почти каждый четвертый житель - русский. Это много. А главное, эти русские - кто в большей степени, кто в меньшей - являются носителями колониальной идеологии и идей неоимпериализма.
После распада СССР в 1991 году русские как доминирующий имперский этнос оказались на территории бывших «колониальных владений» в положении меньшинства и людей «второго сорта». Отсюда - комплекс неполноценности, враждебное отношение к национальному/нерусскому государству и агрессия, как способ противостоять попыткам интеграции, воспринимаемой как дерусификация. Фрустрация этих страхов приобретает формы сакрализации советского прошлого и памятников, связанных с советской эпохой.
Монументы времен СССР - это символы былого величия. Физическое прикосновение к ним создает у наследников империи иллюзию духовного превосходства. Отсюда - демонстративные походы к «бронзовому солдату», языческие ритуалы возле нарвского танка, отрицание депортации и идеализация советского периода истории Эстонии.
Так и получается, что прошлое у эстонцев и русских общее, а его оценки - диаметрально противоположные. И эти настроения поддерживаются российской пропагандой, от которой не спрятаться, не скрыться, - в этом тоже особенность ситуации с русскими в Эстонии.
Физически многие русские находятся в Таллинне или Нарве, а фактически живут в огромном информационном пузыре, созданном Россией. Можно вообще запретить все русскоязычные медиа в Эстонии, но тогда давление российской пропаганды только усилится, потому что на запретное спрос всегда выше. А в открытом информационном обществе, где есть интернет и социальные сети, найдется много желающих этот спрос удовлетворить.
Однако стремление к взаимопониманию не означает бесхребетности и попустительства со стороны эстонского государства ко всем проявлениям рашистской идеологии в нашем обществе. Недавно Нарва опять оказалась в центре скандала в связи с открытием на территории городского музея выставки, посвященной уничтожению советской авиацией города в марте 1944 года.
Сам по себе факт, что такая выставка оказалась первой за 80 лет после бомбежки и через 33 года после восстановления независимости Эстонии, свидетельствует о беззубой политике местной и центральной властей в деле воссоздания исторической правды и сохранения исторической памяти. Какой же визг и топот начался в нарвских пабликах, когда информация о выставке появилась в прессе. Десятки комментаторов бились в истерике и криком кричали, что, во-первых, Нарву разбомбили немцы-гады, и это было преступлением. А, во-вторых, если Нарву бомбила советская авиация, то это было правильным.
Ладно, жители Нарвы, продолжающие пастись на помойках российской пропаганды. Но член совета ЦУ Narva Muuseum, депутат Нарвского городского собрания Алексей Мяги (он же - Наливайко), дал комментарий мгновенно. Цитирую по записи в Facebook: «C представителями города в совете SA Narva Muuseum это никто не обсуждал. С Марией Сморжевских была с самого начала договоренность о том, что музей не лезет в политику, а культура и история остается вне политики. Мне жаль, что за моей спиной происходят подобного рода действия, направленные на переписывание истории. Без принесения публичного извинения нарвитянам со стороны члена правления SA Narva Muuseum М. Сморжевских не вижу дальнейшего сотрудничества с ней».
Скажу одно: если это заявление найдет фактическое подтверждение, то таких членов совета музея нужно гнать из совета поганой метлой. Маховик сталинских репрессий против неугодных депутатам людей в Нарве раскручивается: смели мэра Катри Райк, силой вынудили уйти директора больницы, закрыли школу, теперь, похоже, будут терроризировать музей. И всем виной то, что латентный путинизм и откровенный рашизм стали в Нарве локальной идеологией, подавляющей инакомыслие, содержащее критику советского прошлого и российского настоящего. Вот с этим нужно бороться. И лучший способ - назначить в Нарве внешнего управляющего из Таллинна.
Поэтому я предлагаю подвергнуть ревизии стратегию интеграции, как проект иллюзорный и плохо связанный с реальной жизнью. Конечно, нужно продолжать реформу образования, популяризировать эстонский язык. Только не нужно запрещать русский, чтобы не создавать подпольные кружки, когда в подвалах и на лесных полянах русские будут собираться тайком, чтобы шепотом спеть «Трава у дома…». Но ставка должна быть сделана на развитие сотрудничества, формирование доверия и достижение взаимопонимания между эстонской и русской общинами.
Ведущая роль в этом принадлежит Министерству культуры, Министерству образования и науки и всем общественным институтам Эстонии. Не слияние культур и замещение одного языка другим должно стать целью, а создание условий для мирного сосуществования и саморазвития всех языков и культур при безусловном сохранении статуса эстонского как единственного государственного языка. Не нужно закрывать русские медиа в Эстонии, но необходимо превратить их в эффективный механизм продвижения европейских ценностей и инструмент борьбы с российской пропагандой.
Задача сверхсложная, но она решаемая, если есть воля и желание у эстонцев, русских, украинцев и других народов жить в одном государстве - свободной, независимой и демократической Эстонской Республике.