Военный капеллан Украины: «Любая деятельность православной церкви Московского патриархата - это угроза безопасности»

о. Тарас Михальчук в украинской греко-католической церкви Таллинна. Март 2024. Фото: Ян Левченко

В конце прошлой недели общину украинской греко-католической церкви, расположенной в Таллинне по адресу Лаборатоориуми, 22, посетил Тарас Михальчук. Настоятель гарнизонного храма святых апостолов Петра и Павла во Львове и глава «Центра войскового капелланства» Львовской Архиепархии УГКЦ, отец Тарас рассказал Rus.Postimees, зачем человек с крестом идет на войну.

Благодаря греко-католикам в постсоветской Украине еще в начале этого века начал активно возрождаться институт капелланов - священников, обслуживающих армию. Церковь страны, в 2014 году напавшей на Украину, пытается внедрить похожие инициативы давно, но они не реализованы и сегодня. Украина же в этой сфере справилась быстрее и хорошо знает, как поддержать боевой дух воцерковленных бойцов. Да и собственно любых бойцов, как убежден о. Тарас.

- Почему в Украине официально появился такой вид церковного служения, как капелланство?

- Ответ очевиден: война в Украине продолжается, к сожалению, уже 10 лет. Но еще задолго до начала военных действий у нас начал формироваться институт капелланства. Поначалу это происходило на волонтерских началах, а с 2016 года по приказу генштаба ВСУ уже действует официальная структура. Ныне два года как есть закон о капелланстве, и он предусматривает, что священники подписывают контракт с вооруженными силами. Они входят в отдельное подразделение, которое действует непосредственно на фронте.

Отец Тарас Михальчук читает поминальную молитву на военном кладбище во Львове. Декабрь 2023. Фото: Ukrinform/SIPA/Ukrinform/SIPA

- Что делает священник на современной войне? У меня человек с крестом ассоциируется, признаюсь, со сражением на мечах. А сейчас?

- Первейшая функция священника во все времена – посредническая. Он молится. Но капеллан молится совсем близко к линии фронта. Вокруг него – воины, и кому-то из них нужны таинства вроде святого причастия, кому-то нужно исповедоваться. Священник не имеет права держать в руках оружие, у него духовный арсенал. Он помогает поддерживать моральную стойкость, которая требуется для преодоления страха. Присутствие священника важно там, где труднее всего – там, где страшно, где самое пекло, где так важно почувствовать, что бог – есть, и он здесь. Многие мои друзья, служащие капелланами, уже погибли на фронте.

- Кто становится капелланом и как происходит назначение?

- Сегодня это регулируется законом о капелланской службе. Капелланом может стать любой священник, чей опыт служения насчитывает не менее трех лет. Соответственно, обязательно благословение его церковного начальства и согласие военных чинов, на основании которого священнослужитель получает мандат на служение в действующей армии. (Его выдает служба по этнополитике и свободе совести – специфический для Украины государственный институт – прим. ред.). Затем следует подписание контракта сроком не менее чем на три года. Тут важен такой процедурный момент, что кандидатуры капелланов выдвигает церковь, а вооруженные силы принимают окончательное решение о зачислении на службу.

- Где учатся на капеллана? Как долго длится период обучения?

- Сейчас, во время войны, действуют капелланские курсы. Их организуют вооруженные силы при Военном институте Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко. Времени на долгое обучение нет, курсы длятся два–три месяца, после чего выпускникам, которые при поступлении уже были рукоположенными священниками, присваивают офицерские звания.

- Вероятно, капеллан – это не просто военный психолог для верующих на поле боя. В чем разница?

- Если мы говорим о человеке, то имеем в виду три его важные составляющие, которые могут испытывать страдания в период испытаний. Если страдает тело, ему требуется врач. Если болит душа, необходимо обращаться к психологу. Но у человека есть дух, и дух исцеляет Господь. Задача священника – помочь воину на пути духовного исцеления. Священник несет исцеление через невидимую идею Бога, его действия не измеряются, в отличие от действий врача, который работает с материей, и психолога, который работает с чувствами. Капеллан отвечает за настройку духовной жизни.

Отец Тарас на службе в честь пальмового воскресенья (у православных - вербное) у гарнизонного храма Петра и Павла во Львове. Апрель 2022. Фото: YURIY DYACHYSHYN/AFP

- Служит ли капеллан военнослужащим только своего вероисповедания или это не имеет значения?

- В первую очередь, следует помнить, что на фронте нет тех, кто не верует. Практикующий армейский капеллан не разделяет конфессии. Его задача – обеспечить духовную поддержку нуждающимся. Конечно, и воины, которые находятся на передовой, обычно не задаются вопросом: а моей ли веры капеллан, а подходит ли он мне в этих условиях? То, что кажется естественным в мирной жизни, совершенно теряет смысл на фронте. Священника просят всегда лишь о том, чтобы он молился за всех воюющих. Потому что боги едины - разницы нет. Для людей всех конфессий находящийся рядом капеллан - большой авторитет.

- И для мусульман?

- В Украине есть капелланы мусульманского вероисповедания. Очевидно, что они должны быть, и они есть. Их не так много, потому что и самих мусульман в украинской армии не так много, как христиан различных ветвей. Любой капеллан, у которого есть мандат на работу с воинами, должен уметь находить общий язык с мусульманами так же, как с христианами, должен исходить из их особых нужд.

ОТец Тарас освящает дроны, закупленные волонтерами для ВСУ. Львов. Июнь 2023. Фото: YURIY DYACHYSHYN/AFP

- Украинские капелланы также работают с людьми, побывавшими в плену и под оккупацией. Какие потребности этих людей вы могли бы выявить? Какую помощь вы им оказываете? И примеры тоже.

- Мы ничего не знаем о наших воинах, которые находятся в плену. Вообще ничего. Мы не уверены, есть ли у них при необходимости доступ к священнику. Не допускать пастырей до пленных нечестно со стороны оккупантов, но их намеренно негуманитарные действия заставляют предполагать худшее. Повлиять как-то на эту ситуацию мы, к сожалению, не можем. Наши священники обеспечивают российских пленных, если они нуждаются, молитвой по церковным праздникам.

Что касается тех, кто возвращается в Украину из плена, то капелланы им уже не нужны. У них есть доступ к церквям и пастырям, обслуживающим гражданское население. Они могут сами выбрать, к кому обратиться. Они уже дома, там храм – рядом. Очевидно, что это уже не наша сфера деятельности. Мы обслуживаем тех, кто в настоящее время находится на фронте.

- Не могу не спросить: допущены ли священники православной церкви Московского патриархата до службы в вооруженных силах Украины?

- Понимаю ваш вопрос. Дело в том, что закон о капелланской службе 2016 года уже предписывал не допускать к ней священников УПЦ МП. Те, кто были до того в армии на волонтерских началах, теряли доступ к офицерской службе в национальной гвардии, вооруженных силах, пограничных войсках и других армейских структурах. Это был вопрос безопасности уже тогда. Что говорить о двух годах, миновавших с начала полномасштабной войны! Сейчас речь не о каких-то особых случаях, а о полном запрете деятельности УПЦ МП на территории Украины.

Слишком очевидно, что годами они образовывали коллаборацию с оккупантами. Это крайне небезопасно для страны в целом – под предлогом религиозной терпимости подвергать себя риску подрывной работы со стороны тех, кто продолжает изнутри самой Украины настаивать на версиях, идущих от российской пропаганды. Поэтому греко-католики, ранее в основном представленные на западе страны, в настоящее время все чаще встречаются даже на востоке Украины. Их число растет и во всем мире. Мы с вами, заметьте, говорим сейчас под сводами греко-католической церкви в Таллинне. Это прямое следствие усилий «русского мира», от которого люди хотят держаться как можно дальше.