Юри Куускемаа о мартовской депортации: «Мама побледнела и начала дрожать всем телом»

Угол улиц Сальме (бывшая Сыя) и Калеви в Каламая. Справа дом номер 25 по улице Сальме, где жила семья Куускемаа, слева - улица Калеви, 38, откуда 25 марта 1949 года в Сибирь были увезены пятилетний мальчик и его мать. Фото: Eero Vabamägi

Искусствовед и историк Юри Куускемаа вспоминает, как как утром 25 марта 1949 года к дому номер 38 по улице Калеви подъехал грузовик с солдатами.

То утро было серым и мрачным. Дома были только мы с мамой, отчим ушел на работу. Наш дом находился на улице Сыя, 25 (Военная улица), на углу с улицей Калеви. Улица была названа так потому, что в царское время отсюда русские солдаты ходили на тренировочный полигон рядом с Каламаяским кладбищем. Сейчас улица носит более спокойное название - улица Сальме.

Юри Куускемаа. Фото: Pärnu Postimees

Наш дом - один из многих, построенных во время бурного роста индустриализации в начале прошлого века. В то время дома строились для размещения большого количества рабочих, которые приезжали в город из сельской местности. Они располагались аккуратными рядами в кварталах, напоминающих шахматную доску. Как правило, деревянные дома были двухэтажными, имели каменный цоколь, с кирпичными лестницами. Они были прогрессивно современными для своего времени, с чертами модерна, барокко или ар деко.

В нашем доме было два подъезда, в каждом по четыре квартиры. В подвале были кладовые и прачечная с огромной железной печью и катком для белья. Благоустроенный двор с беседкой придавал дому уют. Но для нас, детей, самой большой роскошью была забытая во дворе черная довоенная машина со сломанным двигателем. В ней можно было сидеть, крутить руль и возиться с кнопками на приборной панели.

Однако 25 марта «героем дня» стал автомобиль другого типа. Мы с мамой очень удивились, когда услышали за окном шум подъезжающей машины: в то время они были редкостью. Когда мы выглянули из окна кухни на улицу, то увидели, что прямо перед нашим домом стоит большой грузовик, а к кабине прислонились два русских солдата в буденновках и с винтовками на плечах.

Один из солдат спрыгнул с грузовика, а затем мы услышали, как хлопнула дверь в подъезд и топот по каменным ступеням лестницы. Услышав шаги, мама побледнела и задрожала всем телом. Я не мог понять почему.

Когда военные дошли до второго этажа и остановились, мама нырнула под кухонный стол и потянула меня за собой, закрыв мне рот рукой. Военный какое-то время постоял между дверями нашей и соседней квартиры. Затем мы услышали, как эти люди спустились вниз. Снова хлопнула дверь в подъезд, и мы услышали, как завелся двигатель автомобиля. Вероятно, солдат ошибся адресом.

Машина далеко не уехала. Повернув от нашего дома направо, она остановилась перед соседним домом под номером 38 по улице Калеви. В нем был только один подъезд, но он больше нашего дома, с мансардным этажом и чердаком.

Дом номер 38 по улице Калеви, откуда пятилетний мальчик и его мать были депортированы в Сибирь 25 марта 1949 года. Фото: Eero Vabamägi

Солдат вышел из машины и вошел в подъезд. А через какое-то время сначала отвел в машину молодую женщину примерно маминого возраста, а потом мальчика, моего ровесника. Они несли чемоданы. Я помню, что последней вещью, которую они прихватили из дома, была вешалка для одежды, но солдат жестом показал, чтобы они отнесли ее обратно. Затем женщину и ребенка затолкали в кузов машины, и начался их путь в Сибирь.

У моей мамы были причины испугаться , когда она увидела эту машину: ее родители уже были депортированы в июне 1941 года. Я до сих пор не знаю, сколько среди мартовских депортированных было жителей Каламая, но я уверен, что я не единственный человек, который видел, как увозили людей.

Позже я узнал, что для депортации использовался американский грузовик «студебекер». США отправили их в Советский Союз, когда они стали союзниками в войне против Германии, Японии и прочих. Я неоднократно видел русских солдат в районе Каламая. В том числе когда они отправляли немецких военнопленных из Батарейной тюрьмы на уборку и строительство в центре города.

На улице Сыя бывали и лучшие, и даже более светлые времена. Ведь я прожил там все свое раннее дошкольное детство.

Я помню, как вместе с дедушкой Августом ел жареную картошку со сковороды, поставленной на табуретку, хлебный суп и мусс моей мамы Карин, а также посещения кафе «Пярл» с бабушкой Бетти. А еще - когда отчим Удо привозил с хутора своих родителей мясо и другие продукты, которые были редкостью в магазинах. И как мы играли во дворе с соседскими ребятами.

Когда мне исполнилось пять лет, маме удалось купить азбуку, которая в то время была дефицитом. Чтение стало моим любимым хобби на всю жизнь. Самое восхитительное место в районе было рядом с будкой с мороженым на пересечении улиц Соо и Сыя.