Время коммента ⟩ Спор глухого со слепым: как общаются эстонское государство и православная церковь

Фотограф может на мгновение оживить облик Александро-Невского собора, совместив его силуэт с высоким шпилем церкви Нигулисте. Фото: Sander Ilvest/Postimees/Scanpix Baltics

Дискуссия вокруг статуса Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата пока оставляет впечатление полного взаимонепонимания ее участников. Светское государство смутно представляет себе устройство церкви как института и мерит его собственной мерой. А церковь, может, и хотела бы объясниться, но ей не хватает ресурсов и мотивации. С обеих сторон преобладают эмоции. Самая сильная – страх.

Казалось бы, государство в его условно-европейском смысле – институт безэмоциональный. Этакий сухопарый педант в дорогих очках, тусклым бесцветным голосом перебирающий статьи законов. Но это в идеале. Когда государство находится на территории, граничащей с очень большим, но не великодушным, а высокомерным, вероломным и в последние годы попросту неадекватным соседом, ему нередко изменяет самообладание.

Хорошо поучать Эстонию откуда-нибудь из Германии или Франции, указывая ей на права той части населения, которая считает, что ее президент – Путин. На днях это громко сообщил человек с банкой джин-тоника в автобусе 67-го маршрута, соединяющем районы Мустамяэ и Ласнамяэ.

Не могу сказать, что я сразу кинулся звонить в полицию, более того – что даже хоть немного удивился. Допускать, что жители Эстонии могут иметь такие взгляды именно из-за токсичного соседства и эмоционального отношения разноязычных общин друг к другу, – значит хотя бы пытаться постичь сложность местной жизни.

Символика российской агрессии в Украине на автобусной остановке в Ыйсмяэ, Таллинн, март 2022. Фото: Sander Ilvest/Postimees/Scanpix Baltics

Допускать – не значит нормализовать. Пьяные крики «Путин – мой президент» говорят о запущенной форме маргинальности. Человек прочно сидит в пузыре своих представлений, всю жизнь потреблял российское ТВ и поносил Эстонию, где привык чувствовать себя вполне комфортно. Гражданство у него, скорее всего, российское, иначе трудно объяснить предмет его публичной исповеди.

Государство, испытывая к нему брезгливость и не питая иллюзий относительно его интеграции, обходило его стороной, ожидая, что он куда-то денется. А он вот не девается никуда. И своим поведением подтверждает, что неисправим и что так к нему и надо относиться. Тупик? В общем, да.

С православной церковью, как ни странно, у государства похожие отношения. Как устроен и как работает этот древний и весьма странный в современном бюрократическом смысле институт, государству приходится выяснять лишь сейчас опытным путем. Здравый смысл, из которого исходит светская власть, тут не всегда работает, все выглядит довольно запутанно. Поэтому не очень заметная в общественно-политической жизни страны ЭПЦ МП жила себе и окормляла паству. Тоже маргинализовалась, если угодно, хотя и без буйства.

Митрополит Евгений на службе в Александро-Невском соборе, 2019. Фото: Remo Tõnismäe/postimees Grupp/scanpix Baltics

До широкомасштабного вторжения России в Украину и резкой милитаризации всех сфер российской жизни, включая религиозную, никаких принципиальных вопросов к ЭПЦ МП не возникало. А сейчас внезапно выяснилось, что в Эстонии действует, исходя из политической логики, настоящая «пятая колонна», частично, вроде Пюхтицкого монастыря, подчиненная напрямую патриарху Кириллу! Это вызвало у государства очередной приступ уже привычного страха, который проявился в формулировках типа «поддержка терроризма». А это, в свою очередь, перепугало противоположную сторону, решившую, что теперь ей вообще конец.

Это очень показательный сбой коммуникации на эмоциональной почве. Кто тут прав или неправ больше, могут оценить эксперты, а у колумниста есть мнение. И состоит оно в том, что государство могло бы не исходить из того, что интегрированные в эстонское общество церковные институты в точности следуют меняющейся воле московского патриарха, ястреба войны.

Тогда как и эти институты могли бы найти более разъяснительный способ общения с государством, которое не ориентируется в их сложном устройстве. Церковь – и особенно православная – не отличается стремлением раскрывать свою сложность понятным языком. Хотя снисходительность к малознающим мирянам, кажется, могла бы помочь.

Патриарх Кирилл (Гундяев) на расширенном заседании коллегии Минобороны 19 декабря 2023. Фото: Mikhail Klimentyev/Kremlin Pool/ZUMAPRESS.com

Очевидно, что сейчас православной церкви стоит проявлять расположенность к государству хотя бы для своего же блага, не говоря уже о гигиенических соображениях. Особенно в связи с тем, что священнослужители в России оказались фактическими заложниками патриаршего милитаризма. И сейчас у ЭПЦ МП и эстонского государства отношения не совсем равные по определению – во всяком случае, на время текущей войны в Украине.

Конечно, можно возмущаться тем, что министр внутренних дел Лаури Ляэнеметс с видимой нервозностью ужесточал требования к митрополиту Евгению, которому в итоге так и не продлили ВНЖ, вменив опасность для эстонского государства. Можно усмотреть ту же логику в заявлениях министра и по поводу ЭПЦ МП. Так, его не удовлетворило послание синода, в котором была осуждена концепция «русского мира». Ляэнеметс заговорил о «вынужденной лжи» и даже о «специальном задании», которое якобы получили из Москвы православные иерархи Эстонии.

Лаури Ляэнеметс на съезде соцдемов в Пайде, март 2024. Фото: Dmitri Kotjuh/Järva Teataja /Scanpix Baltics

Обвинения в «неискренности» выглядело бы явной паранойей, если бы не постоянный рост радикальности московского патриарха параллельно росту военной угрозы Эстонии. Поэтому выход из подчинения Москве, на котором настаивает эстонское государство, в нынешней ситуации становится более чем насущной целью. Как бы ни было сложно достичь ее на практике и как бы кому-то ни казалось, что война закончится и все утрясется.

Получение так называемой «отпускной грамоты», освобождающей священника от подчинения юрисдикции – такой же, если не более сложный процесс, что и выход из российского гражданства. Если священник хочет, чтобы все было по закону с нынешним патриархом и синодом, который не станет ему перечить, затеваться с этой тяжбой более или менее бесполезно. Церковь в стране, ведущей войну, превращена в средство ведения войны, как ни уклоняйся от этой реальности, например, живя в Эстонии. В 2022 году еще могли теплиться какие-то иллюзии, сейчас пути России как «пиратской гавани» вполне определились.

Отпускной грамотой назывался также документ об освобождении крестьянина от крепостной зависимости. На картине художника Сергея Винникова (третья четверть XIX века) запечатлена связанная с этим жанровая сцена. Фото: Wikimedia Commons

Экуменический Константинопольский Патриархат претендует на универсальную юрисдикцию для православных диаспор во всем мире. Это значит, что он может принять священника и без отпускной грамоты, считая его своим по принципу православного вероисповедания. То же возможно и в отношении поместной церкви в любой стране мира – было бы согласие клира и прихожан, если до них мягко и последовательно донесена необходимость такого перехода. Процесс этот, как легко догадаться даже атеисту, непростой, но это не значит – безнадежный.

Неизвестно, хочет ли ЭПЦ МП стать, например, КП или избрать другую форму отмежевания от Москвы. Залезать ли людям в головы, оказывать ли на них давление, требуя лояльности на уровне государства, - решает государство, выступающее заинтересованной стороной. Но это не должно быть ультимативным решением, что и само государство уже поняло, смягчив риторику своих требований.

Экуменический патриарх константинопольский Варфоломей II и папа Франциск в день совместной молитвы о мире в кафедральном соборе Бахрейна, ноябрь 2022. Фото: MARCO BERTORELLO/AFP

Готовы ли православные клирики Эстонии работать с паствой так, чтобы не разжигать ее недовольство? А то ведь можно на все лады повторять, что «нас тут вот заставили, а мы к Москве хотим» - прямо как когда-то новгородцы якобы просили уберечь их от вечевой демократии, если верить советским и российским учебникам истории.

Война ставит перед необходимостью налаживать сложный диалог. Предпосылки для него слабые. Эстония – одна из самых атеистических стран Европы. Всего восемь процентов ее жителей идентифицируют себя с лютеранством, православных ровно в два раза больше. То есть городские профессионалы, в основном пополняющие ряды чиновников, в большинстве вообще не религиозны.

То есть, в отличие, например, от молодой Эстонской Республики сто лет назад, нынешнее государство скорее атеистическое. И церкви придется это учитывать, не пытаясь закрыться, пряча лицо, а наоборот – публично общаться со светскими институтами, чтобы совместными усилиями находить с ними общий язык.