несколько дней в Гильменде. Фотограф Postimees побывал в марте в Афганистане и понаблюдал за буднями эстонских солдат в деревне Лой Мандах.
Будни эстонских военнослужащих в Афганистане
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Солдат минометного отделения эстонской пехотной роты Estcoy-13 сидит в палатке за компьютером и играет в «войнушку». Из динамиков слышны выстрелы, но аналогичные звуки доносятся до нас откуда-то издалека — только уже в реальности.
«Стреляет афганская армия, почему — пока не известно», — сообщают по радио. «Скажите им, что мы находимся здесь недалеко. Не хотелось бы начинать с ними воевать!» — раздается в эфире разгневанный голос эстонского солдата, который патрулирует тот участок.
Я слышу эти разговоры через динамик, который висит в палатке над моей раскладушкой. Я нахожусь на контрольном пункте Лимбанг в афганской провинции Гильменд, где несут службу эстонские военные.
«Машина островитян (так называют британских солдат. — Авт.) попала в кювет. Пошли помогать! Пойдешь со мной?» — спрашивает меня старший сержант Кальмер Антсов в тот момент, когда я только-только прилег после утреннего патрулирования.
«Конечно, пойду!» — говорю я. Вскакиваю, надеваю бронежилет с боковыми пластинами (их стали использовать после того, как одного солдата ранило в бок, где, как правило, металл не защищает тело. — Авт.), беру аптечку, бутылку с водой, наколенники, щиток для паховой зоны и каску. «Мы ненадолго: вытащим островитян на дорогу «пазиком» (Pas — финский бронетранспортер. — Ред.) и сразу же вернемся», — оптимистично заверил Антсов.
Знал бы тогда старший сержант, как он заблуждался! Назад мы вернулись через девять часов, причем тягач Iveco, который до этого рокового инцидента проехал всего 20 миль, явно подлежал списанию.
Молодой британский солдат, который умудрился на машине, весящей вместе с грузом 25 тонн, съехать в кювет на прямой дороге, теперь вряд ли сумеет найти работу водителя. «Поди разберись в этих островитянах», — заметил эстонский солдат, когда работа по оказанию помощи была в самом разгаре.
На следующий день мне снова пришлось надевать бронежилет, но сделать это было уже легко, так как на теле словно образовались специально предназначенные места, к которым жилет стал прилегать просто идеально и сидел на мне, как влитой. На этот раз отправляемся со вторым подразделением в деревню, чтобы себя показать, проверить брошенные дома и поговорить с местными об их житье-бытье и повседневных проблемах.
Перед строем вышагивает опытный сапер, который за время этой миссии больше всех обнаружил самодельных бомб и взрывных устройств (IED). Мужчина «вынюхивает» их даже в самых укромных уголках. Его настораживает аккуратно выложенные на нашем пути камни и то, что дети бросились бежать от этого места. Бегство местных жителей является самым серьезным сигналом опасности.
Сапер подходит к подозрительному месту и проверяет его металлоискателем. Все ждут. Я уже чувствую, как вспотела спина, но тут местные деревенские жители все же решаются приблизиться к нам. Напряжение спадает. На всякий случай афганцев обыскивают и просят подойти к переводчику, чтобы рассказать о возможных проблемах.
Сапер проверяет металлоискателем расположенную поблизости кучу мусора, вскапывает ножом землю, но находит там только подземный водопровод. Мужчина слегка разочарован находкой и сплевывает в образовавшуюся в земле дырку. Я могу себе только представить, да и то не до конца, насколько велико внутреннее напряжение этого человека с покрытым потом лицом, когда ему приходится разыскивать опасные предметы.
«Если этот сапер к концу миссии не получит медаль, значит, у нас что-то не так», — качает головой командир отделения на обратном пути.
Деревенская закалка помогает выживать
Когда мы возвращаемся в лагерь, Айвар Гукк из отделения минометчиков, который считается в лагере лучшим поваром, с радостью объявляет: «Сегодня у нас гриль-курица, скоро будет готов рис, а на десерт — шоколадный пирог».
Если бы я не видел собственными глазами, как все эти блюда повар ставит в печь, то подумал бы, что это шутка. Как можно здесь, в пустыне, в полевых условиях приготовить курицу и пирог? Но Айвар их готовит.
Здесь, в лагере, вообще бросается в глаза находчивость парней, которые сумели приспособиться к суровым условиям: есть масляная горелка (конфорка), теплая вода и глиняная гриль-печь. Резервуаром для воды стала бочка, а из ящика для боеприпасов получился идеальный шкафчик для приправ. Стиральная машина работает тогда, когда в нее вливают ведро воды.
И еще здесь, конечно же, есть баня. В Гильменде дрова на вес золота, поэтому в бане здесь особо не разгуляешься. Достаточно того, что есть полок, а стены покрыты фольгой. За время моего пребывания в лагере была построена душевая система: выкрашенный в черную краску бак с водой установили на стене и приделали к нему душевую насадку.
Когда я еще только дожидался вылета в эстонский лагерь из Кэмп-Бастиона, наши военные впервые участвовали в вертолетной операции. Их сбросили с воздуха прямо в очаг перестрелки, и один из военнослужащих получил легкое ранение в руку. Он отказался отправиться на вертолете в больницу, дал санитару перевязать руку и затем продолжил бой.
Подобные поступки вынуждают британцев только качать головой, но делают эстонцев в их глазах солдатами, заслуживающими уважения. Благодаря тому, что наши военные обладают навыками ведения сухопутного боя и мобильностью, их стараются использовать именно на таких заданиях, где подобные качества необходимы.
Типичный эстонский солдат-миссионер родом из деревни, поэтому навыки общения с матушкой-природой у себя на родине позволяют ему лучше справляться с обстоятельствами в суровых условиях Афганистана, нежели какому-нибудь молодому солдату из большого города.
Сами афганцы видят разницу между британскими и эстонскими солдатами. Участники Estсoy в определенной степени сумели завоевать симпатии у некоторой части местных жителей: афганцы более откровенно рассказывают им о своих проблемах, а это, в свою очередь, позволяет получить более важную информацию.
В последствии это гарантирует успех операций и уважительное отношение к эстонским солдатам со стороны других участников коалиции.
Период адаптации до возвращения домой
Когда мы возвращаемся вместе с солдатами Соединенного Королевства назад, в Европу, я начинаю замечать, что по мере приближения к пункту назначения серьезные доселе солдаты постепенно превращаются в обыкновенных мальчишек. Уже бегают по самолету, щиплют друг друга из-за спины, выкручивают руки, чудят. Но надпись «сапер» на футболках этих парней вновь напоминает, что я совершаю путешествие во времени и пространстве, в конце которого один общественный строй и порядок вдруг сменяется другим.
На самом деле эти мужчины занимались поиском бомб и мин в самых опасных зонах, и от успешности их работы зависела жизнь многих людей.
Самолет переправит этих парней в немецкий Ганновер, где в специальном лагере они смогут пройти период адаптации, выпустив из себя все негативные эмоции до того, как вернутся домой. К сожалению, у эстонских солдат, возвращающихся после выполнения миссии в Афганистане, такой возможности пока нет.
«Ну как там? Я давно вынужден жить в Лондоне — последней дошедшей до меня новостью стало сообщение о трагическом происшествии в результате взрыва самодельного устройства около Кабула», — сказал водитель такси по имени Хамид, отвозивший меня в аэропорт Хитроу.
Кратко рассказываю мужчине о том, что происходит на его родине, однако ничего утешительного сообщить не могу. «Хотел бы вернуться на родину, здесь я чувствую себя несчастным», — говорит Хамид и делает мне скидку в один фунт стерлингов, когда я плачу за проезд. Все-таки мы с ним почти «земляки».