Аналитик ⟩ Использование русского языка в Эстонии в первую очередь вызывает у украинца страх, подозрение и недоверие

Артем Дудченко. Фото: Kermo Bernot

Несколько пострадавших вспоминали, как их заставляли заучивать и петь российский гимн. «Мы должны были выучить российский гимн и петь его каждое утро. Если вы ошибались хоть в одном слове, вас били. Каждый вечер я только и делал, что репетировал гимн у себя в голове» (Из доклада четвертого промежуточного доклада о зафиксированных нарушениях международного гуманитарного права и международного права в области прав человека в Украине), пишет член украинской общины Эстонии и аналитик Артем Дудченко.

2021 год Украина встречала новый год под новый-старый месседж, озвученный президентом Украины Владимиром Зеленским в обращениях к нации, который в конечном счете сводился к простым «какая разница». Какая разница, как называется, улица; какая разница, какой стоит памятник; какая разница, на каком языке ты признаешься в любви, если любишь.

Данный месседж стал настолько мейнстримовым, что любая дискуссия, которая касалась исторической памяти, политического выбора или языка вещания, преподавания, грозила предать анафеме каждого, кто собирался посягнуть на незыблемость этого «космополтичного статуса кво».

Ну и действительно, зачем ломать копья о том, что по праву ли в Одессе стоит памятник Екатерине II, если она основала (неправда) такой красивый украинский (или какая разница какой) город Одесса, попутно уничтожив последний оплот украинской государственности на Сечи, результатом которого стало депортация тысяч казаков на Кубань и введение крепостного права для всех земель левобережья Украины.

Потом оказалось, что так «исторически сложилось», что официальный язык имперского центра в результате Валуевского циркуляра и Эмского указа стал «органически» удобен и распространен среди жителей Украины и зачем что-то менять, если «какая разница».

В феврале 2022 года оказалось, что «какая разница» работает только в сценариях, когда эта разница не имеет альтернативы и на самом деле означает «какая разница, если только на русском».

Оказалось, что такой концепт «какой разницы» нашим прежним «братьям» незнаком и для них очень важно, чтобы никакой разницы между нами и вами не было, ведь если вы говорите на русском языке, значит вы русские, и для восточного соседа эта логика является безальтернативной, желаете ли вы это или нет.

И я поясню, почему в парадигме мира (русского) эта логика имеет рациональное основу.

Язык - это прежде всего инструмент для обмена информацией между индивидуумами, соответственно в более широком смысле - это канал, посредством которого, каждый носитель определенного языка является адресатом получения знаний, смыслов, ценностей по наиболее короткому пути с минимумом препятствий между источником и конечным потребителем.

Свободное знание языка (особенно если это твой единственный язык) невольно превращает его носителя в клиента на товар с неэластичным спросом. Процесс примерно тот же, который происходит с нами, когда мы сначала покупаем мобильный телефон яблочного гиганта или его андроидного конкурента, потом начинаем пользоваться сопутствующими подписками, добавляем устройства и услуги этого бренда, и оказываемся окруженными экосистемой изначально всего лишь производителя когда-то лишь одному мобильного телефона.

Как результат, даже если дальнейшее пользование этой экосистемой будет неудобным, дорогостоящим или же вредным, нам будет очень сложно перейти на альтернативную экосистему, потому что тут привычнее интерфейс, понятнее меню или банально: я все равно принадлежу к более «великой общине».

Также это и работает с русским языком. Восточнославянский язык, который был кодифицирован на московских землях, банально был выбран для экспансии на «рынки», где антимонопольные политики не существовали, так как были уничтожены торговыми представителями русского мира. И для устранения местных экосистем «русский мир» сначала использует грубую силу, как сейчас в Украине, где оккупация непременно сопровождается сначала устранением потенциальных носителей альтернативных смыслов (культурная, политическая элита), потом самих устройств (книги, учебные программы, символика), а далее финализируется в благородное «мы построили школы», чтобы обучать ваших детей.

Правд,а забыли упомянуть, что ваши дети станут пользователями экосистемы, которую принес на новые «рынки» тот, кто вчера забрал твой старенький мобильный телефон с фотографиями твоих убитых родителей. Но ты не расстраивайся! Через несколько лет ты про них забудешь, а бороться против «технологического прогресса», который «исторически сложился», мы будем считать нецивилизованным и дискриминационным, ведь все пользовались испокон веков этой экосистемой.

В своей колонке главный редактор RusDelfi Андрей Шумаков, увидел в исчезновении русского языка из меню McDonald’s фактор, который по его мнению навредит не только русским Эстонии, но русскоязычным украинцам, которые вынуждены были бежать от носителей «русского мира» в русскоязычные регионы Украины.

Только уважаемые Андрей, к сожалению, не может, а может быть, и не хочет, задуматься, что если бы русский язык вместе со своей экспансией отсутствовал как фактор в Украине, то этим украинским беженцам ваше меню на русском языке не особо-то и нужно было в Эстонии, а главное - им не пришлось бы вообще вынуждено покидать свои дома, чтобы испытывать неудобства в эстонском McDonald’s.

Раскрою маленький наш внутриукраинский секрет, который тяжело понять гражданину РФ.

Несмотря на то, что большинство украинских беженцев приехали в Эстонии из так называемых русскоязычных регионов и в быту чаще используют, как вы думаете, русский язык (который на самом деле суржик), услышав северорусский говор, с аканием и звонким гаканием, вздрагивают так, как прежде чем попасть в Эстонию, им пришлось минимум два раза пообщаться с «дружелюбными» носителями русского языка при пересечении территории РФ, которые «дружелюбно» и на понятном языке изымут твой мобильный телефон, разденут для обследования твоего тела на предмет татуировок с украинскими государственными символами, и если тебе повезет, ты отделаешься лишь банальными моральными унижениями на понятном языке на пути в «непонятную Эстонию».

И потому наличие русского языка, не говоря уже о русской речи, в Эстонии для украинца в первую очередь вызывает страх, подозрение и недоверие, и лишь во вторую может восприниматься как удобная возможность для получения необходимой информации.

Также, по моему мнению, власти Эстонии в гонке за «удобной адаптацией» беженцев от войны из Украины часто потакают использованию русского перевода на официальных веб-сайтах в ситуациях, когда можно банально обратится к представителям украинской общины за бесплатным переводом на украинский язык без дополнительных затрат.

На самом деле, мы, украинцы, сами виноваты, что долгое время терпели использование русского языка в Украине, вместо того чтобы вытеснять его из по крайней мере официального использования, одновременно улучшая уровень преподавания английского в школах. Мы сами часто неосознанно приглашали «русский мир», создавая базу для их «экосистемы».

Сейчас украинское общество, надеюсь, окончательно осознало, что даже малейшее присутствие «экосистемы» государства-агрессора является зловредным, так как способствует появлению носителей вражеских когнитивных смыслов, которые в конечном итоге будут помогать осуществлять экспансию.

Я сам, признаться, сейчас пишу эту статью на «языке врага» и часто даю комментарии на этом языке на эстонском телевидении, и логично мне вменять лицемерную позицию в этом вопросе.

Но я прекрасно осознаю, что в данном случае я пытаюсь использовать «экосистему» врага против него самого, где конечной целью станет ситуация, при которой мне не нужно будет объяснять, что главным оружием в экспансии и закреплении «русского мира» является русский язык, так как ни в Эстонии, ни в Украине этот «канал передачи информации» будет неорганичен и непонятен. Это будет значить, что цивилизованный мир победил, агрессор наказан и справедливость восторжествовала.