:format(webp)/nginx/o/2024/07/16/16225339t1h2eb2.jpg)
Демократические страны подвергаются массовым атакам со стороны внешних акторов и изнутри. И в определенной мере являются более уязвимыми, чем автократии. Об этом пишет исследователь политической коммуникации, преподаватель Университета Витовта Великого и Киевской школы экономики.
Данный материал подготовлен в сотрудничестве Института Шютте Тартуского университета и портала Rus.Postimees.
Пожалуй, начать с того, как «в эпоху развития информационных технологий пропаганда и дезинформация стали опасным орудием...» будет трюизмом. Они никогда и не были неопасными, просто стали еще более доступными. И вот тут как раз растет вызов для стран свободного мира, к которым мы традиционно относим либеральные демократии. И не только из-за того, что свободные страны находятся в ассиметричном положении относительно автократий, а и ответственные политические силы в таких странах проигрывают популистам и «друзьям» автократов в своей гибкости.
Как бы мы ни называли российскую информационная политику, будь то гибридная война, дезинформация, пропаганда, воплощение пресловутой «доктрины Герасимова» (которую на самом деле так назвал Марк Галеотти), это явление представляет собой систематические и целенаправленные усилия по формированию восприятия, манипулированию когнитивными способностями людей в третьих странах и управлению поведением.
Эта политика вызывает разногласия и способствует поляризации - обострению позиций, их радикализации - не только между различными странами, но и внутри обществ. Такой сдвиг в сторону более враждебного подхода был, возможно, их вынужденным решением, принятым российской элитой после того, как она осознала, что их усилия по продвижению России в качестве положительного примера оказались неэффективными.
В таком случае приходится прибегнуть к тому, что иногда называют «острой силой» - использованию инструментов «мягкой силы» для воздействия на лидеров общественного мнения, СМИ и общественность, вроде публичной дипломатии, но - с деструктивным результатом. Так и рождаются новости о западном мире на Sputnik и Russia Today, направленные на то, чтобы доказать, что демократия и европейские ценности вредны или опасны.
Тогда как «мягкая сила» предлагает свою страну как привлекательную, острая в большей мере сосредоточена на дискредитировании других. И острая сила авторитарных стран особенно эффективна против демократических обществ, эксплуатируя их уязвимость перед политическими манипуляциями. Открытый медиарынок и порой весьма либеральная регуляторная политика предоставляют широкие возможности для ведения «грубой» работы деятельности, тогда как всесторонний контроль над СМИ, подавление гражданского общества и политическое инакомыслие в автократиях ограничивают возможности демократических стран на симметричный ответ.
В условиях отсутствия политического плюрализма возможности достучаться до аудитории крайне ограничены. А вот хорошо скоординированное и синхронизированное распространение прокремлевского контента российскими информационными каналами по всему миру позволяет проводить политику единого голоса, делая открытые медиарынки еще более восприимчивыми к манипуляциям.
Нарративы в странах либеральной демократии либо известны и знакомы исследователям (исторические темы с использованием Второй мировой войны, COVID-дипломатия, паразитизм на актуальных темах мигрантов, сложностях поиска общих европейских ценностей), либо легко прогнозируемы и предсказуемы еще до того, как они будут запущены (нацизм в Украине, нелегитимность украинской власти, украинские беженцы, энергетическая безопасность, экономическая стабильность).
Российская дезинформация повторяется, она многоканальна и хорошо подстраивается под аудиторию. Тогда как в либеральных демократиях она будет свободно эксплуатировать правоконсервативные нарративы (которые перекликаются с консервативной панславистической концепцией «Русского мира»), для Глобального Юга, с его травмами, это будет упоминание либералов, социалистов и антикапиталистов. Россияне успешно адаптируют свой подход, основываясь на понимании уязвимости целевых групп населения, контекста и предполагаемых результатов. Даже пандемия COVID-19 была использована Кремлем в своих интересах, для подрыва легитимности западных демократий, особенно в странах бывшего Варшавского договора и бывшего СССР.
Пандемия стала поводом для распространения теорий заговора, манипулирования негативными экономическими последствиями карантина, насаждением дискуссий о «гражданских правах», доступе к медицинской помощи, да и антивакцинаторских идей, которые помимо прочего также подрывают общественное здоровье. И тогда этнические меньшинства и социально незащищенные слои населения, уязвимые для российской пропаганды, стали целевой аудиторией дезинформационной деятельности, что привело к нарастанию недоверия к государству.
Одним из фундаментальным показателей тут является вопрос доверия/недоверия. С одной стороны, отсутствие доверия является одним из факторов, дающих возможность злоумышленникам распространять свою деятельность в информационной сфере, делая страны уязвимыми, побуждая людей искать вредоносную информацию о политиках или партиях, которые им не нравятся (и верить в такую информацию, в силу когнитивных предубеждений). С другой стороны, признавая роль недоверия, существует и вопрос баланса, поскольку чрезмерное доверие к любой информации подвергает людей опасности.
Естественная склонность нашего ума предполагать правдивость способствует распространению вводящего в заблуждение контента, такого как слухи. Эта тенденция воспринимать утверждение по умолчанию как истинное, а не как ложное, тоже является вызовом. Разумеется, здоровая критика - это не то же самое, что цинизм, и скептическая оценка каждого вопроса по умолчанию не всегда является хорошим вариантом.
Далее, нельзя не сказать о том, что эффективность интервенций по предупреждению или борьбе с дезинформацией не всегда долгосрочная. Большинство экспериментов, измеряющих это, не прослеживали (хотя и не опровергали) влияние на здоровый скептицизм человека после, к примеру, прохождения обучения. Да и от эффекта бумеранга никуда не деться - некоторые описанные выше группы, в силу недоверия, реагируют на факт-чекинг как на попытку условного «мирового правительства» им что-то навязать.
Доступ к факт-чекингу, массовые программы медиаграмотности, тренинги для всех целевых аудиторий давно в наличии. Каждый человек может проверить информацию, благо, донорские проекты и НПО очень активны в этой среде. Проблема в том, что этого не происходит.
Люди массово игнорируют факты, делают репосты фейков, а рост трафика и потребления информации с такой платформы, как Telegram, в том числе анонимных каналов, которые не несут никакой ответственности за качество и достоверность информации, просто огромен. Пользователи Интернета и зрители телевидения продолжают нести чушь, начиная от чипирования через вакцинацию и заканчивая тем, как «Русский мир» защитит их от мирового правительства.
Итак, раз спектр тем информационной войны нам более-менее известен, известна и целевая аудитория, мы легко с ними справимся, правда?
Прогнозировать не значит предупредить.
Без разработки стратегического нарратива, который будет давать людям заполнить пустоту от недостатка информаций, ничего не получится. В Украине, в частности, об этом давно говорят медиаэксперты Дмитрий Золотухин и Артем Биденко, и другие исследователи, имеющие практический опыт борьбы.
Но этот нарратив не так просто сформировать, а даже когда он есть, вопросы доверия и эффективности работы ставят под угрозу его распространение.
И тут мы подходим к тому, что решения проблемы лежат не исключительно в сфере коммуникаций. Для того, чтоб позицию государства относительно войны, медицины, защиты прав человека, энергетики не воспринимали в лучшем случае скептически, мы не обойдемся без формирования доверия.
Разумеется, это не означает, что гражданам нужно знать обо всем, что происходит, и иметь полный доступ к любой информации. Но важно создать среду, где информация будет доступной, правдивой и проверяемой, где вместо замалчивания или отрицания сообщения противника мы предложим людям свое сообщение, что и формирует доверие государством и гражданами. Только так можно преодолеть уязвимость демократии к дезинформации и укрепить ее устойчивость к внешним и внутренним манипуляциям.