Борис Тух ⟩ Жизнь – азартная игра, выигрыш в которой не гарантирован

Долорес (Росси де Пальма) и Рафаэль (Эдуардо Норьега). Танец заставляет забыть сложности жизни. Фото: Кадр из фильма

Прокатчики не нашли единого мнения, под каким названием выпустить на экраны новый фильм Маржан Сатрапи. На родине, во Франции, его называют Paradis Paris, в англоязычных странах Dear Paris. У нас по-эстонски его назвали Paris, mu paradiis, а на русском – сплошной разнобой. В субтитрах «Дорогой Париж», в рекламах некоторых кинотеатров – «О, Париж!»; в интернете можно обнаружить и «Парижский рай». Определить жанр картины еще сложнее, чем разобраться с названием.

То ли «черная комедия», как сказано в одной из аннотаций, то ли «живое любовное письмо космополитичному Парижу», как сказано в другой. Впрочем, не читайте аннотаций, давайте посмотрим картину и попробуем самостоятельно найти, о чем она и что хочет сказать нам режиссер.

Смотреть – увлекательно, картина с самого начала подкупает искренностью и своеобразным юмором, актеры великолепны (а вы видели хоть один французский фильм, в котором актеры не были великолепны?). А вот анализировать – тут мы начнем блуждать, как блуждает кинокамера по Парижу – не туристическому, с многажды виденными достопримечательностями, а будничному, но именно этим и прекрасному. Здесь множество извивов, тупиков, перекрестков – и несколько то разветвляющихся, то пересекающихся сюжетных линий. Мы будем следовать за героями картины, разматывать каждую нить – и сами удивимся, когда обнаружим, в какой плотный клубок эти нити сплелись.

Режиссер Маржан Сатрапи родилась в Иране, стране, которая дала миру несколько прекрасных фильмов; каждый из них появился не благодаря тому, что происходит в государстве, а вопреки. В 14 лет ее семья бежала от безумных зверств исламской революции в Европу, Маржан окончила Страсбургскую школу декоративных искусств, писала книги для детей, комиксы, в 2000 году вышел ее автобиографический роман-комикс «Персеполис», обезоруживающе откровенный рассказ об ужасах исламского государства, увиденных глазами ребенка. В 2007 году она сделала по «Персеполису» анимационный фильм, принесший Маржан славу в мире кинематографа. «Дорогой Париж» - ее шестая картина.

О жизни и смерти

Маржан Сатрапи смотрит на все, что происходит в картине, с доброжелательной иронией и вместе с тем мужественно; смерть входит в условие игры на равных правах с жизнью, в конце концов, вряд ли кому удастся избежать той минуты, когда экран нашего пребывания в этом мире погаснет, и надпись на черном фоне GAMEOVER прочтут наши близкие. Но это еще не повод для отчаяния. Вспомним киномюзикл по «Мушкетерам»: «А что же такое жизнь? А жизнь – да просто дуэль со смертью»! И на эту дуэль Маржан Сатрапи выводит своих героев весело.

Она симпатизирует всем и сочувствует тоже всем. (Маньяк-садист, не снимающий все время пребывания в кадре черной маски-балаклавы не в счет – он тут, скорее, антураж, нужный для suspense’a. Точнее, чтобы раскрыть, что творится в душе 15-летней Мари-Сериз, тонко чувствующей и творчески мыслящей девочки, переживающей возрастной кризис, когда кажется, что ты одинок, никто тебя не понимает, никому ты не нужен, и в голосу лезут мысли о суициде, ты не пытаешься отогнать их, а со странной тягой к мученичеству лелеешь.

Мари-Сериз (Шарлин Эман) в логове маньяка. Фото: кадры из фильма

С болезненным любопытством Мари-Сериз (Шарлин Эман) смотрит телепередачи о кровавых преступлениях «Ужасы Иль-де Франс», которые ведет пожилой, солидный, оптимистичный господин Эдуар Эмар (Андре Дюсселье). Линии девочки и телеведущего в фильме вроде бы не соприкасаются, до тех пор по пока не окажется, что для Мари-Сериз почерпнутые из телевизора знания оказались очень полезны.

Сам Эдуар о смерти не думает, хотя его поклонник, владелец бюро ритуальных услуг, пытается заинтересовать популярного шоумена лучшей своей продукцией, напоминающим своей формой нечто космическое гробом со всеми удобствами: механизмом подачи воздуха, сигналом тревоги и даже мобильным телефоном.

Такой шедевр пригодился бы знаменитой в прошлом, а теперь прочно забытой оперной примадонне Джованне (Моника Белуччи), которая проснулась в… холодильной камере морга, и, чтобы привлечь внимание, запела одну из арий, принесших ей славу. Срочно прилетевший – пришлось отменить концерт в Берлине – ее муж, дирижер Рафаль Турина (Эдуардо Норьега) признается врачу морга, что в его душе до сих пор звучит голос любимой жены. «Я тоже слышу какие-то звуки», – откликается тот. Открывает холодильную камеру и извлекает разъяренную «покойницу» – певицу по ошибке похоронили заживо.

Джованна (Моника Белуччи) и Рафаэль (Эдуардо Норьега): семейный завтрак дирижера и примадонны. Фото: Кадр из фильма

Трагическое прочно переплетено со смешным. Ожившая Джованна ищет в газетах некрологи о себе, находит только одну крошечную заметку, к тому же там ее назвали 60-летней. «А мне всего 59!» – возмущается Джованна. И обсуждает со своим агентом, как дать опровержение, причем сочиняет такой панегирик самой себе, что видавшая виды дама-агент теряет дар речи. Маржан Сатрапи посмеивается над суетностью своей героини – и вместе с тем заставляет нас сопереживать: ведь ясно, что Джованна переживает глубокий психологический кризис.

Все – в кризисе

Глубокий кризис – по разным, конечно, причинам – переживают все действующие лица. Создатели картины словно говорят нам: сегодня в таком состоянии находятся многие. Вот вы, зритель в 13-м кресле 13-го ряда, испытываете нечто подобное? Да? Ничего не поделаешь, дело житейское. Хотя, конечно, не пустяки. Но попытайтесь выкарабкаться самостоятельно. У вас получится. Не согласны. Что ж, ваше право: каждый – кузнец собственного несчастья.

Кризис переживает каскадер-британец Майк Уэбстер (Бен Элдридж). Ему кажется, что он занимается не своим делом: Майк мечтал стать актером, а получилось так, что ему суждено проделывать рискованные трюки в костюме и парике очередной звезды – и имя его появится в титрах уже где-то ближе к концу, когда публика уже поднялась с кресел и в полутьме движется к выходу из зала.

Имидж крутого и бесстрашного парня, настоящего мачо, его не утешает. К тому же Майка беспокоит сын-подросток Эйден (Ромео Гриалу). Жена давно бросила Майка, они с сыном вдвоем ездят туда, где Майку находится работа; мальчик растет прямой противоположностью отцу: он погружен в себя, безвылазно сидит в гостиничном номере, пока Майк на съемках, а в тот единственный раз, когда Эйден решился сесть на велосипед и приехать на съемочную площадку, то попал в аварию и оказался в больнице.

История Майка и Эйдена переплетается с историей юного мулата, гримера Баду, который предпочитает, чтобы его называли Фредом (Гвендаль Маримуту). Из бюро ритуальных услуг, где он придавал бодрый и свежий вид покойникам, Фреда выгнали за рассеянность: он постоянно думал о чем-то своем и путал заказы. Судьба улыбнулась ему, Фреда взяли помощником гримера в киногруппу, там он встречает Майка и… влюбляется в него: Фред гей. История эта рассказано удивительно тактично, без нажима и смакования: понимая, что Майк – не из его «касты», Фред просто стремится окружить каскадера вниманием и заботой, которых ему так недостает; беспокоится о попавшем в больницу Эйдене, старается быть полезным новообретенным друзьям.

Майк (Бен Элдридж) в глубоком раздумье. Фото: Кадр из фильма

Главного персонажа в картине нет – независимо от метража, уделенного той или иной сюжетной линии, для режиссера важны все. Конечно, звезды – всегда манок для публики, для нас здесь две такие звезды из топ-ряда европейского и мирового кино, Моника Белуччи и Росси де Пальма, которая играет пожилую, потрепанную жизнью, но невероятно оптимистичную бабушку-испанку Долорес. Ее дочь Глория служит в доме Джованны femme de menage (лучше назвать эту профессию по-французски; сказать «горничная» – прозвучит не слишком уважительно и не передаст всю глубину теплых дружеских отношений Глории с бывшей примадонной). Долорес неисправимая курильщица, знает, что ее легкие изъедены никотином и жить осталось недолго – и трогательно заключает «сделку» с Богом, целует маленькое серебряное распятие и снова бережно прячет его на груди.

Цена прозрения

Всякий ли раз обидные и горькие обстоятельства стоят того, чтобы переживать душевный надлом, уходить в себя, видеть мир в черном цвете? Словесно артикулированного ответа Маржан Сатрапи на этот вопрос не дает: она слишком уважает зрителя. А визуальный – с помощью замечательно тонкой работы оператора Максима Александера, заставляющей снова узнать Париж, вспомнить его и полюбить – дает. Один раз.

Мари-Сериз тоскует в своей комнате у окна, выходящего на три стороны ночного Парижа, внизу – изумительная панорама, огни, тающие в темноте силуэты памятников, Сена. Девочка этого не замечает. В глубоком пессимизме она спускается из дома на набережную – и тут неизвестный злоумышленник накидывает на нее черную тряпку, сбивает с ног и запихивает в багажник. Приехав в какое-то заброшенное строение, он приковывает девочку к кресту (подробности опущу, щадя читателя).

И тут юную Мари-Сериз,, которая до того молчала, как мученица перед инквизицией, словно прорвало. Она спешит выговориться, ее монологи – кладезь для философа, психоаналитика и социолога, тупой садист не может перенести разговорчивую жертву, он привозит ее туда, откуда увез – и оставляет. Уже другим человеком. Умница Мари-Сериз в полиции дает исчерпывающий психологический портрет мерзавца, к тому же она сберегла повязку, на которой следы ДНК похитителя – и того находят и вяжут. Начавшееся трагедией заканчивается благополучно, не без вкраплений юмора – и не такого уж черного.

Все остальные персонажи к концу фильма тоже далеко не таковы, какими были в начале. Но каждый платит за прозрение свою цену – и для кого-то она оказывается слишком высокой.

Маржан Сатрапи с помощью то смешных и трогательных, то опасных средств, играя судьбами своих таких колоритных и симпатичных персонажей, создает глубокое исследование поведения человека в ситуации, когда природа напомнила ему, что он смертен, и предоставила возможность самому оценивать положение, в которое он попал, и решать: плыть по течению или попытаться выгрести. А дальше все зависит от него самого. Правда, не всегда. Один из персонажей фильма приводит старинную восточную молитву: «Господи, если ты не можешь сделать нас богатыми, сделай глупыми, чтобы мы могли наслаждаться нашей жизнью».

Так ли это, каждому решать самому. В дуэли – а жизнь, как вы помните, всегда лишь дуэль со смертью – победитель только один. Если, конечно, оба противника не решат великодушно выстрелить мимо цели.