Однокурсница Кушнира Юлия Вертман, подружившаяся с ним на третьем курсе, вспоминает, что пианист часами читал поэта Иосифа Бродского. «Паша мог не спать, не есть и не жить и при этом абсолютно сногсшибательно играть», - вспоминает она.
По словам Вертман, Кушниру был дорог «имидж диссидента» - он часто ходил в потрепанном пальто, из которого просто для вида «высовывались поллитра». Под пальто молодой Кушнир всегда носил черное - судя по интервью и концертным записям, эта привычка сохранилась.
Шкрыгунова описывает Кушнира как «одиночку», у которого тем не менее всегда было много друзей: «Для людей, с которыми он столкнулся, он навсегда остался очень ярким и светлым впечатлением в жизни».
На сайте студенческой газеты консерватории сохранилось интервью Кушнира 2005 года (тогда он был на третьем курсе, ему недавно исполнилось 21). В нем он описывает «идеального пианиста»: «Спокойный, глубокий, уверенный, отрешенный, страдающий». Еще Кушнира спрашивают, какое произведение он не сыграл бы ни при каких обстоятельствах. «Гимн России», - отвечает он.
15 лет спустя истинным «идеалом артиста» он называл «панк-рок-звезду» - Курта Кобейна, Яна Кертиса, Янку Дягилеву, Дженис Джоплин.
Почему после окончания консерватории талантливый пианист не остался в Москве? «Если мы говорим об академической музыке как о бизнесе - ты должен прогибаться, - объясняет подруга Кушнира, пианистка Ольга Шкрыгунова. - Надо идти на компромиссы. Быть милым, открытым, симпатичным и, главное, удобным. Тогда позовут на следующий фестиваль. Москва - это не то место, где можно говорить правду и чего-то добиться, особенно без определенных связей. Это было не про Пашу».