ИНТЕРВЬЮ ⟩ Министр Каллас: в эстонском образовании грядут большие перемены, русская школа уходит

Министр образования Кристина Каллас. Фото: Eero Vabamägi

В преддверии нового учебного года министр образования и науки Кристина Каллас («Ээсти 200») рассказала об успехах и трудностях перехода на эстонский язык обучения, нововведениях в карьерной системе учителей и новом подходе к финансированию образования. Зарплата учителей может увеличиться в зависимости от квалификационной категории, государство возьмет под свое крыло гимназическую ступень, а университеты могут получить право раз в год в ограниченных размерах взимать со студентов административную плату.

- После восстановления независимости Эстонии на ваш период работы министром образования пришлись самые напряженные события: забастовка учителей, масштабная реформа русской школы, а также правительственные и партийные проблем. С какими чувствами вы вступаете в новый учебный год?

- С приятным чувством из-за перехода на эстонский язык обучения. Прошло 80 лет, и вот теперь все первоклассники Эстонии снова будут учиться на эстонском. Мы больше не будем заниматься их сегрегацией. Этот подготовительный год был чрезвычайно напряженным. Через каждые две недели возникало ощущение, что ничего не получится, потому что где-то опять не хватает ресурсов. Давили также настроения все бросить, потому что любое изменение вызывает желание вернуться к тому, что было. Но сейчас я чувствую, что все хорошо.

- Вы упомянули, что изменения вызывают желание обратить все назад. У кого и как возникало это желание?

Если кому-то эта реформа кажется слишком масштабной, то он начинает против нее бороться. Чисто психологически это понятно. Будучи директором Нарвского колледжа Тартуского университета, я один раз уже осуществляла переход на эстонский язык обучения и знаю, из каких этапов он состоит. Когда ты предлагаешь план, то тебе отвечают, что это невозможно, потому что наши люди не владеют эстонским. На следующем этапе говорят, что даже если и сделаем, то у этого будут пагубные последствия. Наконец, те, кто были против изменений, покидают коллектив несмотря на то, что они знают эстонский язык. Но вот, спустя восемь лет, в колледже никто уже и не помнит, что когда-то две трети предметов велись на русском языке.

- Наблюдаются ли попытки саботажа в школах, которые переходят на эстонский язык?

- Нет. Но переход в конкретной школе зависит от ее директора. Будет ли школьный руководитель продолжать его осуществлять, несмотря на противостояние? Он должен уметь убеждать людей в том, что это правильное изменение. А если директор сам его саботирует, то школа на эстонский язык обучения не перейдет

- Можете ли вы сейчас сказать, что все директора переходных школ готовы сделать все от себя зависящее, чтобы осуществить переход?

- Не все, но подавляющее большинство точно. Время покажет. Мы обязательно будем заниматься надзором, чтобы с этим переходом не получилось так же, как и с переводом гимназий на 60-процентное обучение на эстонском, когда на самом деле в классах за выполнением этого требования не следили.

Министр образования объявила на пресс-конференции о масштабных изменениях в своей сфере. Фото: Sander Ilvest

- Когда и в какой форме этот надзор придет в школы?

- Министерский отдел надзора вместе с Языковым департаментом начнут реально посещать занятия. Они будут следить за тем, действительно ли учителя первых и четвертых классов владеют эстонским и чем они занимаются на уроках. Это касается 70 школ. За год мы точно успеем проверить около половины из них.

- Понятно, что в первых и четвертых классах начинается переход, но насколько будет допустимо пользоваться русским языком в этих классах в первый переходный год?

- Учитель в классе ведет учебную работу на эстонском языке. Если ребенок не владеет эстонским даже на разговорном уровне, то благодаря методу языкового погружения и науке мы знаем, что с учителем он начнет общаться на родном языке. Ребенку нельзя отказывать в использовании родного языка, потому что в противном случае у него не останется никаких средств общения с учителем. При этом учитель может не понимать родной язык ребенка, тогда на помощь приходят жесты и прочие методы коммуникации. А еще детям нельзя запрещать разговаривать друг с другом на русском языке на переменах, ведь все языки он приносит в школу из семьи.

Школьники. Фото иллюстративное. Фото: Heikki Leis

- Это нормальная практика, если ребенок будет просить, чтобы ему объяснили на русском, а учитель будет идти ему в этом навстречу? Как избавиться от некоторого дискомфорта, который будет возникать в классе, где учитель с родным русским преподает предметы русскоязычным детям на эстонском языке?

- В методическом плане объяснять нужно на эстонском. Для того чтобы у ребенка развивался коммуникативный эстонский язык, учитель должен как можно больше говорить с ним на эстонском. Каждый раз, когда у учителя будет возникать соблазн пойти путем наименьшего сопротивления, то есть перейти на русский, он будет лишать ребенка драгоценных минут, которые можно было бы использовать для изучения языка. Детям ни в коем случае нельзя ставить плохие оценки за ошибки в эстонском, например, на уроках математики, потому что это сразу же лишит мотивации к учебе. Учитель, который преподает на эстонском, должен понимать свою миссию: именно он несет этот язык детям.

- Существует ли запасной план на тот случай, если большинство учителей, которым правительство дало отсрочку на год, чтобы они подтянули свой уровень владения эстонским до B2 или C1, так его и не достигнут? Что будет с переходом?

- Тогда их нужно будет заменить на людей, которые владеют эстонским. Без С1 преподавать на эстонском нельзя. На самом деле такие люди есть на рынке труда, мы также увеличили количество соответствующих учебных мест в университетах. Конечно, это непросто, по объявлению их не найти – директора школ должны заниматься рекрутингом.

- Государство создало 445 дополнительных учебных мест для подготовки учителей, а также предлагает стипендии. И молодежь действительно пошла учиться на педагогов. Это было сделано для того, чтобы они поддержали переходные школы. При этом их никто не обязывает идти туда, где они нужны.

- Раз уж делается это на деньги налогоплательщиков, мы рассматриваем вопрос о том, чтобы условием получения этой стипендии было согласие проработать потом несколько лет в школе. Необязательно в переходной школе, ведь у нас везде нехватка учителей.

- Будет ли такая работа по направлению касаться и других студентов-бюджетников?

- Только стипендиатов. Остальных это касаться не будет, потому что мы живем в открытом мире. Тут, конечно, может возникнуть соблазн вспомнить о том, как это работало в советское время... Но это было закрытое общество, если человек получал принудительное направление на работу, то он не мог поехать не то чтобы за границу, а даже в другой город. Если бы мы поступили так же сегодня, когда можно взять и купить билет в Австралию, то молодые люди просто не пошли бы учиться на педагогов.

- Подтолкнуло ли переход желание русскоязычных семей отдавать своих детей в чисто эстоноязычные школы?

- Конечно. Например, в таллиннской гимназии Куристику, которая находится в Ласнамяэ, в этом учебном году в шести первых классах домашний язык половины детей – русский. Но эстонские школы не резиновые, они не смогут принять всех русскоязычных детей, даже если захотят. Возможно, смогут в таких маленьких учебных заведениях, как государственная школа в Кивиыли. По-моему, в Таллинне в переходных школах, которые скоро перестанут быть русскими, планируется начать открывать классы, в которых эстонский язык будет преподаваться в качестве родного. Таких классов особенно не хватает в столичном районе Кесклинн. Я это приветствую.

- То есть это будут классы для детей с родным эстонским?

- Именно.

С 1 сентября все 1-е и 4-е классы русскоязычных школ перейдут на 100-процентное эстоноязычное обучение. На снимке - поддерживающая изучение эстонского языка лестница в Иллукаской школе. Фото: Matti Kämärä / Põhjarannik / Arhiiv

- Захотят ли эстонцы отдать своих детей в школу, которая только переходит на эстонский язык?

- Я надеюсь, потому что в пярнуской школе Таммсааре именно так и сделали. Несколько лет назад в ней решили открыть классы для детей с родным эстонским. Это бывшая русская школа, но теперь в ней учатся и эстонские дети.

- Если говорить о доминировании языка в определенных регионах и школах, то Пярну довольно сильно отличается от Таллинна. В Таллинне русский слышен повсюду, в Ласнамяэ он доминирует.

- В районе Кесклинн русский не доминирует. Создание эстоноязычной школьной среды станет серьезным вызовом для директоров переходных школ. Скорее всего, дети будут пребывать в эстоноязычной среде именно в школе, а за ее пределами – гораздо меньше. Учителям, которые учат эстонский, и самим лучше, если собрания, торжественные акты и заседания школьного совета будут проходить на эстонском языке. Я слышала, как нарвский учитель сетовал на то, что опять не смог сдать экзамен на B2, потому что у него банально нет эстоноязычной среды, хотя он старательно учит язык.

- Давайте сменим тему. Из анализа, проведенного Яаком Аавиксоо, мы узнали, что слишком большая доля наших расходов на образование приходится «на бетон» - 15 процентов уходит на строительство, тогда как средний показатель по Европейскому союзу составляет 7,8 процента. А на зарплаты учителям тратится меньше, чем в среднем по ЕС. Будет ли этот анализ закреплен на политическом уровне, например, в виде поправок к какому-нибудь правовому акту?

- В ближайшие годы нам придется сократить количество гимназий, потому что на бетон тратится слишком много денег. К сожалению, придется избавляться от этих полупустых школьных зданий советских времен. Таллинна это не касается, тут мы должны инвестировать в строительство новых школ.

- То есть без трат на бетон не обойтись.

- Да. Для того чтобы избавиться от старого бетона, нужно потратиться на новый. Последние 20 лет мы делали это по большей части на средства Европейского союза. Местные самоуправления тоже вложили в это довольно много собственных денег. Нам еще 10-15 лет придется тратить на бетон столько же, сколько и сегодня, в противном случае мы школьную сеть в порядок не приведем. Эта неэффективная сеть школ досталась нам от советских времен. На что Аавиксоо обратил внимание, так это на стоимость квадратного метра. Мы построили очень дорогие школьные здания. Они просто роскошные.

- Учителя и ученики счастливы.

- Естественно. Одну группу учителей и учеников мы осчастливили, а еще две школы, которые можно было бы построить за эти деньги, мы не построили. И кто-то продолжает сидеть в старом здании. Были хорошие времена, когда мы строили здания класса люкс, но они прошли. За 30 лет мы обновили половину школ. Когда реновируем вторую половину, то с момента ремонта первых школ пройдет 60 лет, тогда нам что, начинать все с начала? Такой темп не является разумным.

- В 2023 году в Эстонии в общей сложности насчитывалось 156 гимназий, а к 2035 году планируется оставить 100. Местные самоуправления категорически против этого, потому что для них наличие гимназии часто имеет важное значение. Затянется ли этот процесс, и потребуется ли для закрытия гимназий, скажем, еще 50 лет?

- В коалиционном соглашении мы договорились, что узаконим принцип, согласно которому ответственность за среднее образование лежит на государстве. Если в законе четко прописано, что государство должно гарантировать учебные места для получения среднего образования, то у местного самоуправления такого обязательства нет.

- Это значит, что все гимназии будут переданы в ведение государства?

- К 2035 году эта ответственность должна на 100 процентов перейти к государству. У государства на сегодняшний день нет такой большой школьной сети, чтобы обеспечить наличие всех этих учебных мест, но первый шаг – это гимназии, в которых меньше 40 учеников, их сейчас 13-14. Этим учащимся государство уже сегодня может предоставить учебные места либо в ближайшей государственной гимназии, либо в центре профессионального обучения.

В коалиции достигнута договоренность о том, что в качестве первого шага мы постараемся убедить местные самоуправления передать эти учебные места государству, а государство пропорционально увеличит количество учебных мест в ближайших государственных школах. Если такого соглашения с местными самоуправлениями достигнуто не будет, то имеется договоренность, что, вероятно, с 2028 года государство больше не будет обязано финансировать гимназии, в которых менее 40 учеников, если оно может предложить учебные места в радиусе 50 километров.

Министр образования Кристина Каллас. Фото: Eero Vabamägi

- Что вы ответите тем людям, которые считают, что это приведет к вымиранию малых населенных пунктов?

- У нас 26 государственных гимназий, только три из которых находятся в Таллинне. В сельской местности мы гарантируем детям возможность учиться в государственной школе. Это не очень большое расстояние. Некоторые дети не смогут его преодолевать каждый день, им понадобится место в хостеле для учащихся. По большей части это касается Пярнумаа и Ляэнемаа. Поездка за 30 километров может показаться долгой, но таких детей, которым до гимназии придется ехать 30 километров, мало.

- Еще раз о бетоне. То, что инвестиции в бетон продолжатся, означает ведь, что, согласно отчету Аавиксоо, на зарплаты учителям особых средств направить не получится.

- Мы просто сможем отстраивать больше школ более высокими темпами. В соглашении об образовании мы хотим возложить на себя и местные самоуправления обязательство направлять 60 процентов всего бюджета сферы образования на заработную плату учителей. Сегодня государство как владелец школ направляет 52 процента, этот показатель можно и повысить. Это значит, что другие расходы общеобразовательных школ придется сократить.

- Какие?

- Да взять те же расходы на содержание. Приведение школьной сети в порядок и сокращение расходов на содержание зданий поможет сэкономить средства, которые можно будет направить на повышение заработной платы. Для этого, конечно, в первую очередь придется больше инвестировать. На самом деле, по сравнению с другими странами, в общеобразовательных учебных заведениях у нас также высокие расходы на питание – на школьное питание уходит 80 миллионов евро в год. В некоторых школах горячей пищей кормят даже два или три раза в день. Это не было нашим приоритетом, просто мы должны учитывать, что на соответствующую сумму повышаются и общие расходы на образование. Но решать это, конечно, не мне или государству, а местным самоуправлениям.

- О соглашении об образовании. Должны вернуться модель карьерного развития, квалификационные категории учителей, до 35 рабочих часов в неделю и что-то еще, что требовали учителя. При этом везде написано, что это соглашение доброй воли. Звучит так, будто это рекомендации, которые местные самоуправления могут просто проигнорировать.

- Могут. Но какие-то части этого соглашения об образовании все равно будут оформлены в виде законов. И модель карьерного развития учителей - одна из них. А что касается объема контактных часов, заполняемости классов, назначения дополнительных преподавателей - все это относится к соглашению доброй воли. Цель всегда заключалась в том, что мы в общих чертах оговариваем с владельцами школ границы, и тогда у профсоюзов учителей будет основание что-то требовать во время переговоров по коллективному договору.

- То есть своей потенциальной политической победой вы считаете оформление в виде закона четырех квалификационных категорий учителей: начинающий учитель, учитель, старший учитель и учитель-методист, добавив к ним минимальные ставки заработных плат? Это то самое реальное изменение?

- У нас там есть и другие изменения, например, как мы будем учитывать рабочее время и рассчитывать нагрузку преподавателей.

- Но это ведь опять вопрос доброй воли.

- А вы покажите мне местное самоуправление, которое, подписав это, но не выполнив, выйдет к бастующим учителям и заявит, что оно не согласно сделать 21 контактный час нормальной нагрузкой.

Наибольшей проблемой перехода обучения на эстонский язык является поддержка учеников и их родителей. Фото иллюстративное. Фото: Arvo Meeks

- Не все местные самоуправления вовлечены в этот процесс.

- Не все. Но я считаю, что благодаря этому соглашению у учителей возникнут оправданные ожидания от владельцев школ. Сегодня у учителей нет четких оснований что-либо требовать.

- Если будут введены квалификационные категории учителей, то сможете ли вы как министр гарантировать, что минимальная зарплата начинающего учителя не будет меньше нынешней минимальной зарплаты учителя?

- Я могу гарантировать, что минимальная заработная плата начинающего учителя будет не меньше нынешней минимальной зарплаты учителя. Учитель без квалификации не будет являться частью системы карьерного развития, и в будущем никто не будет обязан платить ему минимальную зарплату учителя.

- А что будет с теми людьми, у которых нет педагогического образования, то есть нет квалификации?

- В рамках новой системы владельцы школ не будут обязаны платить им минимальную зарплату учителя, но это и не возбраняется. Владельцы школ смогут сами определять размер зарплаты. И они приветствуют это изменение, потому что оно мотивирует получить квалификацию. Это касается трех тысяч человек.

- Сейчас минимальная ставка учителя составляет 1820 евро. Понятно ли уже, какими будут размеры этих ступенчатых окладов?

- Министерство образования предлагает повышение с десятипроцентным шагом: оклад старшего учителя на десять процентов выше зарплаты учителя, а оклад учителя-методиста - на 20 процентов выше.

- И эти деньги еще не найдены?

- Если минимальная ставка учителя существенно не увеличится, то в 2026 году дополнительно потребуется пять миллионов. Я думаю, мы изыщем эти средства.

- Будет ли заморожена минимальная зарплата учителя?

- Такого решения никто не принимал.

- Но правительство говорит, что необходимо массово урезать расходы три года подряд, и учителя упоминаются в числе тех немногих, зарплаты которых никто трогать не будет.

- Зарплаты мы ни у кого урезать не будем. Это неразумно, мы должны экономить на деятельности, которой больше не занимаемся, а также сокращать субсидии и расходы на услуги. Я не согласна с тем, чтобы зарплаты учителей были заморожены. Зарплаты учителей при всех правительствах были в приоритете, то же самое касается и нынешнего правительства.

- Министерство образования отрапортовало, что шести тысяч человек выразили желание пойти учиться на педагога, а это на тысячу человек больше, чем в прошлом году. Но распределяются они неравномерно. Например, сверхпопулярными направлениями являются логопед, спецпедагог, учитель детского сада, при этом конкурс на самые востребованные предметы: точные и естественные науки, эстонский язык и литература, составляет, соответственно, 1,5 и 1,2 человека на место. Почему эта картина катастрофически хуже общей?

- «Катастрофически» - это явное преувеличение.

- На спецпедагогику более семи человек на место.

- Должность спецпедагога позволяет работать не только в школе. Студенты ведь умные. А учитель эстонского языка и литературы - это одна конкретная профессия. В министерстве мы рассматривали вопрос о введении коэффициента для учителей естественных и точных наук, такого же, который у нас существует для учителей, преподающих на эстонском. Но сегодня этот вопрос, к сожалению, упирается в недостаток денежных средств. Этот коэффициент мог бы составлять 1,2 или 1,5.

- Существенные изменения происходят и в сфере высшего образования. Например, когда я закончил магистратуру по юриспруденции, а это было семь лет назад, то на протяжении еще трех лет не имел права снова поступить в бесплатную магистратуру на эстонском языке. То же самое касается и профессионального образования. Эта мера направлена на высвобождение денег для сферы высшего образования?

- Оттуда много денег не поступает, это, скорее, освобождает учебные места, чтобы люди, которые умеют хорошо учиться, не отбирали учебные места у тех, кто хочет впервые пойти учиться в магистратуру.

- Университеты говорят, что у них серьезная нехватка средств. Отдельная тема - зарплаты лекторов, которые порой ниже, чем у учителей основной школы. Как привлечь больше денег в сферу высшего образования?

- На сегодняшний день мы уже договорились о росте субсидий в сфере высшего образования на четыре года. Университеты об этом особо не распространяются, но за последние два года они получили на 15 процентов больше средств, на 2025-2026 годы эти 15 процентов тоже оговорены, вопрос в урезании. Станем ли мы урезать этот рост или нет?

Что будет с высшим образованием после 2026 года? Поскольку после 2026 года возможности государственного бюджета фактически не улучшатся, то мы уже практически год занимаемся поиском денежных средств, одним из решений является введение регистрационной платы для всех студентов, но оно не нашло поддержки коалиции, потому что соцдемы были против, хотя ректоры вузов его поддерживают. Эта плата составила бы 500 евро в начале каждого учебного года и принесла бы порядка 20 миллионов евро.