Эксперт: до фосфорита в Тоолсе еще надо добраться, но и над ним лежат ценные с точки зрения экономики породы

В Ляэне-Вирумаа стартуют работы по пробному бурению месторождения фосфорита. О том, может ли добыча фосфорита привести Эстонию к экономическому процветанию, и можно ли добывать в современном мире фосфорит без нанесения вреда окружающей среде, а также обо многом другом в студии Postimees порассуждал научный сотрудник Таллиннского технического университета, лектор отделения горного дела и технологии добычи полезных ископаемых Института геологии Тыну Томберг.

Выдержки из беседы:

- Около года назад компания Eesti Energia стала все громче и громче говорить, что в Эстонии можно было бы приступить к добыче фосфорита. Глава отделения горного дела и полезных ископаемых Института геологии Taltech доктор наук Эрик Вяли в мае сказал в одном из интервью, что в Эстонии насчитывается более 2 млрд тонн фосфорита и что ресурсы карьера в Тоолсе могли бы обогатить страну. Так ли это на самом деле, неужели с помощью фосфорита можно действительно сделать эстонское общество богатым?

- Если говорить о названной вами цифре, то, на мой взгляд, она довольно реалистична. А если говорить конкретно о том месторождении, где сейчас начинаются исследования, то объем тамошних запасов, по сути, был определен уже лет пятьдесят назад. Там должно находиться 42 млн тонн фосфоритной руды. Из этого можно изготовить более 15 млн тонн концентрата. Который на одну треть должен состоять из окиси фосфора.

На а если перевести этот концентрат в деньги, то такое количество при нынешних ценах стоит больше 5 млрд евро. Но продавать надо не концентрат, а готовую продукцию. Именно в таком случае это будет полезно для нашей страны. Это дало бы возможность создать большое количество рабочих мест. Тут я процитировал бы легендарного президента США Рональда Рейгана: лучшая социальная программа - создание рабочих мест.

Важно, что тот, кто будет там действовать, будет платить налоги на ресурсы. Плюс, согласно готовящимся изменениям в Закон о недрах, большая часть поступлений налогов с такой деятельности будет направляться в бюджеты местных самоуправлений. Так это поддержит местную экономику. И не только экономику.

Тыну Томберг. Фргамент передачи. Фото: Тайро Луттер

- Вы только что сказали, что объем месторождений в Тоолсе известен уже почти как полвека. Таким образом, самый главный ответ, который должны дать нынешние исследования, он касается не количества, а качества залежей? Чем отличаются друг от друга те фосфоритные породы, которые добывать нерентабельно, и те, которые могут как раз обогатить государство?

- Фосфорит связан с останками древних моллюсков. Чем больше в породе содержание этих ракушек или фрагментов этих ракушек, тем выше содержание в ней фосфора. Если же говорить об исследованиях в карьере Ару-Лыуна - то да, главное, определить качество, в том смысле, что нужно понять, как можно будет обогащать и как можно будет добывать этот фосфорит. Эти технологии надо будет еще выработать.

Также нужно в ходе исследования этого месторождения будет понять, как добыча, если она начнется, будет влиять на окружающую среду. Именно по этой причине сейчас и бурятся скважины большого диаметра.

- Кристен Михал недавно сказал, что очень важно сформулировать правила общественного контроля над использованием ресурсов, и что целью Эстонии должно быть обогащение фосфорита на месте. Можно ли попросить Вас с научной точки зрения, но и на понятном большинству людей уровне объяснить, что такое обогащение фосфорита, и почему так важно это делать «на месте»?

- Я бы объяснил это все-таки больше с технической точки зрения, потому что в самую первую очередь я инженер. В самом широком смысле - это изготовление из руды готовой продукции. В узком - это изготовление концентрата, то есть отделение друг от друга полезных и неполезных компонентов.

Однако из концентрата надо делать уже готовую продукцию. В первую очередь, например, фосфорную кислоту. А из нее - фосфорные удобрения, абсорбенты. Пищевые добавки, добавки к топливу. Для использования фосфора в хозяйстве есть довольно много возможностей.

Павел Соболев. Фрагмент передачи. Фото: Тайро Луттер

На месте обогащением и нужно заниматься для того, чтобы экспортировать не сырье, не полуфабрикаты, а готовую продукцию. Мы создаем в процессе обогащения дополнительную ценность, и суть в том, чтобы эта дополнительная ценность оставалась здесь.

В советское время отсюда вывозили этот самый концентрат. Условно говоря, это были ракушки, отделенные от песчаника. Это шло еще и через дробление. В общем, отсюда вывозили так называемую фосфоритную муку, причем я уже не помню, в какую именно часть этой большой империи. И использовали там для улучшения зернистой структуры почвы.

- В 1987 году в Эстонии начались события, которые принято называть фосфоритной войной, по сути, Эстония сумела защититься от планов советского правительства начать в Эстонии враждебную к природе деятельность. Может ли свободная Эстония добывать сейчас себе во благо фосфорит так, чтобы не страдали эстонские водоемы и эстонский воздух? Есть ли современные технологии, которые позволяют минимизировать экологические риски?

- Да, такие технологии существуют, и в мировой практике их немало. И когда поступят результаты этих исследований, тогда и нужно будет выбрать правильную технологию. Выбрать самую оптимальную для нас и выработать технологическую схему.

Мы не должны растратить возможность использовать сырье, которое может быть сырьем будущего. Причем недалекого будущего. Надо будет выбрать правильную технологию, причем не только технологию добычи, но и технологию обогащения.

Тыну Томберг. Фрагмент передачи. Фото: Тайро Луттер

Те технологии, что использовались здесь сорок с лишним лет назад, они были действительно очень враждебны для окружающей среды. Тогда порой принимались идиотские решения. Например, в Маарду в отвалы валом грузилось то, что находилось над фосфоритом. В том числе аргиллит, диктионемовый сланец. Его можно назвать «малокалорийным», но он ведь содержит в себе кое-что, некоторые металлы, в том числе и уран.

И это все грузилось валом в отвалы. Там был ведь еще и тоненький слой перита, и с ним поступали так же. Но при воздействий кислорода и воды перит разлагается. А это уже химический процесс, в ходе которого выделяется тепло. Фактически горения не происходит, но все равно происходит выброс вредных веществ, и даже возможно повышение радиоактивности. Потому что, повторюсь, там есть и уран.

И таких идиотских решений было еще много. То, что я описал, можно просто назвать самым показательным примером. Именно по этой причине многие люди сейчас боятся добычи фосфоритов. Но сейчас применение таких технологий абсолютно исключено.

- Кому-то кажется парадоксальной ситуация, когда Европой и Эстонией в том числе взят курс на зеленый поворот, и в то же время заходит речь о добыче полезных ископаемых, в экологической безопасности которой у обычных людей есть сомнения. Но в то же время, например, известно, что фосфорит содержит редкоземельные металлы, такие как неодим, который используется в ветряках. Может ли добыча фосфорита органически вписаться в эру зеленой энергетики, а не выглядеть в ней пережитком прошлого?

- Почему бы и нет? Я бы начал с того, что ведь нам надо еще дойти до фосфорита. В Ару-Лыуна над фосфоритом, во-первых, есть известняк. Не такой хороший, правда, чтобы делать из него цемент, но есть и другие хорошие возможности для его использования. В том же самом строительстве. Сейчас есть очень большой спрос на известняки и на другие природные строительные материалы.

Далее. Также над фосфоритом есть зеленый глауконитовый песчаник. Он может быть очень ценным источником калия. Под этим песчаником есть диктионемовый сланец, который содержит уран, причем в не таком уж малом количестве. Я считаю, что ядерная энергетика - более зеленая, чем тепловая, так что то, что мы добываем, мы сможем использовать и для будущих ядерных реакторов. Например, для модульных, о которых сейчас так много говорится.

Тыну Томберг. Фото: Тайро Луттер

Кстати, о диктионемовом сланце. С 1949 по 1953 годы в ведомстве ГУЛАГа работала урановая шахта в Силламяэ. Это был урановый рудник, где добывали этот самый диктионемовый сланец. И эта добыча активно велась там до тех пор, пока у СССР не появилась возможность получать руду, которую было легче обогащать, из Восточной Германии и Чехословакии.

Смотрите в записи полную версию беседы!