Учителя: инопланетянами в школах перехода никто себя не чувствует, труднее всего впечатлительным людям

Школьная реформа, в ходе которой русские школы перейдут на эстонский язык обучения, только началась. Пока этот процесс вызывает у многих родителей беспокойство. О трудностях перехода, о том, как их смягчить, в передаче Rus.Postimees «На кухне» порассуждали Анна Ушакова и Александр Раков - учителя школ, обеспечивающих этот переход.

Выдержки из беседы:

- Давайте начнем с самого больного вопроса. Я читаю соцсети, хожу на всякие мероприятия, которые устраивает для родителей Министерство образования. Самый главный вопрос, который всех волнует: дети чувствуют себя в школе как инопланетяне. Они ничего не понимают, поэтому ничему не научатся. Понимает ли русский ребенок учителя, который говорит с ним на эстонском языке?

Александр Раков: - Вы знаете, на мой взгляд, нет какой-то безумно серьезной проблемы, которую дети не могут решить сами, нет такого, что они совсем уж ничего не понимают. Всегда ведь есть возможность подойти к учителю и задать вопрос, если ребенок что-то не понял на уроке с первого раза.

Конечно, есть дети, которые не понимают с первого раза. Но это во всех школах есть, и это совершенно нормально. Но большая часть детей справляется на уроке с заданиями, которые надо сделать. И самое главное, эти дети поняли, чего от них хочет учитель. Так что я бы не сказал, что это колоссальная проблема. Скорее, она присутствует на индивидуальном уровне. Конечно, нет смысла утверждать, что ее нет вообще.

Есть дети, которым трудно, которым труднее, чем остальным. Но если посмотреть на четвертые классы, например, в нашей школе, то я не скажу, что есть большие трудности с пониманием.

Анна Ушакова: - Я соглашусь, но у меня в то же время все-таки несколько другой опыт, у меня были первоклассники, которые в прошлом году изначально начали учиться на эстонском языке по программе языкового погружения, и мне кажется, что им очень повезло, потому что они начали с нуля.

Начали с базы, с самых первых слов, со знакомства со школой. То есть, у них нет другого опыта, и это не дети, которых резко бросили в воду, мол, учитесь плавать, нет, это дети, у которых по-другому и не было.

Им повезло, они сразу пошли от простого к сложному. И я как учитель вижу, что и мне в этом году уже проще с детьми, и самим детям проще, дети уже все понимают и на все могут ответить.

Бывает, что кто-то переходит с эстонского на русский и обратно, но в целом дети все понимают. Детям же, которые переходят на эстоноязычное обучение только сейчас, возможно, действительно чуть-чуть сложнее. Но я соглашусь с коллегой, что это не непреодолимые препятствия. Дети друг другу замечательно помогают, кто-то быстрее понял, перевел, подсказал, плюс учитель идет навстречу, есть очень много визуальных методов. То есть я не вижу какой-то глобальной проблемы, такого нет, что дети ничего не понимают.

- Анна, ваша школа все-таки в Ласнамяэ, это по большей части русскоговорящий район, и наверняка среди детей, пришедших в этот первый класс, было много детей, которые эстонский язык слышали в своей жизни редко. Они приходят, они ничего не знают, как вы все-таки начинаете с ними работать, чтобы им было интересно, и, главное, чтобы было не страшно?

Ушакова: - Мы стараемся начинать с простого, очень много визуализации. У меня самой был опыт обучения по программе языкового погружения, мы были первыми в Эстонии, кто так начинал учиться, и тогда это было еще совсем никому не знакомо. Сейчас, думаю, все уже знают, что это такое.

Очень много методик и техник используется. Например, «говорящие стены», это когда используется какой-то образ, картинка, повторяющееся слово. В первые дни дети, возможно, не учатся чтению, математике, они привыкают к тому, что такое школа, как в ней находиться, как себя вести, как общаться друг с другом. Переходим от простого к сложному, начинаем с простых картинок.

Наверное, первые недели две я ходила с такими картинками, например, триста раз им показываешь картинку, которая означает «строиться», и в конце концов они говорят, что давно уже все поняли. Хватит показывать. Не спешишь, помогаешь детям, помогаешь родителям. В том числе и понять, что тут нет ничего страшного.

Да, это происходит не так, как привыкли учиться сами родители, это совсем не так, как учиться на родном языке, но все это во благо детей, ведь в конце концов из них вырастают открытые обществу люди, которые хорошо владеют как минимум двумя языками.

Да, все иначе, поначалу бывает трудно, но эти трудности быстро проходят, и становится легче.

- Но порой от, быть может, не очень хорошо знающих тему людей слышны жалобы, что, мол, у учителей нет методик для такого преподавания. Саша, можете прокомментировать такие опасения?

Раков: - Конечно, методика отличается, в том смысле, что мы не можем преподавать так же, как тот же предмет преподается эстоноговорящим детям в эстонской школе. Надо адаптировать материалы, что мы и делаем.

В нашей школе же тоже были классы погружения, в которых дети учили эстонский язык, и часть предметов была на эстонском, но теперь все предметы на эстонском. Адаптация материалов, которая делается, помогает детям мягче усваивать темы, но при этом не страдает качество обучения и не страдает глубина той темы, которую нужно пройти с детьми.

Я не могу сказать, что дети у меня по моим предметам, природоведению или биологии, проходят меньше, чем дети в эстонской школе. Мы не делаем меньше, мы просто делаем по-другому. Да, у нас адаптированный материал, возможно, где-то поначалу упрощены слова. Но для четвертого класса - это очень важный навык, уметь упрощать, чтобы до детей доходила суть.

Потом мы как бы наращиваем на скелет все больше и больше слов. Получается, что одну и ту же тему мы можем передать как бы на разных языках. Но в обоих случаях это будет эстонский язык, только в разных случаях будет разный словарный объем.

Очень сильно помогает интегрированное преподавание предметов. Например, я интегрирую в свои уроки природоведения элементы уроков эстонского языка или искусства. Вместе с учителями других предметов мы придумываем какое-то задание, которое все могут делать на разных уроках. И на моем уроке природоведения делается одна часть этого задания…

- Пожалуйста, приведите пример…

Раков: - Скажем, на уроке природоведения мы готовим с учениками презентации каких-то тем, компьютерные навыки для этого они получили на факультативах по информатике, а учитель эстонского языка отвечает за грамматику. Это только один из примеров, который сразу пришел мне на ум.

- Детям это скорее нравится?

Раков: - Им нравится. Хотя в самом начале, конечно, была путаница, они не понимали, чего от них хотят. Но уже после пары уроков им стало ясно, что все это один проект, который просто делается на разных уроках с разными учителями, при этом цель у нас одна, но каждый учитель может оценивать знания по своему предмету.

Детям это понравилось. Мы начали этот проект презентаций в начале октября, закончили в конце октября, при этом закрыли большие темы по всем предметам. Дети были довольны тем, что это что-то новое, чего они раньше не делали.

То есть мы сами пробуем сейчас. Я думаю, идеального рецепта нет. У педагогики есть, конечно, научная основа, но во многом преподавание строится на рецептах, и универсального рецепта нет. Каждому классу нужен свой подход, одному классу что-то подходит идеально, а другому классу это же решение не подходит вообще. Там дети не станут это делать, они не понимают, зачем это нужно.

Есть прелесть в том, что ты можешь быстро перестроиться, когда ты понимаешь, что нет смысла продолжать заставлять детей что-то делать. Если весь класс не хочет что-то делать, или если у него не получается.

- Анна, как у вас происходит освоение новых методик, помогают ли вам старшие коллеги, как происходит рост вашего профессионализма?

Ушакова: - Сейчас у учителей есть много возможностей развиваться. И Институт эстонского языка, и Дом учителя, и другие учреждения, в частности, в сотрудничестве с Таллиннским университетом дают возможность дополнительное образование получать.

Вот буквально сегодня у нас в школе был день самостоятельного обучения для детей. И мы сами принимали участие в каких-то модульных обучающих занятиях. Дети учились в школе, мы учились дома, так что возможностей очень много, было бы только желание.

Мы ходим раз в месяц к кому-то урок посмотреть, и к нам тоже кто-то приходит. Возможностей дополнять свое образование больше, чем у тебя есть для этого времени.

- Все-таки много говорится о том, что этот процесс перехода связан с большим количеством стресса. У кого этого стресса больше, у детей, родителей, учителей? Кто больше всех страдает?

Ушакова: - Я думаю, что больше всех страдают чувствительные люди, те, кто близко к сердцу все воспринимает. И родители очень разные бывают, кто-то не знал, что ожидает его ребенка в школе, кто-то знал, и даже с садика уже у ребенка какие-то базовые знания были.

Конечно, тяжелее тем учителям, которые только в этом году перешли, или тем учителям, которым нужно повышать свои языковые навыки. Сама я никогда не училась на русском, я училась на эстонском и в школе, и в университете, то есть у меня нет другого опыта. Поэтому мне не было сложно, мне очень близка методика языкового погружения, и методика модульных уроков.

Поэтому для меня это стрессом не было, но я понимаю, что для кого-то из коллег это может даваться тяжелее. Но у нас очень открытый и дружелюбный коллектив, все всегда помогут, поддержат.

Смотрите в записи полную версию беседы!