Катынь: что русскому хорошо, то поляку смерть

Андрей Анисимов, писатель Фото: SCANPIX

Рассекречивание архивов Катыни — лишь один маленький, но очень важный шаг из той трясины «прекрасного прошлого», которая не дает Российской Федерации выбраться на дорогу с нормальным человеческим движением, считает писатель Андрей Анисимов.

На днях Страсбургский суд признал расстрел польских офицеров в 1940 году возле Катыни военным преступлением. Собственно говоря, никто из нормальных людей иначе это злодеяние сталинских палачей и не интерпретировал.

Странно другое, почему суверенная Россия, объявив себя частью цивилизованного мира и открестившись от большевистского наследия, продолжает наводить тень на плетень. Зачем власти страны еще в девянос­тые, при столь рьяном поборнике демократии, каким слыл президент Ельцин, сначала затеяли расследование по катынскому делу, потом засекретили большую часть архива и лишь толикой его поделились с польской стороной?

А теперь, уже при «тандеме», Верховный суд РФ своим решением узаконил эту секретность. Чего опасается или стыдится власть нынешняя, логическим объяснениям не поддается.

Конечно, для такой великой страны, каким был СССР, по которому и сегодня ностальгирует огромная часть населения России нынешней, убийство двадцати тысяч иностранных офицеров, цвета польской нации, пустяк. А если учесть, что цвет собственной нации косился миллионами, о чем вообще разговор?

Смею предположить, что именно негативное отношение подданных к правде о собственной истории и сдерживает власть от открытого обсуждения жутких сталинских злодеяний.
Правители избегают лишний раз даже вспомнить самого великого кормчего, а не только его преступления.

Не случайно теперь, в связи с послаблением в законах о партийном строительстве, готовится к регистрации не только партия любителей пива, но и партия обожателей Сталина. И те, и другие найдут поддержку в народе. И боюсь, что у обожателей отца народов поддержка окажется куда шире.

В Кремле это конечно понимают — зачем понапрасну злить электорат. Пожилые избиратели помнят, что они жили в великой стране и полмира их боялось. Это сладкое чувство могущества осиного гнезда, которое иные существа стараются обойти за версту, продолжает греть загадочную русскую душу.

О том «прекрасном времени» пенсионеры повествуют внучатам, и уже растет новая поросль, впитывая аромат «прекрасного прошлого». И страждущих этого прошлого с каждым годом становится не меньше, а больше. Молодежь верит, что при Сталине не «пилили» страну.

Все жили скромно, зато честно. А о миллионах сгинувших в ГУЛаге жалеть нечего. Это издержки великих дел вождя. О поляках и подав­но горевать не резон. Они еще в двадцатых годах замучили куда больше наших красноармейцев.

Это расхожее мнение так крепко бытует в народе, что объяснить людям, как там оказались эти красноармейцы, и почему в голодное время поляки кормили сначала своих воинов, а уж потом пленных, совершенно невозможно. Красноармейцев никто не убивал — они умирали от голода и болезней.

Российский обыватель не желает знать, что рабоче-крестьянская армия поперлась в Польшу совсем не с гуманитарной миссией. Большевики окрестили жителей Польши белополяками и несли им на своих штыках принудительное равенство и братство в нищете. Поляки тогда отбились, чем оттянули «коммунистический рай» на пару десятков лет.

Совсем иначе оказались в сталинских застенках польские офицеры. После того, как Гитлер со Сталиным поделили Европу на куски (пакт Молотова — Риббент­ропа), красные орды оттяпали у Польши часть Беларуси и Украины, что входили тогда в ее состав. Польские офицеры защищали свою родину и оказались в плену у агрессора.

По всем божеским и человеческим законам военнопленных не убивают. Но товарищ Сталин люто ненавидел человеческую породу не только среди своих сограждан. Польские офицеры, по большей части представители дворянских сословий, вызывали у него такую же патологическую ненависть. Эту ненависть мудрый вождь прививал и своей черни, в чем весьма преуспел. Поэтому и его потомки не склонны драматизировать расстрел каких-то двадцати тысяч польских барчуков.

Правда, надо заметить, что стоило Гитлеру нарушить дружеский договор и напасть на СССР, Сталин тут же изменил мину лица. Он даже принял премьер-министра польского правительства в изгнании, пана Сикорского, и подписал с ним договор о совместной борьбе против фашистского супостата.

Тогда-то он и сочинил байку о том, что поляков расстреляли не его товарищи из НКВД, а проклятые фашисты. И отныне он панам друг и брат.

Что опять же не помешало коварному диктатору предать польских союзников во время варшавского восстания — когда его войска стояли за Вислой и он спокойно наблюдал, как восставшие истекают кровью, но приказа о помощи не подписал. Зачем Сталину Сикорский с его лондонским кабинетом? У вождя на Польшу имелись другие планы. А люди — мусор, что о них думать.

Однако далеко не все народы и далеко не все политики привыкли так запросто терять своих граждан или прощать кому бы то ни было их убийство. Видимо, это и отличает людей, обладающих чувством собственного достоинства, от тех, кто с этим ощущением не знаком.

Руководство России продолжает оглядываться, топтаться возле черты, отделяющей цивилизованное человечество от носителей идеи чучхе.

О северокорейских братьях с их идиотским фанатизмом и идолопоклонничеством к умершим и живущим бонзам российские СМИ сообщают с грустной, но теплой иронией. Ведь они так похожи на наше «прекрасное прошлое». Попробуй, брось в них камень! Бросишь в них, а попадешь в себя.

Да и как не потрафить чувствам широких масс в их ненависти к буржуйскому Западу? Особенно, если эти чувства помогают победить на выборах. Вот и получается замкнутый круг с вопросом — что за страна Россия?

Это мучительное топтание перед роковой чертой и продолжает удерживать Кремль от решения рассекретить жуткие подробности массового убийства польских офицеров в сороковом году.

В час катастрофы самолета польского президента под Смоленском и Путин, и Медведев смогли встать в полный человеческий рост и проявить искреннее и глубокое сочувствие утрате польского народа. В те дни граждане России могли не стыдиться своих вождей, а гордиться ими.

Может быть, у руководства страны и в обычных житейских обстоятельствах хватит смелос­ти, наконец, переступить черту и объяснить той части населения, что страдает по временам диктатора, что происходит это страдание от комплекса неполноценности.

Этот комплекс не дает людям веры в реальность того, что без топора и плахи можно не воровать, а работать и создавать современное общество. Что человек способен и без ГУЛага отвечать за свои поступки, если у него имеется чувство собственного достоинства.

И таких людей в России уже хватает. Это они выходили на проспект Сахарова и Болотную площадь, требуя достойного отношения к своей персоне и правды в общественной жизни. Это для них, а вовсе не для поляков, надо открыть жуткие документы и прямо взглянуть себе и миру в глаза.

Архивы Катыни — лишь один маленький, но очень важный шаг из той трясины «прекрасного прошлого», которая не дает Российской Федерации выбраться на дорогу с нормальным человеческим движением. И его давно пора сделать.