Куда и как уходят наши денежки? Бюджетная кухня страны глазами экспертов

«Не иначе снова отмоют или распилят наши денежки!» - примерно так обычно выглядит самый популярный народный комментарий под любой новостью о том, что власти собираются что-то профинансировать из бюджета. Почему же у жителей Эстонии порой складывается ощущение, что чиновники распределяют ресурсы неэффективно и несправедливо?

Гости передачи «На кухне» - бывший министр инфраструктуры, бывший вице-мэр Таллинна Владимир Свет и бывший чиновник Госканцелярии, бывший руководитель Фонда интеграции и миграции «Наши люди» Дмитрий Бурнашев.

Ни в одном государстве денег никогда не бывает слишком много. Как бы мы ни расставляли приоритеты, всегда есть потребности, которые останутся недофинансированными.

Давайте разбираться вместе с экспертами: как распределяются деньги в местных и государственном бюджетах? Кто эти расходы контролирует?

Далее приводятся выдержки из беседы в студии Rus.Postimees.

Как устроен госбюджет: объясняем популярно

Анастасия Тидо (ведущая передачи): Говорить мы сегодня будем о государственных и муниципальных деньгах: как их собирают, распределяют, тратят, и что с ними происходит.

Давайте расскажем простыми словами, чтобы было понятно всем нашим слушателям и зрителям, как формируется Закон о госбюджете. Кто его составляет, кто решает, куда направлять деньги, и как из отдельных потребностей и расходов складывается большой государственный документ, который, кажется, никто полностью так и не читал?

Владимир Свет: …кроме Юргена Лиги. Я, наверное, могу рассказать точку зрения политика, а Дмитрий – как это выглядит на практике. С точки зрения обычного человека и политика, бюджет состоит из двух основных частей.

Первая – это уже запланированные обязательные расходы, которые не обсуждаются: пенсии, пособия, здравоохранение, зарплаты бюджетникам, содержание зданий – примерно 90 процентов бюджета. Вторая часть гораздо меньше – свободные средства, вокруг которых и идут ежегодные дебаты, политические переговоры, приоритеты партий. Чем труднее ситуация в экономике, тем меньше эта часть.

Когда политики говорят о приоритетах, речь идёт именно об этих средствах. Например, одна партия хочет повысить зарплаты учителям – направляет туда деньги, другая – увеличить расходы на оборону и направляет бюджет туда. На практике это зачастую не больше 5–10 процентов всех расходов.

Анастасия Тидо: Ты сказал, что чем хуже ситуация в экономике, тем меньше эта часть, но кажется, наоборот – политики начинают обещать гораздо больше, чем можно потратить.

Владимир Свет: Обещания на выборах – это одно, а при обсуждении бюджета всё сводится к конкретным таблицам расходов. Часто, если средств не хватает на новые проекты, начинаются обсуждения: от чего можно отказаться, какие программы или расходы можно урезать.

При этом часть инвестиций, например, строительство дорог, подразумевает расходы, растянутые на несколько лет. Реализация любого крупного проекта занимает годы.

«Чем ближе к центру, тем разумнее бюрократия»

Дмитрий Бурнашев (справа). Фото: Sander Ilvest

Дмитрий Бурнашев отвечает на блиц-опрос Rus.Postimees:

- Что было для вас самым неожиданным на госслужбе?

- Чем ближе к центру, тем разумнее бюрократия. На периферии бюрократия становится громоздкой. Это связано с тем, что работа тех, кто непосредственно работает с деньгами, очень тщательно проверяется и регулируется.

- Зовут ли вас в политику?

- Нет.

- Что вы считаете самым полезным в работе руководителем Фонда интеграции?

- Мы изменили систему регистрации на курсы эстонского языка. Благодаря новой системе удалось оптимально решить острую проблему с нехваткой мест.

- Эффективен ли, на ваш взгляд, управленческий аппарат в Эстонии?

- Да, в системе много умных, преданных делу людей. Культура управления постоянно развивается, никто не стоит на месте.

Кто принимает ключевые решения по бюджету

Анастасия Тидо: Как это выглядит на практике?

Дмитрий Бурнашев: в целом, примерно так и выглядит. Жалко и политиков, дающих неизмеримо много обещаний, и чиновников Министерства финансов, потому что заявок приходит гораздо больше, чем на самом деле есть средств в бюджете.

На практике Министерство финансов собирает заявки от министерств, анализирует их, встречается с представителями ведомств, обсуждая, как совместить желания с реальными возможностями.

После появления проекта бюджета его обсуждает правительство. Здесь уже принимаются политические решения: что оставить, а от чего отказаться, учитывая ограниченность средств.

Последние годы основной фокус – на безопасность, поэтому другие расходы часто уходят на второй план.

Анастасия Тидо: Кто лучше всего знает, сколько и на что реально запланировано? Есть ли где-то единая таблица, чтобы даже обычный человек мог всё проверить?

Дмитрий Бурнашев: Министр финансов владеет ситуацией лучше всего. На сайте Министерства финансов есть интерактивные таблицы, где можно получить представление о расходах: куда идут средства государства и самоуправлений.

Возможно, суммы не всегда указаны вплоть до конкретного объекта с точностью до евро, но общая картина прозрачна. Другое дело, что не все знают, где искать эти данные.

Владимир Свет: Я бы добавил: рядовому гражданину и не нужно всегда вникать в такие детали. Эта информация действительно важна при подведении годовых итогов – когда оцениваются перерасходы, эффективность и корректность расходов.

Крупные перерасходы невозможны: проект, рассчитанный на пять миллионов, не может неожиданно стать семимиллионным без одобрения новых расходов на политическом уровне.

Если цена растёт, политики вновь сталкиваются с вопросом: строим ли мы или отказываемся от проекта? Всё решается прозрачно, на уровне министра, мэра или парламента, а не в тишине кабинетов. Решение всегда политическое и связано с выбором приоритетов.

Прозрачность увеличивает доверие к власти

Дмитрий Бурнашев: Да, можно спорить о деталях, но важен общий принцип: прозрачность расходов увеличивает доверие. Когда есть информация хотя бы в общем виде, это уже плюс.

Владимир Свет: Конечному пользователю важнее не точная сумма, а уверенность – деньги честно израсходованы. А если речь идёт о бизнесе, который участвует в тендерах, весь процесс – включая суммы, победителей и условия – прозрачен и доступен для проверки.

Анастасия Тидо: В Законе о бюджете суммы крупные, а детали прячутся в дополнительных программах и сметах. Обычный гражданин может их увидеть?

Владимир Свет: В большинстве случаев да. Исключение – сферы, связанные с национальной безопасностью. Информация о тендерах максимально открыта, можно запросить детали и получить данные. Проблема лишь в том, что собрать всё в единую таблицу сложно и трудоёмко, так как данные постоянно меняются.

Анастасия Тидо: Мне кажется, технически собрать такую таблицу возможно. Например, система государственных тендеров это позволяет.

Владимир Свет: Тендеры – да, а с зарплатными ведомостями и числами сотрудников сложнее. Но если кому-то действительно нужно – информация есть, надо только целенаправленно искать.

Эволюция подхода: от таблиц к конкретным целям

Анастасия Тидо: Я так понимаю, что долгое время бюджет представлял собой просто Excel-таблицу расходов и доходов. А потом появилась новая модель – пояснения к расходам и доведение информации до результата.

Владимир Свет: Да, но это нововведение только запутало процесс. Государство стало указывать не только суммы, но и цели, ради которых делаются те или иные расходы. Но эти цели и задачи часто выходят за рамки бюджетного года, поэтому в итоге понять структуру становится сложно даже специалистам.

Дмитрий Бурнашев: Это два разных подхода: либо просто показывать отдельные статьи расходов, либо связывать их с ожидаемыми результатами.

Мне кажется, оптимальное решение – соединить оба подхода с помощью современных технических средств. Технически это возможно, и к этому всё придёт: будут доступны и обобщённые данные с результатами, и детализированные расходы.

«Зарплата - далеко не главное»

Владимир Свет (слева). Фото: Sander Ilvest

Владимир Свет отвечает на блиц-опрос Rus.Postimees:

- Зачем вы пошли в политику?

- Чтобы делать реальные дела, которые можно увидеть и потрогать.

- Что вам больше всего нравится в руководящей работе, кроме зарплаты?

- Зарплата – далеко не главное. Мне нравится видеть, как маленькими шагами город или страна становятся лучше благодаря моим решениям.

- Назовите три инфраструктурных объекта, которые, по вашему мнению, особенно нужны Эстонии.

- Быстрая железная дорога внутри страны и в Европу (включая Rail Baltica), четырёхполосные шоссе между Таллинном, Тарту и Пярну, а также развитие больничной системы, чтобы городские и северо-эстонская больницы работали как единая экосистема.

- Насколько реалистично строительство тоннеля в Хельсинки?

- Это пока сказка. Возможно, наши дети или внуки будут обсуждать это всерьёз, но не мы.

- Стоит ли замедлить темп зелёного перехода?

- Да, его нужно сделать более прагматичным и учитывать реальную ситуацию, особенно вопросы безопасности.

Почему коррупция до сих пор существует?

Анастасия Тидо: Несмотря на хорошие рейтинги Эстонии, коррупция у нас всё же есть. Как такое происходит, почему это случается, хотя контроль, кажется, на высоте?

Дмитрий Бурнашев: Коррупция всегда была и будет – такова человеческая природа. Главное – минимизировать её. Проблема часто в отсутствии должного контроля.

Владимир Свет: Не стоит сравнивать Эстонию с Россией – у нас ситуация совсем другая. За восемь лет работы я лично не сталкивался с «откатами» или «распилами». Да, такие попытки бывают, и виновные несут наказание, но это исключения, а не правило.

В Эстонии главным фактором антикоррупции является сильная система правопорядка: если что-то происходит, это редко остаётся незамеченным.

Наша проблема – не классическая коррупция, а, скорее, перекрёстные интересы, когда, например, крупные спонсоры партий оказывают влияние на решения. Важно не девальвировать само понятие коррупции – не стоит называть так всё, что кому-то кажется неверным или непрозрачным.

Дмитрий Бурнашев: Есть интересные результаты опроса о коррупции в Эстонии: обычные жители и предприниматели в 21–23 процентах случаев были готовы к коррупционному поведению, а среди чиновников этот показатель всего три процента, пусть и с известной поправкой на лояльность в ответах.

Бывают ли на практике ненужные проекты и глупые траты?

Анастасия Тидо: Сталкивались ли вы с ситуациями, когда какой-то проект был абсолютно ненужным, но на него потрачено много средств?

Дмитрий Бурнашев: Почти всегда, если погружаться в детали, оказывается, что всё не так просто: первоначальные громкие заголовки не соответствуют реальным причинам и итоговой цене. Стоимость проекта может быть вполне обоснованной.

Владимир Свет: Чаще это не коррупция, а результат неправильных или недальновидных решений – стремление выполнить формальные требования без понимания цели.

Коррупция – это когда кто-то реально обогатился за счёт неправильного решения, но система правосудия, уверен, умеет такие истории выявлять.

Главное – не молчать: если видите подозрительную ситуацию, сообщайте. Молчание и безразличие только способствуют росту коррупции. В обществе, где СМИ свободны, а обсуждение открытое, таких случаев становится всё меньше.

Дмитрий Бурнашев: Полностью согласен. Важно любой подобный случай делать публичным – тогда мы будем жить гораздо лучше.

Подробней о внутренней бюджетной кухни Эстонии - в нашем видео.