:format(webp)/nginx/o/2024/09/12/16351869t1he19e.jpg)
:format(webp)/nginx/o/2025/05/30/16878168t1hae25.jpg)
- Советская оккупация навязала понятие «советский гуманизм»
- В контексте советского гуманизма «западный гуманизм» считался лицемерным
- В субботу, 14 июня, исполняется 84 года со дня начала массовой депортации 1941 года
В День депортации стоит задуматься и спросить себя: не преследует ли нас снова советский гуманизм? - задается вопросом писательница Имби Паю.
В начале этого года, работая над историческим романом и изучая семейный архив одной дамы, которая в конце 1950-х помогала и давала приют многим, вернувшимся живыми из российских лагерей или из сибирской ссылки, я удивилась ее гражданскому мужеству. У меня не осталось другого выхода, кроме как позвонить родственнику этой женщины и спросить, знает ли он, почему она стала помогать людям, которых советская власть клеймила как так называемых буржуазных националистов.
Во время советской оккупации, под давлением официальной пропаганды и страха перед репрессиями, внедрялось понятие «советский гуманизм», не допускавшее сочувствия к тем, кто попал под «справедливый гнев трудового народа». Люди, вернувшиеся живыми из Сибири, зачастую оставались без дома, им запрещали прописываться в городах, а иногда и вовсе лишали права жить в Эстонии.
Сыновья той женщины после войны занимали высокие, хотя и не совсем политические должности в советской системе, что давало ей определенную личную защиту, которой она была готова делиться с нуждающимися.
Старший научный сотрудник по семиотике Тартуского университета Андреас Вентсель, исследовавший, как в эстонской политической риторике формировалось понятие «мы» в самые трагичные периоды истории, пишет, что тогда движущей силой был «советский патриот», а других лишали сочувствия, помощи, уважения и любви, ведь они не были достойны советского строя.
«Западный гуманизм», то есть ценности западного мира, выросшие из христианской этики, эпохи Просвещения и античности - любовь к ближнему, моральная ответственность, достоинство личности, святость жизни, свобода и гражданский долг - в советском контексте считались лживыми.
Родственник той дамы ответил мне, что, по слухам, ей доставляло радость помогать другим. И вдруг я сама нашла внутри себя ответ и поняла, что тоже когда-то бессознательно ставила под сомнение альтруистическую любовь к ближнему. Помню, как в детстве я зачитала до дыр принадлежавший моему дяде учебник довоенной Эстонии с историями о взаимопомощи, заботе, о том, как прийти на выручку. Этот учебник очень отличался от советских, по которым училась я.
Историк Айги Рахи-Тамм писала, что спустя 24 часа после начала оккупации в государственном архиве стали составлять картотеку так называемых врагов народа
Сегодня, когда вновь становятся официальными так называемые анонимные доносы, вспоминается книга о Павлике Морозове - ребенке-герое советской пропаганды, который донес властям на своего отца, объявленного врагом. Тот был осужден и расстрелян.
Бывший заместитель главы КГБ Владимир Пооль в недавно вышедшей книге «Без ностальгии по советскому времени» пишет, как советские доносчики, сами бывшие частью системы, разрушали чужие жизни, чтобы стать для этой системы более ценными.
14 июня исполняется 84 года с момента массовой депортации 1941 года, когда за одну ночь в эшелонах вывезли десять тысяч человек, в основном женщин и детей. Историк Айги Рахи-Тамм писала, что уже через сутки после оккупации в Госархиве начали составлять картотеку «врагов народа». Советизации сопутствовали репрессии и казни.
В июне также исполняется 85 лет с начала воздушной и морской блокады Эстонии, Латвии и Литвы, которую советские вооруженные силы начали в 1940 году. У острова Кери был сбит финский пассажирский самолет Kaleva, летевший из Таллинна в Хельсинки. Вслед за этим советский диктатор Сталин выдвинул трем странам Балтии ультиматумы, требуя ввода новых войск и назначения лояльных Москве правительств.
17 июня 1940 года вся Эстония была оккупирована примерно ста тысячами советских военнослужащих. В книге «Сестры Финского залива. Глядя на чужую боль» я писала о финских «пиккулоттах» - девочках-скаутах, которых еще свободная Эстония после Зимней войны пригласила поправить здоровье в летний лагерь. Трагическая война закончилась их поспешным бегством. В море их остановила советская подлодка, и лишь чудом они вернулись домой.
Если снова вернуться к теме репрессий и «советского гуманизма», то во время написания этого эссе я углубилась через сайт riigikogu.ee в судьбы членов Государственного собрания и парламента, избранных в 1938 году. У большинства из них стоит отметка: расстреляны в России в 1941–1942 годах. Не знаю, все ли нынешние депутаты парламента в День депортации чтят минутой молчания эти разрушенные жизни, наполняя историю состраданием и человеческими чувствами.
Некоторым депутатам позже удалось бежать на Запад, но трое - Неэме Руус, Александер Йыеяэр и Максим Унт - с помощью советских танков и армии участвовали в уничтожении независимого эстонского государства. Когда я писала книгу «Сестры Финского залива. Глядя на чужую боль», то нашла доклад британского консула Галльена, где он описывает, как 21 июня его вместе с другими дипломатами пригласили на открытие нового Государственного собрания.
«Это было театрализованное действие, вызвавшее у меня отвращение. Речи были монотонны, все мероприятие было ни чем иным, как хорошо организованной пропагандой. Новые депутаты голосовали единогласно, как бараны. /…/ Среди населения царят отчаяние и страх. Впервые я понял, почему люди на московских процессах признают свою вину: здесь я видел, как эстонцы открыто и, по-видимому, добровольно признают, что их правительство и государство виновны во множестве проступков. Заявления министров, прессы, депутатов и ораторов, за редким исключением, - чистая ложь или смехотворны».
В Google можно найти видеозапись этого события под названием «Воля народа» (1940).
Если сегодня имеющий власть говорит, что содержать Эстонию - дорого, у меня в голове вспыхивают лозунги государственных изменников и июньских коммунистов 1940 года: только Россия принесет Эстонии благополучие
Если представить себе сегодняшний день, то можно вообразить, что вместе с приходом оккупантов с помощью бывшего депутата Максима Унта в Россию увозят и президента, и его семью, сына, невестку, внуков. Президента помещают в психбольницу, где его «обрабатывают» согласно лучшим наработкам репрессивных органов, внуков отправляют в детдом, где четырехлетнего ребенка морят голодом до смерти, невестку сажают в тюрьму, сына расстреливают и так далее.
А годы спустя, когда страна восстановит независимость, об этом трагическом пути, может статься, никто не заговорит - не в контексте прав человека и похищения людей, а все равно используя советские понятия и подходя к теме с позиций «советского гуманизма», где жертва будто бы сама виновата, ведь у всякого смертного найдется «порок». И первый принцип КГБ состоял в том, чтобы создать предубеждение против человека, отмыться от которого очень сложно, а уж если человек умер, сделать это вообще невозможно.
В то же время вновь начинают высмеивать то государство, которое мы создали в 1918 году и которое было признано другими странами. Молодой Эстонии это далось непросто - за этим стояла титаническая дипломатическая работа. Задумываемся ли мы сами о том, как массовые идеологии вроде фашизма, национал-социализма и большевизма радикализировали и наших людей между войнами?
Это актуально и сейчас. Если сегодня имеющий власть говорит, что содержать Эстонию - дорого, у меня в голове вспыхивают лозунги государственных изменников и июньских коммунистов 1940 года: только Россия принесет Эстонии благополучие На практике же все было иначе - нищета и хаос. Была уничтожена процветающая Эстонская Республика, где, используя кооперацию, учились создавать банки, магазины, молочные заводы и благополучие.
В День депортации нам стоит задуматься - как так получилось, что призрак советского гуманизма вновь нависает над нами? Когда министр обвиняет людей, когда здравоохранение перегружено, хотя именно те, кто у власти, создали эту систему; когда главный прокурор, будучи женщиной, заявляет, что женщины с деменцией ничего не чувствуют, если их насилуют; когда власть ликвидирует сеть школ и профессиональное образование на Хийумаа - несмотря на просьбы экспертов и организаций не делать этого.
Бывший канцлер права Аллар Йыкс недавно в программе Postimees «Что с нами будет?» говорил, что наша правовая система при ликвидации школ исходит не из ценностей, а из потребностей, и выражал тревогу, что такие подходы разрушают демократию и доверие и открывают путь популизму.
В годовщину депортации есть о чем задуматься: чтобы нам не было удивительно, как мне когда-то, почему кто-то помогает и поддерживает другого без всякого расчета. Наивность ли это или часть западноевропейской культуры?