Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2012/02/20/969802t1h9af0.jpg)
Работа в некоммерческих организациях и в других формах проявления гражданского общества должна чаще выходить за этнические или языковые рамки, пишет Иван Лаврентьев из Союза некоммерческих организаций и фондов Эстонии.
В Интеграционном мониторинге, опубликованном в марте, содержится много любопытной для простого читателя информации, однако мне хотелось бы обратить внимание на конкретную проблему, связанную с критически настроенными эстоноземельцами, владеющими государственным языком.
Для удобства определения уровня «интегрированности» в эстонское общество респонденты были поделены на пять групп, а результаты были представлены в виде кластера.
Пропустим кластеры А и В, к которым принадлежат интегрированные люди. В кластер C входят лица с хорошим знанием языка, но слабой гражданской идентичностью, к нему принадлежат 13% респондентов.
Для представителей данной группы характерно «критическое отношение к политике и превышающее уровень средней активности альтернативное политическое участие».
Кластер D (28%) состоит из «слабо интегрированных» лиц и описывает в основном группу респондентов с неопределенным гражданством и слабым знанием языка, но принимающих активное участие в местной жизни.
Результаты исследования указывают на то, что перемещению респондентов из кластеров C и D в A и B должен способствовать некоммерческий, он же третий сектор.
Один мой коллега недавно заметил, что в большинстве семинаров на интеграционную тему среди участников доминируют либо эстонцы, либо неэстонцы, оптимальное соотношение 50х50% соблюдается крайне редко. Следует признать, что зачастую даже при успехе в соблюдении этого простого принципа мероприятие имеет провальный характер, т.к. представители двух языковых групп продолжают общаться между собой, а не друг с другом.
Есть и другие примеры: например, стихийная акция таллиннских русскоговорящих автомобилистов накануне забастовки транспортников. Тогда в течение нескольких дней на странице в Facebook все желающие писали, откуда, куда и когда они поедут на машине и сколько человек они готовы подвезти, или же, наоборот, откуда и куда хотели бы отправиться.
Отрадно наблюдать, что энергия масс смогла обрести выражение через социальную сеть и многие люди добрались на работу или учебу вовремя, без затрат на такси. Однако печально, что подобная страница функционировала лишь на русском языке. Нерадостно дела обстоят и с т.н. гражданской журналистикой.
Несмотря на победное шествие культуры блогов в России, общественно-политически активные русские Эстонии остаются в стороне от блогосферы, в лучшем случае, предпочитая делиться мыслями в упомянутом выше Facebook.
Есть, конечно, пример блогов Евгения Криштафовича или Михаила Стальнухина — но это, скорее, исключение. На русском языке не существует аналогов блогу Фонда открытой Эстонии, в котором публикуются активисты некоммерческих объединений различной направленности.
Особняком стоит блог Memokraat — площадка для дискуссий на злободневные темы, поддерживаемая медиаэкспертом Даниэлем Ваариком. Авторы блога не получают гонорар за свои статьи и эссе, зато имеют возможность поделиться идеями с мыслящим читателем. Не верю, что среди русскоговорящей части жителей Эстонии нет потенциальных авторов для подобного блога.
Скорее, нет потенциальных читателей. Многие ли знают о существовании таких изданий, как журнал «Hea Kodanik», издаваемый Союзом некоммерческих организаций и фондов Эстонии, или газета Эстонского центра молодежной работы «Noor Tegija»? Скромные тиражи говорят сами за себя.
Характерно, что число читателей играет в случае с этими СМИ второстепенную роль — важно их «качество», а не количество. Гипотетический читатель чего-то похожего на русском языке находится именно в группе С.
Депутат Рийгикогу Евгений Осиновский недавно поднял вопрос о социальной рекламе на русском языке (Eesti Päevaleht, 9.05.2012). Добавлю, что полноценное информационное поле обеспечивается не только плакатами с призывом установить дымовой датчик и Актуальной камерой на русском языке, но и качественными отчетами о деятельности и дискуссией о развитии третьего сектора.
Если респонденты из кластера С эстонским владеют достаточно хорошо, то представители группы D им в этом плане уступают. На основе материалов СМИ не всегда можно составить объективное представление о деятельности той или иной партии.
Ситуация с оповещением потенциальных русскоязычных избирателей о своей активности у наших партий плачевная. Русскоязычные версии сайтов если и обновляются, то редко, и в этом случае лишь пополняются скучными канцелярскими пресс-релизами.
Партийную газету на русский переводит лишь одно представленное в парламенте политическое объединение. Русскоязычного аналога передаче Эстонского телевидения «Foorum», где еженедельно дискутируют представители всех четырех парламентских фракций, нет.
Современные средства коммуникации, как например Facebook-страницы, существуют лишь у двух партий из четырех. Такой подход явно не способствует повышению политической образованности жителей Эстонии, плохо владеющих эстонским языком.
Деятельность в некоммерческих организациях и в других формах проявления гражданского общества должна чаще выходить за этнические или языковые рамки. Учителя эстонских и русских школ стояли плечом к плечу на митинге на площади Вабадузе 7 марта.
Эстонцы, русские, украинцы и представители других национальностей вместе участвовали в уборке территории Эстонии в рамках Дня полезных дел «Сделаем!» 5 мая.
Более сложную миссию выполняет НКО «Эстонская помощь беженцам», которая помогает интегрироваться в наше общество людям с другим цветом кожи и разрезом глаз.
Порталы etnoweb.ee и ngo.ee при поддержке Фонда интеграции и миграции «Наши люди» предлагают читателям новости гражданского общества на русском языке.
Позитивные примеры межэтнической кооперации в третьем секторе присутствуют. Однако необходимо, чтобы их стало еще больше. Будущее интеграции — именно здесь.