Март Лаар: Кругман, Ильвес и комплекс неполноценности

Март Лаар Фото: Liis Treimann / Postimees

Замечания Тоомаса Хендрика Ильвеса по поводу американского экономиста и колумниста Пола Кругмана привлекли внимание широкой общественности, поскольку проблема, на самом деле, не в Кругмане, а в экономии или расходах, пишет Март Лаар в Postimees.

На самом деле, Ильвес пытался поднять эту тему несколько месяцев, но ничего так и не добился. Видимо, запись в Твиттере – более эффективный способ привлечь к себе внимание. Реакцию президента можно, конечно, считать преувеличенной, но ему ничего больше не оставалось. Ведь никто другой на неточности Кругмана внимания не обратил.

Это не единичный случай, а более длительный процесс, в ходе которого нобелевский лауреат постоянно возвращается к Эстонии, тем более, достойно удивления, сколько униженности и саможаления есть во многих из нас.

В принципе того же мнения придерживаются многие другие наблюдатели, недовольные заявлением Ильвеса. По их мнению, обычно американцы ничего умного не говорят. Однако когда они хотят оживления экономики с помощью кредитов и больших расходов, им кажется это наивысшей мудростью.

Эстония, естественно, не может нравиться Полу Кругману как убежденному стороннику идей Джона Мейнарда Кейнса, поскольку после восстановления независимости Эстония только и доказывала, насколько неверны эти теории. Эстония, вопреки мнениям всем зарубежных советников, ввела единообразный подоходный налог и приняла другие казавшиеся радикальными решения, а таблицы, отражающие успех Эстонии, Кругман в свои статьи не включил.

Но премии Фридмана Эстонии давали не просто за красивые глаза. Особенно злится Кругман в ситуации, когда приходится объяснять европейцам, что для спасения понабравших кредиты стран надо не экономить, а больше брать кредитов. Это пожелание столь же хорошо, как поставить вампира директором донорского центра. Эстония – живой пример того, насколько неверны оказались эти советы.

Эстония повела себя не так, как советовал Кругман и другие, и оказалась, без сомнения, более успешной, чем европейские страны, борющиеся с кризисом. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить Эстонию и другие северные страны с показателями Южной Европы – например, в области безработицы и госдолга.

Развитие Эстонии было настолько ясным, что Кругман в своем ответе Ильвесу больше о ней не говорит. Очевидно, он надеется, что все те в Эстонии, кто страдает от комплекса неполноценности, считают, что дела Эстонии по сравнению с остальными пошли плохо и большего неудачника в мире нет. В то же время они приводят за Кругмана дела в порядок и призывают к порядку Ильвеса.

Так, Кругман переходит к Рузвельту и Великой депрессии, пытаясь объяснить, почему во время кризиса большие расходы и социальные меры более успешны, чем что-либо еще. При этом Кругман забывает, что даже в самих США эти утверждения ставились под сомнения.

Его попытки дать совет Европе, как вести дела и как больше тратить вместо того, чтобы экономить, совпадают с рекомендациями некоторых социал-демократов, но наталкиваются в Европе на противостояние Германии и других. Спор Ильвеса и Кругмана, на самом деле, - часть более масштабного противостояния, и местным наблюдателям не стоит критиковать президента за участие в нем, а скорее, стоит его поддержать.

Если президенту Обаме всячески подобает поддерживать социалистического президента Олланда в его борьбе с экономией, то и социал-демократу, президенту Ильвесу подобает участвовать в этом споре.