Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2012/06/15/1168474t1h9f15.jpg)
Политик объединения «За права человека в единой Латвии» (ПЧЕЛ) Александр Гильман подвергает сомнению трагичность политических репрессий 14 июня 1941 года, пишет TVNET.
В статье на страницах газеты «Час» Гильман, который сам является репрессированным, утверждает, что в Латвии существует много мифов по поводу репрессий 1941 года.
«По господствующим в обществе мифам, репрессированный - это старый человек, у которого в глазах вся скорбь латышского народа. А я еще не стар - ни скорби, ни латышскости», - заявил Гильман.
Один из главных мифов заключатся в том, что из Латвии выслали главным образом цвет латышской интеллигенции. Но Гильман сам как ссыльный помнит «жуликоватых торговцев с Мариинской», с которым ехал в одном вагоне в Сибирь.
«Общий принцип арестов был ясен: брали высших чиновников, общественных деятелей, крупных предпринимателей с семьями. Но исполнение было такое же бездарное и некачественное, как и большая часть советской продукции: совершенно невозможно было понять, почему этого человека арестовали, а его компаньона не тронули», - сказал Гильман.
Он подчеркивает, что высылка 14 июня была актом бессмысленной жестокости, и ее жертвами люди становились большей частью случайно.
Вторым мифом Гильман называет то, что латышей якобы высылали евреи. «Всех моих близких высылали латыши - молодые ребята из „Рабочей гвардии“. На сборы отводилось несколько часов, никто особенно не хамил, наоборот, давали полезные советы», - рассказывает Гильман.
«Поскольку сборы шли без особой спешки, за короткую летнюю ночь бригада карателей могла арестовать только одну-две семьи. Следовательно, число арестовывающих было примерно равно количеству жертв - уж не меньше 10 тысяч человек», - утверждает политик.
Третий миф, по его словам, состоит в том, что ссыльные в Сибири жили как на каторге.
«Человеку свойственно забывать плохое и помнить хорошее - но и объективно жизнь в Сибири была не так трагична, как принято об этом говорить», - утверждает Гильман.
«Очень трудной была первая зима - из-за холода, неустроенности и безработицы: не было ни пайка, ни зарплаты. Потом был тяжелый труд - лесоповал, подледная рыбалка, но еще через год-другой почти все нашли работу в конторе. Не потому, что у ссыльных были какие-то привилегии, просто все они имели хотя бы среднее образование, а среди тамошних кадров никого нельзя б было найти на должность бухгалтера или даже кладовщика», - рассказал Гильман.
Четвертый миф состоит в том, что все репрессированные «ужасно злобные».
«Это уже наш миф, а не официальных идеологов, и он имеет определенное право на существование. В дружном хоре национально озабоченных, которые требуют выслать оккупантов и стрясти с России контрибуцию, всегда слышен сварливый голос разных обществ репрессированных», - заявил политик.
По словам Гильмана, никто из еще живых спутников его родителей к этим обществам не имеет никакого отношения. «Покойная тетушка один раз пошла на такое собрание и потом долго плевалась - так на нее подействовала царящая там обстановка бессмысленной ненависти», - сказал политик.
По его словам, заправляют делами в этих организациях сравнительно молодые люди - те, кто в Сибири родился или попал туда в младенчестве. Культурный шок, в отличие от своих родителей, они получили не при отъезде из Латвии, а при возвращении.
«Хрестоматийный пример - Дзинтра Хирша. Она вернулась в Латвию лет в десять, пошла в школу и сразу стала объектом насмешек, потому что неправильно говорила по-латышски, а писать совсем не умела. Вот человек и поставил себе жизненной целью доказать, что она ничуть не хуже других латышей - а следовательно, может талантливее, чем другие, испортить жизнь инородцам», - сказал Гильман.
«В тех же людях, кто прошел весь путь, никакой злобы нет. Они, кстати, очень хорошо и охотно говорят по-русски», - подчеркнул он.