Если вы озлоблены и вам нестерпимо хочется убить

«Черная обезьяна» волнует именно тем, что имеет прямое отношение к нашей жизни, к жизни каждого, кто озлоблен сам и готов к убийству, либо придавлен страхом в ожидании агрессии. Фото: Пеэтер Ланговитс

Захар Прилепин сегодня, наверное, самый признанный и популярный писатель России; лауреат «Национального бестселлера», но одновременно и тиражный автор. То есть: критика рекомендует, а читатель читает. Это большая редкость — чтобы внятность сочеталась с глубиной, увлекательность сюжета — с развитием мысли, изысканная речь — с разговорной, домашней интонацией.

Новый роман Захара Прилепина «Черная обезьяна» отмечен еще многими другими странными сближениями: жизнь в психбольнице здесь оказывается вполне съедобной и терпимой, зато обычная семейная жизнь напоминает страшную бойню.

Сумасшедшие кажутся людьми вполне нормальными, приятно узнаваемыми, зато нормальные, включая самого рассказчика, представляются персонажами кошмарного сна, из которого хочется вынырнуть куда угодно — хоть в смерть.

Реальность расплывчата, зато вымысел подробен и убедителен: «Больше всего мальчик любил ходить в мясные лавки. Сестру от этого запаха мутило, его нет. Впрочем, он и сестре не до конца доверял — она отворачивалась от мясных туш с тем же видом, с каким отворачивалась от молодых людей на вечерних играх.

Сестра говорила, что юноши пахнут мясом, печенью, почками, потом, кровью, что вместе они похожи на псарню, и еще у них на плечах угри, но он явственно видел: тут что-то не так, и молодое живое мясо ей скорее любопытно, чем противно, и собачьи повадки скорее привлекают, чем отталкивают; да и угри, ну что… Рабов-мужчин и женщин-рабов держали раздельно, но они видели друг друга. Казалось странным, что живущие в пахучих клетках, почти как в зверинце, они вовсе не тоскуют, но, напротив, на разных языках весело ругаются, иногда дерутся или жестами зовут рабынь».

Ребенок-убийца

Формально сюжет романа строится на том, что журналисту-рассказчику поручают побывать в тайной лаборатории, где исследуется феномен детей-убийц, не знающих жалости и снисхождения. Попутно возникают в романе самые разные истории, легенды, притчи «в тему».

В частности, пересказывается (без отсылок, что, впрочем, и не важно) фильм Жана-Стефана Совера «Джонни Бешеный Пес» о малолетних африканских солдатах, напичканных наркотиками и сеющих смерть. В Древнем Китае особо изощренные пытки поручали детям — неистощимым на выдумки. А в одном многоэтажном доме, совсем недавно, вырезали целый подъезд, всех убили, а следствие зашло в тупик…

Публицистический выкрик романа как будто бы отзывается на телерепортажи и газетную криминальную хронику: человечество звереет, убить ближнего своего ничего не стоит, подрастающее поколение и вовсе будет лишено сомнений; грядет век Черной Обезьяны — дьявола, заступающего на место Бога.

Однако дело ведь не только в послании, не только в том, к чему сводится роман, но и в самой ткани повествования, убедительности ее и добротности.

Самые впечатляющие сцены — в семье героя, сцепленной взаимной ненавистью. Внутри этой ненависти барахтаются вечно голодные дети, жадно глядящие то на сосиску, то на пельмени из пачки; голодные не потому, что в семье нет денег, а потому, что семье просто нет дела до детей.

Столь же бездушны и отношения героя с любовницей, которая получает особое удовольствие от того, что обманывает рассказчика. И, наконец, они, эти отношения, по сути, ничем не отличаются от несостоявшегося контакта с проституткой, взявшей деньги и попытавшейся убежать.

Это отношения не между людьми, а отношения между мясом и мясом: «Теперь, когда нажмешь пуск, вставив диск с разнообразным ласковым мясом на обложке, — они все размываются, расплываются быстро, и вообще, едва глаза закроешь, не отличишь ни лица, ни голоса, ни руки, ни спины… И на душе такая сухость, такая тоска, и подташнивает немного».

Спасительное безумие

Мрак и безумие разливаются по всему роману, рождая стойкое ощущение, что именно ими исчерпывается вся жизнь без остатка. Правда, большинство рецензентов написали, что история, рассказанная в романе, есть не более чем события, происходящие в больном воображении главного героя. То есть это всего лишь некая резервация, отдельная палата №6, остров прокаженных, у которых нет незыблемых связей с остальным миром.

Более того, вполне вероятно, что сошедшего с ума рассказчика успокоили, превратили в смиренный овощ, способный осознавать только самые простые явления: «Через несколько минут подъезжает мой троллейбус. Я езжу только по земле, чтобы видеть живой свет. Троллейбус окрашен в розовый цвет, на нем знакомый номер, я узнаю его издалека и радуюсь его приезду. Неприятно долго ждать на улице. Однажды я ждал троллейбус полчаса, это меня огорчило… Даже при наличии билета возможность контроля все равно тревожит. Нужно быть внимательным. Мне еще долго ехать».

Так кончается роман. Но как ни отмахивайся от его проблем, как ни закрашивай их желтой краской постороннего безумия, а «Черная обезьяна» волнует именно тем, что имеет прямое отношение к нашей жизни, к жизни каждого, кто озлоблен сам и готов к убийству, либо придавлен страхом в ожидании агрессии; убийцы и жертвы неумолимо притягиваются друг к другу, расстояние между ними сокращается и сокращается, и только чудо может спасти обоих.

Книга

Захар Прилепин «Черная обезьяна»
Москва, 2012
АСТ, Астрель