Справедливость. Память об отце, легендарном директоре школы времен первой Эстонской Республики Теодоре Петае, и долг перед ним заставили его дочь бороться за свои земли.
Сага о возврате земли длится уже долгих 23 года
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Марет Шульц женщина настойчивая: с точностью бывшего преподавателя математики 80-летняя женщина уже более 20 лет добивалась устранения несправедливости в вопросе возвращения земель, принадлежавших ее отцу, и неоднократно добивалась победы на судебных процессах против управы волости Варсту. Но конца этой истории пока и не видно.
Марет и ее сестра Хельви, в девичестве Петай, подали ходатайство о возвращении отцовского хутора при первой же возможности, в 1989 году. Вообще-то Марет пыталась получить свой родовой хутор назад еще в 1971 году. Тогда реабилитировали ее отца, Теодора Петая (арестованного в 1941 году), который все 20 лет в период между войнами руководил Вастсе-Роозаской школой в Вырумаа и активно участвовал в деятельности Кайтселийта.
В те годы это была неслыханная просьба, ее даже не стали обсуждать, не говоря уже о том, чтобы ее выполнить. Через 12 лет женщина попыталась выкупить здания отцовского хутора, но колхоз не посчитал возможным вернуть хутор бывшему владельцу даже за деньги.
Какой размер справедлив?
В 1993 году наконец-то удача улыбнулась, и сестры получили ключи от здания отцовского хутора и развалин хуторских строений. Но процесс возвращения земель только начался. В 2004 году старшая сестра Хельви отказалась от дальнейшей борьбы и приняла компенсацию за часть земель. У младшей сестры появилось право, а вместе с ним и обязательство перед памятью отца ходатайствовать о возвращении всего отцовского хутора размером 24,3 га.
«Желаю возвращения земель, принадлежавшим моим предкам, по возможности в близких к прежним границах», — неоднократно писала Марет Шульц как в волостное управление, так и в Земельный департамент, и в суды. Однако в те времена, когда были колхозы, на хуторских землях с длинным названием Матто-Мяэ Эдде Карьяхансу был построен 12-квартирный жилой дом, а старая жилая рига перестроена совершенно в другой жилой дом, жители которого также имеют право на приватизацию земли.
Вопрос только в том, какой размер участков вокруг этих домов, которые будут вырезаны из прежней хуторской территории и приватизированы вместе с домами, разумен и справедлив.
Секретарь волостной управы Варсту Малле Виссель считает, что земли следует поделить по возможности поровну. «Мы отстаиваем интересы всех собственников, чтобы все люди получили примерно равные участки», — говорит она.
Но до тех пор пока возвращаемая доля хуторских земель не определена, нет возможности довести до конца приватизацию участков возле домов. «Жильцы многоквартирного дома живут в страхе, что оформление застопорилось, надо пристраивать сараи, но сейчас делать этого нельзя», — перечисляет Виссель проблемы жильцов многоквартирного дома.
Волость решила, что к жилому дому должны отойти и находившиеся при нем огородные участки, из которых примерно половина сейчас не возделывается. «У нас в поселке у народа есть и огороды — деревня все-таки, а не так, как она (Марет Шульц. — Ред.) считает, что метровой полосы под окнами вполне достаточно», — рассказала Виссель.
Но Марет Шульц еще помнит давние стоические усилия своего деда и отца по выкупу земель под хутор и их чувства к родной земле.
Сильны также ее воспоминания об отцовском хуторе до выселения всей их семьи в Сибирь, хорошо помнит она и проведенные там летние каникулы и отпуска.
С 1941 года хутор Матто-Мяэ Эдде Карьяхансу по договору с владельцем остался в распоряжении арендатора Хендрика Ребане до тех пор, пока не вернется семья хозяина.
Но ни хозяин, ни хозяйка хутора не пережили суровой ссылки, зато их дочери вернулись и дожили до тех пор, когда можно было начинать требовать восстановления исторической справедливости. Будь такая возможность, Марет не отказалась бы ни от единого метра отцовской земли, но так нельзя.
Перестройка жилой риги под дом
Многие годы и долгие судебные процессы ушли на то, чтобы выяснить, где точно располагались земли родительского хутора. Марет Шульц до сих пор изумляется, каким образом на картах волости территория хутора «перепрыгнула» через старое шоссе и оказалась на территориях других старых хуторов.
В результате этого прыжка многоквартирный дом оказался вообще вне хутора.
Суд восстановил правду, но недоверие Марет Шульц к волостному управлению в результате этого процесса только усилилось. «Судебных разбирательств было так много, что всех и не помню», — призналась волостной секретарь.
Отдельная история с перестроенной жилой ригой, которая также была в руках арендатора Ребане, но в советское время там поселились совершенно другие люди, которые в 1970-е годы полностью перестроили дом. В этом случае суд должен решить, имеют ли проживающие там люди юридическое обоснование владеть этим домом и передавать дальше по наследству.
Дело переходит из одного суда в другой
Много лет назад Maрет Шульц договорилась с жителями перестроенного дома, что она оставит за ними право застройки еще на несколько десятков лет и они смогут там спокойно жить дальше. Но соглашение не состоялось, и силами волостной управы при поддержке адвокатов прения были перенесены в зал суда.
Еще несколько лет назад были живы люди, которые могли бы рассказать в суде, как один дом стал совсем другим, но пожилые люди, к сожалению, уходят в вечность. Вот и приходится юристам разбираться, где на самом деле правда, опираясь на истлевшие документы.
До сих настойчивой даме удавалась добиваться своего, если не в первой, то во второй судебной инстанции. Но процесс тянется уже долгие годы, а стопки документов в ее доме продолжают расти.
Здоровье Марет Шульц позволяет выносить длительные процессы. Немолодая женщина живет в Таллинне, занимается гимнастикой и поет в хоре, чтобы поддерживать и дух, и тело в хорошей форме.
Она не устает от борьбы за восстановление справедливости, у нее есть твердая цель — в один прекрасный день прийти на хутор своего отца полноправной хозяйкой, а потом завещать его потомкам. Марет и сейчас там бывает, и по-хозяйски все вокруг осматривает, что, наверное, не очень-то нравится ее соседям.
Волостной секретарь признает, что он не знает, как и когда закончится вся эта эпопея с возвратом земли. Она признает, что волостная управа не осмеливается принять какое-то решение в отношении хуторского участка, поскольку знает, что любое решение может вызвать новый судебный процесс.
«Создавать ей проблемы мы не хотим», — уверяет Виссель и добавляет, что ни с кем таких проблем в Варсту не было. Правда, еще один процесс возврата земли в Варсту не доведен до конца, но Виссель уверена, что это дело ближайшего будущего.
Другие процессы с возвратом земель прежним владельцам были доведены до конца уже несколько лет назад.
Земельная реформа
• В земельный кадастр внесено примерно 620 000 кадастровых единиц общей площадью более четырех миллионов гектаров. Это составляет примерно 92 процента эстонской суши.
• Из этого 1,5 миллиона га, или 34, 4 процента, составляют возвращенные земли.
• 983 000 га, или 22,5 процента, составляет приватизированная земля.
• Примерно 1,5 миллиона га, или 33,9 процента, оставлено в государственной собственности.
• 36 000 га, или 0,8 процента, передало в муниципальную собственность.
• Нереформированные площади составляют 366 000 га.
Источник: Земельный департамент,
по состоянию на 31.5.2012