Ханнес Румм: пугающе быстрая и удручающе медленная Европа

Ханнес Румм. Фото: Peeter Langovits

Исторически сложилось так, что почти все наиболее серьезные изменения в Европе происходят в результате какого-нибудь кризиса, потому что жить по-старому больше нельзя. Поэтому разумно было бы и сейчас не бояться перемен и использовать возможность изменения союза, пишет руководитель эстонского представительства в Европейской Комиссии Ханнес Румм.

В последние месяцы в Эстонии часто спрашивают: тот ли это Европейский Союз, в который мы вступили в 2004 году? Вопрос этот задают порой задумчиво, порой со страхом, а бывает, что и со злостью. Затянувшийся экономический спад снижает доверие людей к Евросоюзу. Кроме того, происходящие под влиянием кризиса изменения и появление новых идей вызывают вопросы.

Заместитель президента Европейской Комиссии Вивиан Рединг в шутку сказала, что кризис не прошел даром, и за последние два года Евросоюз принял важных решений больше, чем за 20 лет в хорошие времена. Страны-члены ЕС получили больше прав в принятии совместных решений по сокращению налоговой нагрузки, сбалансированию бюджетов и проведению структурных реформ в государствах.

Основной проблемой союза и зоны евро является большая взаимозависимость, которую не сбалансировала ни в достаточной степени единая политика, ни уж тем более слабый контроль над ней. Вот почему Евросоюз в последнее время вынужден был заниматься двумя проблемами разом: образно говоря, лечить больных и в то же время искать вакцину, которая в будущем поможет избежать той же болезни.

О стремительном изменении в кризисное время свидетельствует и то, что еще лет пять назад страны ЕС, к примеру, были против проверки греческой статистики и считали намерение Еврокомиссии, которая хотела выяснить, что кроется за фасадом подозрительно красивых греческих показателей, нарушением суверенитета.

Теперь же достигнуто принципиальное соглашение, согласно которому, начиная со следующего года страны-члены ЕС будут предоставлять Европейской Комиссии свои проекты госбюджетов, и та будет оценивать их соответствие общей политике.

Нет, это уже не тот Евросоюз, в который мы вступали в 2004 году. А если точнее, то Евросоюз, который выйдет из кризиса, будет уже не совсем той организацией.

Для большинства жителей Эстонии ЕС — это в первую очередь большой и богатый общий рынок, который предложил нашим людям и предприятиям невиданные доселе свободы и быст­рый рост благосостояния. Это защитник, который в мае 2007 года в лице главы правительства председательствовавшей тогда в ЕС Германии Ангелы Меркель защитил эстонского посла в Москве от нападок.

Вера в Евросоюз сохранялась и в 2008 году, когда начавшийся в США экономический кризис больно ударил по Эстонии — потому что каждый шестой евро поступал в госбюджет Эстонии из Брюсселя, и это помогло пережить кризис. Основным вопросом пребывания в Евросоюзе было именно использование европейских денег.

К сожалению, незамеченным осталось то обстоятельство, что организация, которую мы видели большой и влиятельной, из-за противоречий между странам-членами ЕС развивалась медленно. Совершенно без внимания остались безуспешные попытки сделать вместе с присоединением новых 12 членов функционирование союза более эффективным.

Эстоноземельцы быстро научились составлять проекты, однако смирились с несовершенством Евросоюза как с неизбежностью. В благополучные годы приятно было шутить, что в идеале Евросоюз — это французская кухня, английская полиция и германские инженеры.

В реальности же, к сожалению, — анг­лийская еда, германская полиция и французские инженеры. Слабости союза с 500 миллионами жителей выяснились во время кризиса — точно так же ходовые качества роскошного авто проявляются лишь в сложных дорожных условиях.

По утрам я получаю обзор ведущихся в Европейском Союзе дискуссий о возможных выходах из кризиса, а также о будущем ЕС. Редко что-то подобное можно услышать или прочитать в Эстонии. Разве что от некоторых думающих людей.

Все эссе на тему будущего Евросоюза, которые за последние 15 лет написал Тоомас Хендрик Ильвес, снискали меньше внимания, чем пара крохотных заметок о Поле Кругмане.

Как отметил один из комиссаров Европейской Комиссии, недавно побывавший в Эстонии, здешние политики подробнейшим образом в курсе всех денежных показателей и процентных ставок, однако их красноречие пропадает, когда разговор заходит о том, каким должно быть построение ЕС в будущем или как расширить участие граждан в принятии решений Евросоюза.

Как вы теперь оцените статью, опубликованную в 1997 году в тогдашнем таблоиде Sõnumileht — «Куда мы собираемся вступить?» («Kuhu oleme astumas?»)?

«Если расширяющийся Европейский Союз будет таким союзом государств, как нынешний, в котором каждая страна имеет довольно большие полномочия, чтобы влиять на решения и блокировать их, то он превратится в некое карманное издание ООН, а именно неэффективное и раздираемое разными интересами.

Если же хотят, чтобы Европейский Союз эффективно функционировал как единое целое (а иначе какой в нем смысл?), то это значит, что государствам придется поступиться существенной и конкретной частью своего суверенитета, и Евросоюз станет империей, в которой есть свое центральное правительство, законодательный совет и т.п.».

Я обратился к этому утверждению 15-летней давности потому, что оно, хоть и представляет возможность выбора в несколько утрированном литературном виде, формулирует и те направления выбора, перед которыми Европейский Союз и Эстония стоят сейчас. Если до кризиса их удавалось игнорировать, то теперь совершенно ясно, что статус-кво не может сохраниться, и союз станет либо более целостным, либо более разобщенным.

Сейчас во всей Европе ведутся споры о том, какое лекарство от кризиса лучше — больше или меньше единой Европы. Почти после каждой встречи глав правительств в Европейском Совете, с одной стороны, жалуются на то, что для преодоления кризиса ЕС делает слишком мало и с слишком большим опозданием, а с другой — пугают сосредоточением власти на европейском уровне. Как показывают решения последних лет, по мнению большинства стран-членов, все-таки нужно больше единой Европы.

Этот обмен мнениями не является порождением кризиса, в Европе это давняя традиция. В Эстонии такой дискуссии нет по той причине, что, помимо иного культурного фона, до вступ­ления в ЕС лидеры утверждали, что мы присоединяемся к союзу государств, и зачастую приводили в пример Великобританию.

Однако, после присоединения к ЕС, быстро стало понятно, что лучшими партнерами являются страны европейского ядра, которые пользуются общими деньгами и предпочитают более значимую политическую часть, — потому что стратегический интерес Эстонии заключается в том, чтобы состоять в сильном НАТО и ЕС, поскольку только сильные организации могут оказать маленькой стране серьезную поддержку.

Когда мы слышим, что в Доме Стенбока или на Тоомпеа принято какое-то решение, понятно, что речь идет о правительстве или парламенте. Но когда мы читаем о решениях Брюсселя, то не всегда ясно, кто их принял — Европейская Комиссия, Европарламент или состоящий из глав правительств стран ЕС Европейский Совет.

Хороший пример приведен в свежем номере The Economist, где пишут о принятых недавно в Испании очередных непопулярных решениях, в результате которых должны сократиться пособия по страхованию от безработицы и зарплаты госчиновников, повыситься пенсионный возраст. Согласно оценке The Economist, эти решения практически списаны с тех рекомендаций, которые весной дала Европейская Комиссия.

Важно то, что рекомендации всем государствам ЕС дала Еврокомиссия, а в действие их привел Европейский Совет, в состав которого входят руководители стран ЕС. Как в деле с рекомендациями по госреформированию, так и в случае со всеми остальными решениями Европейская Комиссия как независимый институт является организацией, которая осуществляет контроль и предлагает решения, однако действовать они начинают лишь тогда, когда страны-члены ЕС требуют друг от друга принятия этих решений, которые в основном непопулярны, но необходимы.

В Европе исторически сложилось так, что почти все самые важные изменения происходят в результате какого-нибудь кризиса, потому что жить по-старому просто уже невозможно. Поэтому разумно было бы и сейчас не бояться перемен, а использовать возможность измененить союз.

Например, Эстония как маленькое государство с открытой экономикой в ЕС является позитивным примером эффективно действующего внутреннего рынка. Во время кризиса это получило политическое одобрение и стран-членов ЕС, и Европейской Комиссии, и сейчас развивается намного быстрее, чем прежде. Однако нам предстоит еще долгий путь.