Михал: подозрение касается только заявления Мейкара

Кристен Михал. Фото: Тоомас Хуйк

Министр юстиции Кристен Михал утверждает, что никогда не имел никакого отношения ни      к одному скрытому пожертвованию. Все пожертвования Партии реформ оформляются банковским перечислением.

Кристен Михал, во вторник вы побывали на допросе, который продолжался семь часов. Почему так долго? Семь часов — это так много. О чем шла речь?

Речь шла о том, как действует партия, какую роль играют в партии различные люди, каковы их рабочие обязанности, что входит в обязанность генерального секретаря, как организуются кампании, кто получает зарплату за свою работу и кто выполняет ее добровольно.

Разговор велся об обычной повседневной работе, большая часть времени была посвящена этому. Все шло так, как положено, все записывалось, я перечитывал.

Как объяснил мне мой адвокат, классическая тактика защиты состоит в том, чтобы не отвечать на вопросы, другая сторона сама обязана все доказывать. Но я сам хотел дать подробные и исчерпывающие ответы и прояснить все вопросы. Я был в этом заинтересован.

Был ли какой-нибудь вопрос, который вы оставили без ответа, воспользовавшись своим правом не отвечать?

Нет, таких вопросов не было. Я ответил на все вопросы.

Кстати, почему Калев Лилло отказался от дачи показаний? Я понимаю, что вы скажете, что этот вопрос следует задать Лилло, но, по сути, речь идет об одном и том же юридическом казусе. Уверен, что вы наверняка обсуждали этот вопрос между собой…

Да, но я действительно отвечу, что вопросы, касающиеся Калева Лилло, следует задавать лично ему. Решение каждый принимает сам.

Это так, но когда я разговариваю, например, с пресс-секретарем Партии реформ или генеральным секретарем, то мне постоянно подчеркивают, что Партия реформ открыта для любых тем и готова говорить обо всем. Вы тоже подчеркиваете, что вы открыты. И когда Лилло не говорит, выпадает из ансамбля, то возникает вопрос, почему?

Не могу сказать, возможно, вопрос нужно адресовать адвокатам, они, наверное, смогут лучше ответить.

Вас защищает Айвар Пильв. Почему именно он? Насколько помнится, клиентами Пильва были Виллу Рейльян, Эльмар Сепп. Недавно Пильв довольно резко обвинил прокуратуру в деле, которое касалось обмена земельных участков.

Эстония такая маленькая страна, что хороший адвокат рано или поздно представляет чьи-нибудь интересы.

Один мой коллега выразился в том духе, что если бы совесть человека была чиста и ему нечего было бы скрывать, то адвокат был бы вообще не нужен. Нужно просто рассказать все, как было.

Когда тебя вызывают на допрос в качестве подозреваемого, то предполагается, что ты приходишь вместе с адвокатом. Это совершенно нормально.

Предъявленное вам подозрение касается пожертвований Сильвера Мейкара. Полиция установила, что Мейкар действительно вносил на свой счет в Swedbank значительные суммы наличными, которые он затем перечислял Партии реформ.

Именно так.

Никаких других деятелей, других пожертвований не выявили?

Этого я не знаю. Подозрение, предъявленное мне, полностью соответствует той статье, которую Мейкар опубликовал в Postimees. Другой информацией я не располагаю. Хочу сразу развеять один миф, связанный с тем, что Партия реформ получала пожертвования наличными: могу заверить, что не получала с 2007 года.

А до этого получала?

Навскидку не скажу. Это можно проверить по бухгалтерии. Скажу по поводу тех пожертвований, поскольку о них шла речь на допросе. Пожертвования Партии реформ оформляются банковским перечислением, пожертвования Мейкара тоже поступили с его банковского счета от его имени. У нас не было никаких оснований предполагать, что это не его деньги.

Партия — не Налоговый департамент и не полиция, мы не имеем возможности проверить, поступает ли пожертвование за счет личных сбережений человека. С 2011 года закон требует (а я был одним из тех, кто участвовал в разработке этого закона), чтобы пожертвование делалось за счет личного имущества.

Как раз здесь, в помещениях Партии реформ, Юрген Лиги, давая интервью, сказал: не ручаюсь за точность цитаты, но суть сводилась к тому, что в прошлом, наверное, всем партиям, в том числе Партии реформ, жертвовали деньги, не принадлежавшие человеку, оформившему пожертвование.

Не могу прокомментировать это заявление. Но могу сказать, что в современном мире это можно исключить только в том случае, если совершенно запретить партиям принимать какие-либо пожертвования. Альтернатива одна — предоставить партии полномочия Налогового департамента. Да, я тоже не могу исключать, что в Партии реформ никогда такого не было.

Вы сами в 1999 году пожертвовали партии 61 000 крон. Я подсчитал: для того, чтобы в то время собрать такую сумму, человек, получающий среднюю зарплату, должен был в течение полутора лет откладывать каждый сент. Не знаю, какая зарплата была у вас тогда, но сумма солидная.

Я был тогда одним из инициаторов молодежной кампании. Мы занимались многими вещами, делали плакаты, рекламу, флайеры. Моя задача состояла в том, чтобы поступали пожертвования. Но они не поступали, и кто-то должен был их внести. Для меня эта сумма была немалая, но я должен был ее внести.

Тем более, раз вы говорите, что для вас стал несколько неожиданным тот факт, что вам пришлось перечислить деньги потому, что кто-то, кто обещал сделать пожертвование, не сдержал обещания. Откуда вы взяли деньги? Оформили кредит? Продали имущество?

Нет, кредита я не брал. С 1997 года я получал достойную зарплату. Сумма пожертвования была значительной, но я смог ее потянуть. (Позже Михал позвонил и уточнил, что брал в банке кредит: «В тот период я взял потребительский кредит. Скорее всего, я не потратил его на проведение кампании, но, думаю, что упомянуть о нем стоит». — М.С.)

Вы являетесь министром юстиции. Прокуратура находится в ведении министра юстиции. Вы не усматриваете здесь конфликта интересов?

Ответ однозначный — не усматриваю. Я крайне разочарован развитием событий и позицией СМИ, которые пытаются направлять следствие. Достаточно одного безосновательного заявления, и ответ уже готов. Этот упрек я адресую СМИ. Газета Postimees одна из тех, кто, на мой взгляд, заранее все решила. Это — первое.

Второе: по закону прокуратура в ходе следствия является независимым учреждением. Даже если министр юстиции сойдет с ума и попытается вмешаться в действия прокуратуры, Генеральный прокурор всегда может обратиться в Рийгикогу. Кроме того, следствие ведет полиция, которая подчиняется Министерству внутренних дел.

Формально влияние не оказывается, я этого и не утверждаю...

Неформально тоже. Я не общаюсь с Генеральным прокурором с тех пор, как было возбуждено уголовное дело, и, скорее всего, не буду общаться с ним до тех пор, пока дело так или иначе не прояснится; в том случае, конечно, если не возникнут какие-нибудь безотлагательные вопросы.

Вы очень критично относитесь к СМИ.

СМИ оказывают очень сильное влияние на следствие с тем, чтобы получить заранее предвидимый результат. Я не припомню другого такого случая за то время, как занимаюсь политикой. Могу сказать, что СМИ действуют очень грубо. С самого начала никто не удосужился задаться вопросом: как быть, если заявление Мейкара не соответствует действительности?
Замечу, что это касается лично меня, но мне кажется, что давление оказывается почти ежедневно. Надо довериться следствию, которое внесет ясность.

Вам кажется, что СМИ встали на сторону Мейкара?

Вот именно. С самого первого дня. Газета Postimees опубликовала его статью, не обратившись ко мне за комментарием. Никто не спрашивал у Мейкара, где он взял деньги, и только позднее газета Eesti Päevaleht выяснила, что Мейкар сам обращался к предпринимателям с просьбой дать денег.

Думаю, что СМИ нужно самим взглянуть на себя в зеркало. Да, я понимаю, что летом, когда мало новостей, приходится высасывать истории из пальца, и, если потребуется, зайти на территорию Центральной криминальной полиции...

Это можно назвать ударом ниже пояса, речь не идет о времени, когда ощущается нехватка новостей.

Журналисты тоже могли бы немного послушать. Никто не утверждает, и я не скажу, что в партиях все идеально, но никто и не говорит, что политика до крайности грязная и продажная. Нет. Партийная бухгалтерия открыта, пожертвования партиям прозрачны, в партиях проводится аудит, и если комиссия по финансированию чем-то интересуется, мы отвечаем на вопросы, а если необходимо, то предъявляем и банковские счета. Так оно и есть: мы исходим из того, что политика — это публичная деятельность.

Если все настолько открыто, то неизбежно возникают вопросы, почему Лилло решил молчать и почему в качестве собственника фирмы, оказывавшей услугу Партии реформ, значится счет одного частного Швейцарского банка…

Бухгалтерия этой фирмы здесь же имеется. Все могут ее просмотреть. Если предположить, что через нее проходили некие скрытые пожертвования, то этого нет. Ремо (Ремо Тийгиранд — руководитель OÜ Fidenter, который занимался изданиями Партии реформ — М.С.) треплют совершенно напрасно.

Я не знаю, например, кто является собственником Äripäev. У меня нет ни малейшего понятия, кто, например, является собственником фирмы, которая меняла напольное  покрытие в нашей конторе.

Эти вещи нельзя сравнивать. Какое значение имеет фирма, меняющая в вашем офисе напольное покрытие. Это далеко не то же самое, что и фирма, которая издает газеты Партии реформ, и является одним из ее важнейших партнеров, а ее руководитель позднее приступает к оплачиваемой работе в команде Партии реформ.

Я скажу, что это очень просто. Партии касается только то, что у них Партия реформ покупала, и эту деятельность можно абсолютно свободно отследить через бухгалтерию. Даже при всем желании Партия реформ не может получить от фирмы, доходы которой поступают на 90 и более процентов от Партии реформ, что-то купить ниже рыночной стоимости.
Слава Богу, судебный процесс с Äripäev уже ведется. От части своих утверждений они уже отказались, и наверняка откажутся и от остальных.