Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2012/08/27/1288958t1h256b.jpg)
Когда кузнец Харри Эруск еще был молодым мальчиком, он ходил с другом работать в поместье Раади, разбрасывал навоз по полю из телеги. Когда в хранилище навоза уже показалось дно, то он нашел множество металлических наконечников копий, в которых почему-то были проделаны отверстия.
Прошло много лет, прежде чем он узнал, что эти «наконечники копий» с дырками на самом деле были бычьими подковами.
Лошадь была дорогим животным, дешевле было возить на быках или даже коровах, но, как и лошадиные, копыта коровьи и бычьи при ходьбе по твердой поверхности трескаются.
И теперь старый кузнец не находит себе покоя, так хочется самому попробовать подковать корову или быка. Он ругает свою плохую память, поскольку никак не может вспомнить, сколько отверстий было в той подкове — три или четыре.
78-летний кузнец занимается своим делом уже более полувека и занимается настоящей кузнечной работой, как он ее называет. «Этим же семью не прокормишь», — показывает он на выкованные им подсвечники, которые племянница Реэт Брук выставила на обозрение в своем гостевом доме Sepikoja (кузня. — Эст.) в Алатскиви. Ей стало жалко, что шикарные работы дяди никто не видит, и сама организовала выставку.
Подсвечники с историей
Подсвечники Эруска не из таких, которые можно найти на прилавках магазинов. Каждое его творение имеет свою историю, причину появления и символику. Например, он изготовил подсвечник в память о высылке, о Эмайыги, свою версию памятника Свободы, памятник кузнецам и еще много других.
Когда смотришь на забитую металлическими скульптурами кузницу, то невольно задаешь себе вопрос, если это не искусство, то что это вообще?
«Нет, никаким художником я в своей жизни не был! — не хочет соглашаться автор с присвоенным ему титулом. — Если бы я был художником, то я бы создавал большие скульптуры. Монументы».
Особенными работы Эруска как кузнеца делает то, что он широко использует цветной металл, который очень трудно обрабатывать в кузницах, поэтому мало кто в Эстонии занимается этим. Специалисты называют его латунью. Но кузнец требует точности в понятиях, латунь изготавливают по крайней мере по десяти разным рецептам, а правильнее было бы называть их все же сплавами меди.
Секреты теряются
Заниматься кузнечным делом Эруск начал уже мальчишкой, поскольку в далекой ссылке он столкнулся с тоже высланным, но из Ленинграда, медником. Тот заинтересовал семи-восьмилетнего мальчика своим ремеслом и взял его к себе в ученики.
Когда он вернулся в Тарту, то обучался у многих старых специалистов, устроился на телефонный завод, чтобы получить необходимые бумаги, и изучал технологию металлов, поскольку без этого не мог бы делать свою работу.
Сейчас кузнец очень переживает из-за того, что в молодости он не всегда обращал внимание на то, что могли ему передать старые опытные мастера.
«Учился я у одного финна. Он говорил, что кузнецом станешь, когда сможешь выковать обручальное кольцо без соединительного шва, в одном куске. А у меня в голове, ну что ты там несешь, старик, скорей бы вечер да на танцы, — рассказал Эруск. — Я был такой дурак, что даже не подумал сказать, давай покажи, как это выковать в одном куске. Тогда бы увидел, как это делается».
А потом пришлось самому придумывать, как из одного куска металла выковать пять продетых друг через друга колец. Эдаким трюкам обучен не каждый кузнец, Эруску это пришло в голову только после того, как он наигрался с кубиком Рубика. На это ушло примерно 40 лет.
Так что работа кузнецом не просто махать молотком? «Ой, знаешь, эта кузнечная работа такая...», — усмехается старик в бороду и рассказывает, как раньше чинили втулку колеса телеги.
Металлическая часть втулки со временем проедала в деревянной ступице колеса дырку, а поскольку на новое колесо частенько денег не было, то приходилось как-то приспосабливать старое. Горе-кузнецы целый день забивали в дерево толстые железные клинья для поддержки металлической части, но такая починка никогда не держалась дольше недели.
А вот правильные кузнецы специально для таких случаев имели запасы обломков старых высохших прутьев. Их закладывали по краям дырки и молотком забивали металлическую часть втулки назад — вот и все. Когда сухие прутья набирали воды, то набухали и еще крепче зажимали металлическую часть. После такого ремонта колесо могло прослужить еще несколько месяцев — совсем другое дело.
Безусловно, старый кузнец мог бы открыть еще много других секретов своего мастерства. «Уже совсем старик, много чего пришлось ковать, но все равно есть вещи, которых ты еще не знаешь», — сказал Эруск и поведал историю, как в магазине метизов в Риге неожиданно стал обладателем ценной информации.
В этом магазине продавали как кованые, так и литые изделия. Вторые хоть и были красивые, но стоили много дешевле. В магазин зашла одна пожилая еврейка и попросила показать ей кованый цветок. Когда ей дали его, она достала из кармана гвоздь и стукнула по цветку, после чего поднесла его к уху. Услышанное ей понравилось и она купила цветок.
Эруск из любопытства подошел к пожилой даме и спросил, что она услышала. «Она сказала, знаете, молодой человек, если цветок литой, то вы не услышите такого звука, который я услышала. А если он кованый, то звучит значительно красивее», — рассказал кузнец.
Дома он проверил это и убедился, что кованые вещи звучат тонким чистым звуком, как издалека, а литые, как удары по дну бочки.
Идеи не помещаются
Хотя герой нашего рассказа уже в годах, официально он не работает только четыре-пять лет, в какое-то время подкачало здоровье. «Но работы много, помереть можно раньше, чем все переделаю», — сказал кузнец и стал перечислять дела, которые нужно успеть сделать.
Дома не доделан нож бульдозерного снегоуборщика для трактора, необходимо обработать церковный колокол и церковный подсвечник, закончить звенящий ландыш. Ну и, конечно, надо подковать быка. Эруск даже составил план, как можно провести небольшое соревнование: взять на мясокомбинате коровьи ноги и посмотреть, кто сделает самую удачную подкову и кто ее лучше всех подкует.
Но прежде всего он хочет поискать по книгам, почитать и подумать о том, как это делалось в старину на самом деле. «Любопытство, оно и есть от нечистого...», — констатирует он.